Сердце Господина

– Да.

– И ты его спасла?

– Или убила.

Теперь и я потянулась за тонкой сигаретой из Зосиной пачки.

Мы курили и пили кофе. О работе больше речи не шло. Несколько раз мимо нашего кабинета пробегали встревоженные сотрудники. Они искоса на нас поглядывали. Наиболее смелые делали нам замечания. Некоторые, завидев наш пофигизм, крутили пальцем у виска.

Но больше всего меня порадовал программист Мишка. Он последние деньки дорабатывал в фирме. Его уже ждало хорошее место в филиале какого-то крупного банка. Поэтому он не держался за своё место здесь и искренне обрадовался, увидев таких же, как он, свободных духом людей.

– О! Девчонки, а вы чего балду пинаете? Что, уже везде свои резолюции наложили и теперь не знаете чем заняться?

Мишка не вникал, за что отвечаем мы и полагал, что я с Зосей лишь распоряжения давали нижестоящим менеджерам. Отчасти он был прав. Хотя за последний месяц половину сотрудников уволили, поэтому мы с Зосей тянули на себе работу, за которую раньше отвечали несколько менеджеров. Но если учесть, что новых контрактов никто не заключал, то работы было немного.

Мы с работой, в принципе, справлялись. Вот только сегодня наш пухленький генеральный сообщил, фирма больше не его. Он нас передал новому руководству. И кому пендаля дадут, кого оставят, теперь будет решать новый собственник, команда которого прибудет завтра.

– Мишка! – обрадовалась Зося. – Присоединяйся к нам!

– Курить? – спросил Мишка, входя в кабинет.

– И пить! – указала она на чашку кофе.

– А как насчёт чего-нибудь покрепче? – улыбнувшись, Мишка подмигнул мне и небрежно провел рукой, поправляя свои светлые волосы.

Последующие события приобрели высоко-градусный оборот, в виде коньячка. Позже к нам присоединилась бухгалтерия полным составом. Девочки принесли с собой ещё выпивку и дело у нас пошло. Кто-то заказал пиццу и вскоре мы не только пили, но и ели.

Зося через компьютер врубила музыку, и пьянка медленно переросла в дискотЭку. Скудный мужской коллектив мы пополнили из гос. резерва, что томился на складе. Грузчики обалдели от той возможности прохалтурить, что с нашей лёгкой подачи поддержала глав. бух, которая давно поглядывала на зав. складом.

Все понимали, что это наш последний корпоратив. Наступит завтра, и многие уйдут отсюда навсегда. Но всё это будет завтра. А сегодня мы прощались с остатками фирмы, в которой проработали столько лет. Я, например, здесь начала работать ещё при первом муже. Так что, можно сказать, я старейший работник. Мои браки разваливались, а я продолжала трудиться на благо Анатолия Вадимовича, который так предательски от нас избавился. Он даже объяснять ничего не стал. Просто велел своему заму объявить о сложившейся ситуации.

И тем обиднее была ситуация, что мы все давно получали зарплату чёрным налом. То есть теоретически – нас нет. И никто не будет нам компенсировать увольнения. Поскольку мы уже давно официально не работаем здесь.

То есть для нового руководства, мы шайка непонятно кого, кто забрёл и сидит по кабинетам и на складе. А раз так, то и никого не испугать санкциями. Премии, всё равно, нас лишили. Об отпуске по графику тоже можно забыть.

Произвол?

Нет. Так полстраны живёт. Не всем же повезло хорошо трудоустроиться. Вот поэтому мы и гуляли сейчас.

Пир во время чумы.

Везунчики уже подыскали себе новую работу. Другим только предстояло это. И совсем немногие надеялись, что им предложат остаться. Что они приобретут официальный статус своей работы. И продолжат свои трудовые подвиги без смены дислокации.

Я вообще ни о чём не думала. Месяц назад я бы рвала и метала. Я бы смогла понравиться, как сотрудник, новому руководству, и сохранила за собой место. Но сейчас… Я лишь пить и танцевать хотела. Хотела и делала.

И именно поэтому я не сразу заметила, почему остальные сотрудники внезапно перестали поддерживать мой кураж и больше не аплодируют мне.

Почему мне?

Ну, а кто ещё сейчас танцует на столе? Только я.

Неожиданно отключили музыку, и я услышала одиночные хлопки, со стороны дверей. Перестала танцевать и посмотрела в сторону, откуда шли столь скупые аплодисменты мне.

В дверях стоял Анатолий Вадимович, наш бывший директор, который так любил, когда его называли генеральным, и ещё двое мужчин. Их я не знала. Но по смущённой физиономии «генерального» поняла, что эти ребята из новой команды. Может даже, кто-то из них новый «генеральный».

Я даже не стала слезать со стола. Откланялась ошарашенной публике, которая сочувственно на меня смотрела и полезла в карман за сотовым телефоном, чтобы позвонить. Многих моё поведение удивило, но все монолитно молчали и ждали продолжения.

– Алло, будьте любезны, машину. Пишите адрес.

Я продиктовала оператору службы такси адрес и стала спускаться со стола. Миша меня поддержал и помог благополучно спуститься. Я его за это, на глазах у всех, поцеловала в губы и, прихватив сумочку, двинулась в сторону выхода из кабинета.

Но тельце бывшего начальства преградило мне путь.

– Алла Аркадьевна, я хотел бы вас представить…

Не дала я ему договорить. Нагло перебила. Меня смешила официальность его тона. Раньше я для него была просто Алла. И надо же он вспомнил, что отчество есть не только у него.

– Меня и представить!? Меня не надо представлять! Я не хочу быть объектом Ваших фантазий. И вообще, то, что Вы сделали с фирмой, я Вам никогда не прощу. Так нагло убивать… это безбожно.

– Вы забываетесь! – кричит он мне в лицо.

– Вам нужно было давно от меня избавиться, чтобы я не отследила, как вы пошагово доводите до разорения хороший бизнес. Озолотились? Денег хватит, чтобы с Лариской на Карибы слетать? Нет? Вы не переживайте, жене вашей я ничего не скажу. Она и сама всё поймёт, когда вы весь такой загорелый прилетите с отдыха.

От оплеухи меня спасает чья-то большая сильная рука, которая перехватывает занесённую на меня пухленькую ручку Анатолия Вадимовича.

– Рома, быстро её в мою машину!

Слышу я голос незнакомого мужчины, которому меня мой бывший директор хотел представить.

Я сопротивляюсь, но моё мнение никого не интересует. Мужчина крупного телосложения легко оттесняет меня от бывших коллег. Вскоре я оказываюсь у него на руках. И меня бесцеремонно несут в сторону лифта.

Зося и ещё кто-то возмущаются, но их порыв быстро охлаждают. Идет тихая беседа, которую я уже не слышу.

– Учтите! – предупреждаю я того, кто меня вносит в лифт. – Когда я протрезвею, на всех вас в суд подам. За похищение!

Ответа не последовало. Но мне позволили встать на ноги.

– И ещё! – градус спирта во мне требовал продолжения шоу. – Я в машины к незнакомым мужикам не сажусь.

Лифт открылся на первом этаже, и я рванула в сторону женского туалета. Удивительно, но мне удалось заскочить и прикрыть за собой дверь.

– Что! Не ожидал! – кричала я за закрытой дверью.

– Алла Аркадьевна, не дурите. Выходите по-хорошему.

– По-хорошему будет завтра. Когда я протрезвею, и Ваш босс меня пригласит в кабинет. А вот так я не хочу. Так и передайте ему.

Посмотрела по сторонам. Так и есть, окно приоткрыто, и через него можно выбраться на улицу.