Сердце Господина

Но как вернуть ему сердце?

Внимательно посмотрела на сердце. На Господина…

«И помни, никому не позволяй прикасаться к сердцу Господина», вспомнила я слова Палача.

Медленно взяла одну руку Господина, потом вторую и своими руками поднесла мужские ладони к сердцу. Почувствовала лёгкое сопротивление, быстро посмотрела в глаза Господину. Встревожен.

Его руки в моих задрожали.

– Не делай этого… – едва шепчет.

В комнате становится совсем темно. Лишь только тусклый свет, идущий от сердца, как от свечи, освещает наши руки.

– Простите, Господин, я не знаю, как иначе.

Резко прижимаю его ладони к сердцу. Меня прошивает током. Яркий свет ослепляет. Я ничего больше не вижу. Чувствую мужские руки в своих руках. И сильную слабость. Я словно проводник. Вот уже и мои руки начинают дрожать. Но я продолжаю прижимать руки Господина к сердцу. И вдруг в моих руках возникает пустота. Не понимаю, то ли его руки с сердцем исчезли, то ли меня отбросило в сторону.

Всё как в тумане.

Глава одиннадцатая

Резко проснулась. Меня тряс сильный озноб. Моя ночная рубашка мокрая, местами изорвана и грязная. На ней видны следы моего падения на землю, на траву, когда я бежала в замок.

Посмотрела на свои дрожащие руки. Они испачканы. Это кровь Господина.

Хоть бы я его не убила своим поступком.

Хоть бы я всё правильно сделала.

Пытаюсь подняться с постели, но бессильно падаю на пол и ещё долго там лежу. Сил во мне мало. Но я не засыпаю. Просто лежу и думаю. Думаю, что если меня перенесло в мой мир, значит, есть вероятность, что я вернула сердце Господину. И если это так, то он не умрёт. Он будет жить, он убережёт замок от северных ветров.

***

Последующие ночи я никуда не перемещалась. Меня это очень тревожило. Я понимала, что это может означать – сердце вернулось к Господину. Но иногда меня накрывала паника, и я изводилась в истерике, а вдруг я не перемещаюсь потому, что больше нет ни замка, ни Господина, ни Палача, ни кого-либо другого из обитателей замка.

Моё невротическое состояние отразилось на работе. Я часто опаздывала. На работе зачастую занималась чем угодно, но не работой. Вечерами подолгу бродила по парку. Искала Ворона. Он был первым звеном в этой цепочке событий, вывернувших мою душу.

Единственное, что я не бросила, это писать книги. За те три недели, что прошли с момента моего возвращения из мира Господина, я каждую ночь проводила у монитора. Писала о чужих трагедиях, но ни слова о Господине. Его мир остался в моих снах, из которых я выбиралась едва живой. Но именно эти воспоминания мне грели душу. Я тосковала. И сидя у монитора по ночам, часто беззвучно плакала.

Мне не хватало его. Того мужчины, сердце которого я держала в своих руках. Это было неприятно осознавать, но я прикипела к нему. И после того, как наши руки держали его сердце, я вместе с сердцем отдала ему и часть себя. Взамен же ничего не взяла. Не попросила.

И теперь рвалась по ночам к нему. Разбивалась о пустые сны. И с израненной, осиротевшей душой, просыпалась в холодном поту. И так каждую ночь.

Зося допытывалась, что случилось со мной. Я отнекивалась, но ситуация постепенно усугублялась, и однажды я призналась. Рассказала ей почти правду.

– Алла, ну расскажи, по ком ты так изводишься?

– Тебе действительно это интересно?

– Очень.

Я отложила папку с документами и посмотрела на подругу.

– Не знаю с чего начать.

– Начни с простого, – решила помочь мне подруга. – Начни с его имени. Возраста. Места работы.

Усмехнулась я и посмотрела в окно. С простого… я же ничего не могу сказать подруге. Она меня за психически ненормальную сочтёт.

– Зося, у него, можно сказать, нет места работы. Возраст его доподлинно не знаю. Не стар, не юн.

– Ну, а имя?

– Вот с именем совсем всё сложно.

– Так, – напряглась подруга, – а как ты с ним познакомилась? И вообще, чего ты так сохнешь по нему? У тебя с ним что-то конкретное было?

– И было, и нет. Он хотел, а я тогда вообще его не хотела. Я испугалась, что он меня против воли…

– Он пытался тебя изнасиловать? – вытаращилась на меня подруга.

– Ну…

– Ты в своём уме!? Тебя хотел изнасиловать какой-то хрен, о котором ты ничего не знаешь, а ты теперь страдаешь по нему! Алка, тебе срочно нужен нормальный мужик!

– Я не хочу нормального. Мне псих запал в душу. Тот, кто меня ведьмой обзывал и грозился убить, если снова покажусь ему на глаза. Тот, кто меня едва не изнасиловал, но который целовал и ласкал, словно свою драгоценную собственность. Как если бы я была его по праву. И моё мнение его не интересовало. Он желал меня, и это была достаточная причина для близости между нами. Да, он жёсткий на слова. Но негрубый. Особенно его руки, они ласковые. Нежные. И я точно знаю, он ломался, когда причинял мне страдания… Зося, но самое странное в этой ситуации то, что я, совершенно не помню его лицо. Даже не помню, какого цвета у него глаза, волосы. Представляешь? Я мучаюсь, вспоминая, а вспомнить не могу. Вот его слова, прикосновения – это всё очень четко врезалось в меня. Но не его внешность. Хотя помню, он мне понравился. Не с первого взгляда, но понравился. Ты не думай, я не пьяная была. Вернее в начале «да», но потом-то трезвая, как стёклышко. А всё равно, воспоминания затуманены. Я надеялась, что успокоюсь и перестану думать о нём, а меня, наоборот, с каждым днём, с каждой ночью, всё больше и больше разрывают изнутри тревоги и мучительные мысли о нём.

Зося закурила. Раньше она никогда не курила в кабинете, а вот сейчас, услышав мои слова, разнервничалась и закурила свои любимые тонкие сигаретки. Она меня не перебивала. И я была благодарна ей за это. Поэтому продолжила говорить.

– Зося, ты, пожалуйста, не подумай, что я чокнулась. Я в него не влюбилась. Но тоскую. И мне очень нужно знать, что с ним всё хорошо. Что он жив. Просто жив… Он и все обитатели его дома.

– Обитатели? – тихо спросила Зося. – Ты была у него дома?

– Была.

– Он тебя к себе домой приводил?

– Нет. Он… Зося, давай я тебе потом всё расскажу? Потом, когда эти воспоминания перестанут быть такими болезненными.

– Хорошо. Я только понять не могу, если ты была у него дома, чего ты тогда не можешь пойти и узнать, как у него дела? Гордость мешает? Или у него жена есть?

– Нет! Жены нет. Любовница есть, а жены нет.

– Не понимаю, – ещё больше растерялась подруга. – Если у него есть любовница и ты о ней знаешь, зачем он тебе нужен? Зачем ему нужна ты?

– Я ему не нужна, тут ты права. Да и он мне не нужен. Я лишь хочу знать, что он жив.

– Ему угрожала опасность?