Алиса видит сны

Глава 11. Алиса спускается ниже (3-4)

Прихожу в себя на знакомой пыльной дороге, в кровавых сумерках. Кажется, до конца своих дней теперь я буду рисовать в тетради только эту картину, но так и не смогу передать весь ужас этих красок. Они бы свели меня с ума, если бы я не уже…

Сложно, чертовски сложно сказать, где иллюзия. Быть может, Алиса, сидящая в своей крохотной квартире и мечтающая о вкусном обеде, рисующая в пыльной тетради – просто мой далёкий, спокойный сон. Ведь должна я когда-то спать и видеть хорошие сны?

И все разговоры с психологом о безумии моей матери, невысказанные слова про отца, о котором я даже говорить-то боюсь – это спасительная игра сознания. Как бред умирающего, белый туннель, попытка ухватиться за последнюю соломинку, чтобы не потонуть в агонии панического "настоящего".

Пыль забивает нос, и дышать становится тяжелее. Поднимаюсь с колен, даже не пытаясь их отряхнуть. Снова отвесная скала справа, снова чернеющий обрыв по другую руку, и дорога, уходящая во тьму. Впервые думаю, что моя та, другая жизнь, не так уж плоха.

Я совершенно одна. И я должна идти.

Дэмиан так убеждал меня в этом, что сомнений уже не возникает – промедление тоже смерть. Но и в движении нет жизни.

Робкая надежда, что я встречу его впереди, ещё теплится. Он столько раз помог мне, а я не смогла в тот единственный момент, когда должна была. Не так важно, человек он или нет – если я встречу его, то сделаю всё, что смогу.

Если Дэмиан ещё жив…

От этой мысли тоже стало пусто.

Я никогда не мучилась своим вынужденным одиночеством. И никогда раньше не могла подумать, что другие люди, их отсутствие в моей жизни, заставит испытывать такие странные, неприятные чувства. Пустота внутри тоже бездна, но она не смотрит и не пугает, просто медленно откусывает от моей худой души кусок за куском.

И вот я одна, побитая, с зияющими дырами внутри, опять иду по этой дороге. Максимально беззащитна, укрытая лишь неожиданным для меня желанием выжить во что бы то ни стало. Оно стучит в висках и не позволяет сдаться, как бы страшно ни было. Оно мой единственный и дырявый щит.

Сверху падает первая капля дождя. Стараюсь не обращать внимание на её цвет и запах. В животе урчит от голода, и металлический привкус, которым отдаёт всё вокруг, будет очень не к месту. Шарю рукой по спине и нахожу капюшон – впервые замечаю, что я в той же одежде, в которой была там, в другом мире.

В старой серой куртке, которую накинула, чтобы сбегать в магазин в соседнем доме – вот, что здесь действительно выглядит и ощущается нереальным. Обычная одежда обычного мира. Далёкого и совсем не моего.

Затягиваю капюшон туже, дует промозглый ветер и дождь за мгновение превращается в ливень. Стена воды скрывает от меня и горизонт, и обрыв. В сгустившейся тьме я прижимаюсь ближе к скале, но иду всё равно медленно. Воспоминания о чужих взглядах ещё живы. И хотя в этот раз я не чувствую ничего подобного – здесь можно ждать чего угодно.

А самое ужасное – в такую погоду я не услышу приближающегося топота. Охота, которая не сбивается с моего следа, как бы глубоко в бездну я не спускалась. Кажется, она гонит меня вперёд, как зверя, в расставленную ловушку. Потому что здесь только одна дорога, и я боюсь даже думать о том, что ждёт меня в её конце.

Жалею, что не спросила у Дэмиана, где мы. Ведь он точно знал, а я, наоборот, знать боялась. И виной тому была не надежда, что я не окажусь тут вновь, а отупляющее безразличие к происходящему. Я так привыкла прятаться и бежать, что было совершенно неважно, где это делать.

Всегда одни и те же действия, схемы. Мой личный набор выживания, который в последнее время подводит меня всё чаще. И эта странная дорога из кошмаров – первое место, которое должно было научить меня мыслить иначе. Должно было?

С каждым шагом дождь продолжает усиливаться, и я прикрываю голову руками. С неба сыплются колючие льдышки, и я буквально чувствую, как они раздирают рукава куртки, оставляют на теле крохотные синяки. Идти становится больно, и я хочу повернуть назад.

Зайти за границу непогоды и, если не переждать её, то хотя бы получить передышку. Набраться сил, чтобы попробовать снова… Но кому я вру, ведь я одна? По доброй воле я не смогу себя заставить пойти сюда вновь.

Одежда давно вымокла и потяжелела настолько, что мешает идти. Руки трясутся от холода. Ноги скользят по лужам и льду, скопившемуся в них. Останавливаюсь буквально на мгновение и прижимаюсь к скале после очередной неловкой попытки устоять. Я не готова к таким испытаниям.

А потом вспышка молнии озаряет всё вокруг…

И вместо мокрой, ледяной дороги я вижу тела. Десятки, сотни наваленных друг на друга тел. Женщины, мужчины, старики – огромное людское месиво до самого горизонта. Они лежат недвижимо, и мой мечущийся взгляд выхватывает ошмётки их покорёженных тел и красную, красную кровь, которой залито всё вокруг…

Взглянуть себе под ноги я не успеваю. Вспышка гаснет, и я вновь одна стою на дороге, прижавшись к скале. Гром забирает мой истошный крик.

Целую вечность я стою без движений, вглядываясь в стену воды. Не вижу совершенно ничего, лишь пустую дорогу под ногами. Иллюзия?

Мне больше не холодно и почти не больно, потому что я не чувствую тела. Всё внутри заледенело ещё во время моего крика, и теперь не отогреется никогда. Голода больше нет – из последних сил я пытаюсь не блевануть желудочным соком в очередную чёрную лужу.

Я снова иду, но руки дрожат уже не от холода. Я бы закрыла глаза и шла на ощупь, но слишком боюсь оступиться. Боюсь упасть на дорогу и почувствовать не мокрую землю, а что-то совсем другое.

Внутри я не прекращаю орать.

Не представляю, где нахожу силы продолжать. Если бы я верила в бога – я бы молила, чтобы этот мир стал нереальным, закончился, больше никогда не приходил мне в кошмарах. Но если бы бог существовал – он бы не допустил такого, даже в моём бреду.

Следующая вспышка вдалеке, но такая же яркая. Я скольжу на чьей-то руке и только чудом не падаю вниз. Рука гнилая и буквально растекается под моими стопами.

Я хватаюсь за скалу и крепко жмурюсь, надеясь хоть так сбежать от этого ужаса. Но продолжаю видеть тела.

Повсюду распахнутые глаза, искажённые мукой.

Благословенная темнота снова укрывает меня дождём. Я помню, в какой стороне обрыв, и думаю о нём всё больше.

Дышать тяжело. Я буквально заставляю свои лёгкие расширяться и набирать холодный мокрый воздух. Теперь мне чудится, что даже в темноте я ощущаю зловонный дух повсеместного гниения. Я вдыхаю его, и сама разлагаюсь внутри. И продолжаю вдыхать, раз за разом, потому что не могу отказаться от кислорода.

Поднимаю одну ногу, потом другую, потом снова первую. Я хочу идти вперёд без мыслей и без чувств, но у меня не получается. Сверкает молния или нет, я вижу одну и ту же картину.

Пробую считать шаги, представлять свой дом и аллею с голыми ветками рядом с ним, представлять автобусную остановку, дорогу к офису, кабинет…

На десятый раз, прилежно досчитав двести тринадцать и сорок, я сдаюсь. Это кошмар внутри кошмара, из которого нет выхода.

Во время очередной вспышки я замечаю, как моргают глаза у меня под ногами. Слева шевелится обглоданная до кости рука. Я думала, что шагаю по мертвецам. Но огромная гора тел, которыми устлана дорога – живая.

Меня рвёт, долго и мучительно. По лицу вперемешку текут струи дождя и слёзы. Мне снова холодно. Холодно настолько, что я еле могу поднять ногу.

Нужно идти. Я должна.

Кому я должна?

Не хочу быть здесь. Не хочу быть внизу, частью этой ужасной массы.

Я не хочу быть как они – и панический ужас накрывает меня с головой.

Не могу. Не могу…

Следующая вспышка выхватывает огромную фигуру впереди. Ещё далеко, но я вижу её так чётко, будто стою на расстоянии вытянутой руки. От страха мне кажется, что она высотой до самого горизонта. Я не разбираю, что передо мной – бесформенная груда вместо туловища с облезшей кожей или шерстью, ноги или лапы, топчущие не-землю под собой, и головы… Оскалившиеся головы, с клыков которых падает кровавая слюна. В одной из пастей я вижу тело, которое отчаянно трепещет. Его подхватывает другая пасть, тянет в свою сторону…

Свет меркнет, и я снова одна на дороге. Но всё ещё слышу рычание, или раскат грома, когда из последних сил бросаюсь в сторону пропасти.

Еле торможу у самого края, падаю на колени лишь с одной надеждой – не застать в таком положении новую вспышку. Шарю руками по скале, судорожно ползу вдоль края, ищу выступы, что угодно, хоть что-то, чтобы спуститься. По моей вымокшей куртке стекают струи дождя прямо в бездну. Капюшон давно слетел с головы и теперь полон воды. Она льётся мне за шиворот, но я почти не чувствую этого.

В момент наивысшего отчаяния я нахожу, что искала. Место, где скала не такая отвесная. И прямо в ней, будто специально, выбиты уступы. Ступени, чтобы спуститься ниже.

Я больше не медлю. Перекидываю ногу и начинаю спуск, не думая о том, что ждёт меня дальше – и ждёт ли вообще хоть что-то.

Новую вспышку я уже не застаю. Ливень стихает, превращаясь в невесомую капель, и лишь моя вымокшая одежда напоминает о нём.