Алиса видит сны

Алиса видит сны
Алекс Рауз

Алиса кажется обычной девушкой, ходит в офис и совершенно ничем не выделяется. Потому что все её усилия уходят на то, чтобы такой казаться. В офисе она не сводит глаз с молчаливого коллеги Максима, но никогда не рискнёт с ним заговорить… Не рискнёт ведь?

У Алисы есть страшная тайна – она не в себе.

Алиса не в себе уже давно. Она живёт на два мира, и порой очень сложно отличить, какой из них реален. Раньше она просто проваливалась в сюр "кроличьей норы", но теперь у её галлюцинаций появился сюжет.

Раз за разом она попадает в одно и то же место, где нужно бежать и спускаться всё ниже, где руки холодеют от страха, а вокруг царит тлен под алыми небесами с металлическим привкусом крови. И после каждого спуска становится всё хуже.

Алисе предстоит понять, зачем она здесь, что за странный человек без лица стал её спутником, как всё это связано с её настоящей жизнью и как тут выжить.

А этот момент в реальном мире Максим разрушит стену молчания между ними.

Алекс Рауз

Алиса видит сны

Глава 1. Алиса включает ночники

Я боюсь реального мира.

Он смотрит на меня по вечерам из окна и тянет свои мрачные путы. Я зажигаю свет и закрываю тяжёлые чёрные шторы. Иногда я добавляю к ним стол или стул, что смогу поднять. Один раз я сдвинула шкаф, тогда в нём ещё почти не было вещей, он был лёгким. Теперь я его уже не подниму.

Стараюсь себя не изводить. Сегодня достаточно стула со спинкой. Завтра смогу обойтись шторами.

Мир не проберётся ко мне из окна. Это всё разыгравшийся разум, я знаю. Но иногда мне спокойнее, когда между нами больше преград.

Я предпочитаю фигурные ночники большой люстре на потолке. Она давно запылилась, там, наверно, перегорели лампочки. Я включала её только когда приходила хозяйка квартиры – проверить, как тут новый жилец. Ей не обязательно погружаться в мои причуды, поэтому я убирала стул и включала люстру.

Но вот уже пара лет как она не ходит, а только звонит. Я выгляжу благонадёжным жильцом в её глазах, и это хорошо.

Теперь я всегда живу при свете моих маленьких сторожей. На самом деле, они не приносят мне спокойствия, но всё равно нравятся. Маленькая настольная лампа с кружевным абажуром перекочевала ещё из родительского дома. Она уютная, меланхоличная. Напоминает посиделки в духе прошлого века. Её я не выключаю никогда.

Вторым гостем в этом доме стал светильник в виде Дарта Вейдера из Звёздных войн. В тот день я хотела взять Люка, он всегда мне больше импонировал, но на полке остался только его отец. Можно сказать, мне просто не оставили выбора.

Я никогда и никому не говорила – я не люблю "Звёздные войны". Их любили все вокруг, а я не хотела выделяться. Просто не хотела. И теперь у меня живёт Дарт Вейдер.

После него я больше не ходила в магазины, и заказывала светильники в сети. Там тебя никогда не ставят перед жёстким выбором, всегда есть варианты. И я потихоньку обросла лампами. Есть учебная классика – безликая лампа на подножке, есть моргающий всеми цветами дискошар, есть медвежонок, держащий луну, есть космонавт с бьющим из шлема светом.

У меня много ламп. В моём доме очень светло, и всегда по-разному. С ними мой дом – только мой.

Но утром я гашу их все и открываю шторы. Одеваюсь быстро, почти не глядя, пью холодный сладкий чай, заготовленный с вечера. В нём ещё остаётся капля моего уюта наедине со светильниками, и горчинка моих страхов. Поэтому он холодный, вкусный и бодрит.

Я спускаюсь вниз на гремящем лифте и вечно думаю о том, сколько этажей осталось. Живу на седьмом, подо мной ещё шесть, и если трос не выдержит… Что ж, мне больше не придётся бояться. Но потом остаётся пять, четыре. Этажи летят незаметно, ведь я уже приземлилась.

И тогда с мерзким скрежетом передо мной распахиваются последние врата, защищавшие мою крепость. С этого момента я – часть этого "реального мира". Я не могу унести с собой во вне ни стул, ни шторы, ни лампы. Только привкус чая на языке.

В этот момент, ради забавы, я всегда отмечаю, что дома было страшнее. В моём доме, в моём уютном углу, окружение кажется далёким и пугающим. Там можно бояться, что мрачные путы захватят мой мир.

Здесь я иду до остановки и жду бурлящую махину автобуса. Толкаюсь уже наравне со всеми, готовясь к давке в метро. Я не выделяюсь, я как все. Как все остальные, которые вечером вернутся в свои дома, смотреть в свои окна и не ждать от них беды.

К спуску в метро я уже достаточно ассимилирована толпой. Когда все вместе – не так страшно, что тебе под землю. Не нужно считать ступени или этажи, не нужно вглядываться в конструкцию высоких потолков или с ужасом взирать на толстенные гермодвери. Я могу просто отметить, что они есть. Уже к концу первого года я перестала назойливо представлять себя героиней "Метро 2033", и мне полегчало.

На станциях свои вихри. Они людские, живые, галдящие. Ты просто ищешь свой и вливаешься, дальше можно даже подремать, течение само вынесет. Один раз я, действительно, уснула, и мой же вихрь разбудил меня болезненным тычком под рёбра.

Моё главное правило в метро – обходить взглядом центральные станции, особенно кольцо. Там нужно мелькнуть незаметно, не рассматривать фрески, лица. Потому что сойти с ума в метро было бы большой ошибкой. Я не пробовала, но откуда здесь иначе столько самоубийц?

Хорошо, что обычно ехать мне недолго. Две ветки, одна пересадка, и я снова на поверхности. Тут людей по утрам ещё больше, чем рядом с моим домом, но они все идут в разнобой. Больше нет крупных вихрей и течений, каждый гнёт в свою сторону.

Я снова считаю, на этот раз шаги – чтобы точно знать, что я дошла. Это просто, когда ходишь в одно и то же место. Двести тринадцать, я стараюсь никогда не сбиваться, чтобы быть уверенной.

Потом проходная и ещё сорок шагов – я не люблю это число, от него веет трауром. Каждый день я обещаю себе, что поищу другую дорогу, с другими шагами. И каждый день откладываю. Вру себе, что не хочу опаздывать, но на самом деле тоже боюсь. В начале дня лучше быть "в себе", иначе я ничего не пойму.

Я на территории небольшого бизнес-центра. Тут несколько зданий, моё самое крайнее. Я думаю… Нет, тут я скорее уверена – в нём четыре этажа. Я работаю на третьем. Внутри больше не считаю – там узкий коридор, где нашей конторе отведено шесть комнат. Моя дверь третья справа.

Когда захожу внутрь, я всегда улыбаюсь. Здороваюсь с Алией Вадимовной и Никитой. Раньше мы сидели тут втроём, но недавно добавился ещё один человек.

Максим молчаливый, и я ему завидую. Никто не обращает внимания на то, что он редко здоровается, обычно просто кивает в ответ. Не заводит пространных бесед о погоде, и редко говорит что-то кроме "да/нет". Никто не корит его за молчание, не даёт советов и не пытается втянуть в разговор.

Считается, что Максим поглощён работой. Но с моего места можно разглядеть его монитор – я часто вижу, как он просто смотрит в экран. Водит руки над клавиатурой, аккуратно перебирает кнопки как на пианино. Со стороны может показаться, что он печатает, но я вижу чистейший белый лист и больше ничего.

– Алисочка, дорогая, хорошая погодка для отдыха, правда? Куда едешь на выходные? – совсем забыла, что сегодня пятница. Алия Вадимовна всегда разговаривает со мной немного свысока. У неё такой безапелляционный тон, будто она уже увидела меня насквозь, просчитала всю мою жизнь, составила чёткий план – а я его уже негласно придерживаюсь. Всё это она пытается завуалировать приторно ласковыми окончаниями.

Я никогда не знаю, что говорить в ответ, и это дико пугает меня. Я плохо умею врать, как ни странно. Но и выделяться из её планов не хочу. Насколько легче живётся, когда ты можешь полностью соответствовать чужим ожиданиям.

Я очень завидую Максиму.

Кладу рюкзак под стол и вешаю в небольшой шкафчик серую куртку. Мучительно обдумываю ответ – мне осталось всего несколько секунд до того момента, когда пауза слишком затянется и станет неприличной.

– Да, потрясающая погода, даже не верится, что уже осень, – тут мне нужно проявить больше энтузиазма. Но я не умею врать. Я не заметила погоду на улице. – Пойдём с друзьями в парк.

Она считает меня молодёжью в классическом понимании – парки, друзья, тусовки, шашлыки. Конечно, в этом мнении виновата я сама. Не могу же я сказать ей – "Алия Вадимовна, когда я доберусь до дома, я буду долго включать и выключать пару десятков своих ламп, пока не добьюсь нужного освещения, потом заставлю окна всеми стульями, которые отыщу, и буду радоваться, что целых два дня не нужно распахивать по утрам шторы. И в этот момент я буду почти счастлива, зарывшись в свой шизоидный уют. А что вы так странно на меня смотрите? Нет, в психушку не поеду, дома приятнее. К врачу схожу, спасибо, контакты есть".

Поэтому мои ответы всегда строятся на банальном. На том, что я недавно почитала или увидела в кино. Как ведут себя люди моего возраста. Они "тусуются".

Пока я усаживаюсь на своё место и жду, когда загрузится мой медленный компьютер, беседу подхватывает Никита. Тут я могу отвлечься и передохнуть – Никита любит поболтать. Он заводит долгую тираду о шашлыках и нерадивых "туристах", которые грозят спалить все парки. Я не знаю, насколько он прав – я не бываю в парках. Мне кажется, что я там не бываю, сложно сказать наверняка.

Смотрю на долго висящий стартовой символ Виндовс и замираю в предчувствии нового рабочего дня.

Скучная работа в офисе – моя мечта. Потому что мне нужна максимально простая работа. Место, где все мои действия будут заранее определены, статичны и настолько рутинны, насколько это вообще возможно. Потому что в моей жизни не достаёт рутины, потому что я не справлюсь со сложными задачами.

Потому что мне сложно быть мной. Что уж говорить об остальном.

Стартовый экран пропал, и пока грузится рабочий стол, я начинаю нервничать. Мне нужно увидеть мою почту, обязательно нужно, и я всегда боюсь не успеть. Если оно начнётся раньше, в этот день я ничего не пойму.

Нервничаю, одёргиваю вниз руку, чтобы по привычке не начать грызть ногти у всех на виду, и снова думаю о том, как просто было бы перестать быть мной. В последние месяцы эти мысли всё чаще не дают мне покоя. Я не хочу умирать, этого я тоже боюсь, но постоянно думаю. Как. Было бы. Просто.

Почта загрузилась, я пробегаюсь глазами по первым строкам последних прибывших писем и выдыхаю. Успела. Я вижу, что должна делать сегодня. На что это должно быть похоже.