Алиса видит сны

– Конечно, Алия Вадимовна, – натягиваю улыбку офисной Алисы. Получается даже глупее, чем есть на самом деле.

И вот тут мой взгляд и падает на стол Максима. Он пустует, и мне становится необъяснимо грустно.

Не снимая куртки выхожу назад в коридор. Иду в туалет, долго умываюсь холодной водой. Я до удивления спокойна, несмотря на плохие новости. У меня просто нет сил расстраиваться и бояться, а в груди зарождается новая, непривычная пустота. Я её совсем не понимаю.

Выдыхаю последний раз и иду в нужный кабинет. Снимаю куртку на ходу, дышу ровно и пытаюсь руками расправить спутанные с ночи волосы.

Дима уже работал со мной однажды – и остался далеко не в восторге, как только согласился снова на мою помощь. Тогда, полгода назад, я вылетела в трипы дважды за неделю. Оба раза были настолько сюрные, размазанные красками как картины импрессионистов, что в реальной жизни я, должно быть, глупо смотрела в стену и улыбалась. Не знаю, что было на самом деле, но Дима уверился – логистика не моё. Он не ругался, никогда не поднимал голоса, но к концу пятого дня смотрел не на меня, а сквозь. Будто я досадное обстоятельство, которое станет неприметнее, если его игнорировать.

Я осталась не в обиде. Ведь именно этого эффекта я бы и хотела. Иногда мне кажется, что та Алиса, которая остаётся в реальности за меня – справляется с моими задачами и желаниями гораздо лучше.

Наталья у нас новая, и свою порцию досады мне она пока не выдавала.

Я стучусь и тут же вхожу в кабинет, не позволяя себе сомневаться. Две пары глаз – раздражённая и поглощённая деловым разговором – задерживаются на мне не дольше секунды. Дима бурчит скомканное приветствие, Наталья кивает. На свободном столе уже стоит ноутбук для меня. Рядом навалены бумаги, исписаны блокноты с задачами…

Звонки, расчёты, снова бесконечные звонки. Я не хочу подставить никого в этой фирме, где я нашла относительный комфорт для себя. Но работать в таком режиме долго я не смогу. Поэтому я спешно ищу ту золотую середину, в которой я не сорву важной поставки, но всё ещё буду выглядеть офисной дурочкой.

Честное слово, это сложнее, чем просто нормально работать.

Остаётся надеяться, что Дима сдастся первым и вышлет меня назад. Пусть Алия Вадимовна втихую ругается на него, не понимая, отчего её исполнительная "Алисочка" получает такие плохие отзывы.

День пролетает почти без стресса. Без мыслей, без эмоций. Он просто есть, и в нём есть я. Массовка справляется со своими задачами.

Домой иду на том же автомате. Кажется, всё-таки считаю шаги, не могу сказать точно. Всё вокруг движется по инерции, бессмысленной, апатичной. Дыра внутри становится всё больше. Я бездумно позволяю ей расти, не вдаваясь в причины. Потому что в эту дыру вместе со мной погружаются и мои привычные страхи.

Мне попросту "никак". И прежде я бы назвала это удачным результатом.

Но дома я также спокойно берусь за тетрадь. Достаю её из-под постели, она ещё не успела запылиться. Беру карандаш и мгновенно начинаю рисовать, по-прежнему, не задумываясь. Наверно, это тоже инерция. Я привыкла выплёскивать на неё своё безумие, и делаю это снова сейчас. Но ни стыд, ни страх не сковывают мои руки.

Сложно рисовать то, что я не видела. Слух не передаёт картины – поэтому почти весь лист покрывается следами серого графита. Но чернее всего на нём выступает фигура.

Высокая фигура без лица, в длинном плаще в пол, которая вела меня за руку и не позволяла упасть. Здесь я не даю имени, оно не нужно на бумаге, не нужно и в моей голове. Но я стараюсь прорисовать каждую деталь настолько чётко, насколько моя рука до сих пор помнит ощущение его горячей ладони.

Когда я заканчиваю, тетрадь так и остаётся лежать на столе рядом с ноутбуком. На неё обрушивается жёлтый отсвет моих ночников, впервые увидевших старую гостью со стороны обложки. Не знаю, почему именно в этот вечер я не прячу её. Я просто ложусь спать. По инерции.

Утро медленно прокрадывается в мою квартиру. Откидываю одеяло и долго лежу, глядя в потолок. Кручу в голове последние трипы, кручу вчерашний день, кручу мелодию, которую скинул мне Максим. Всё это сливается в огромный снежный ком, который сходит с вершины горы и набирает обороты по дороге вниз. Он снесёт меня в пропасть…

Или я сама и есть этот ком, бодро несущийся к подножию скалы. Снег из самых облаков, столетиями не видевший людей. Но тогда луч солнца там, в конце пути, станет и моим финалом.

Я отчаянно хочу собрать ещё хотя бы один кусочек пазла. Даже если он станет тем самым последним лучом – хочу знать, какой же была Алиса.

Встаю, одеваюсь, глотаю чай, не чувствуя вкуса. Он не спасёт меня от нового трипа сегодня, но стабильность жалких остатков домашних ритуалов ещё способна удержать меня на плаву. Последним перед выходом отдёргиваю шторы.

За окном завывает ноябрь. Золото опало, посерело и стоптано под ногами прохожих. Порывы ветра гнут голые деревья, и даже сквозь закрытое окно я чувствую их болезненный скрип. Небо задёрнуто мрачно-серыми мазками низких туч… А я нахожу очарование в этой картине. Серый, холодный, ветреный ноябрь, в который так хочется ценить тепло, укрытое пуховиком и шерстяным шарфом. Тепло живых сердец, укрытых грудной клеткой.

Оставляю страхи и снежные комья, летящие с далёких вершин, вместе с чашкой чая в раковине. И прячу своё собственное тепло под шарфом, вязанной шапкой и маской неприветливого ноября. Всё совершенно не то, чем кажется на первый взгляд.

В автобусе сегодня меньше людей, и я успеваю занять место у окна. Смотрю на улицы, проплывающие за ним, и вижу не стужу и серость, а десятки людей – жёлтых огоньков уютного тепла, спешащих по делам. На лицах нет улыбок, но я чувствую их внутри. И этот чужой мир нормальных будто становится чуточку ближе.

Но и пропасть между нами теперь полыхает болезненным огнём, который мне никогда не одолеть.

В метро чужое тепло становится ближе. Кажется, вытяни руку, попроси помощи – и хоть кто-нибудь откликнется, примет тебя, попытается понять. И от этого ещё мучительней, ещё невыносимей, тягостней… Потому что всё мнимое. Шагаю с одной ветки на другую, греюсь о чужие, недоступные мне огоньки тепла.

Если бы они могли отогреть меня, я бы уже рыдала. Но слёзы мёрзнут в ноябре, так и не скатываясь из моих глаз.

Двести тринадцать, сорок. Третий этаж. Прохожу мимо привычной двери, иду сразу к логистам. Сегодня загруженный день.

В обед телефон вибрирует новым сообщением. Я снова чуть не рыдаю, но жду, не могу так сразу его открыть. Я знаю, кто мне может писать, и боюсь ошибиться.

Пообедаем?

Максим. Мой собственный огонёк становится чуть ярче внутри, чуть теплее. Ощутимо больнее.

Прости, очень много работы. Мы уже ели, заказали доставку.

Хочу написать ещё какое-то ненужное оправдание, но останавливаю себя. Зато телефон теперь проверяю каждые пять минут. Меня хватает до самого конца рабочего дня, но в ответ так ничего и не приходит.

Пристыженной серой тенью я сбегаю в осенние сумерки. Никем не замеченная – я умею уходить с работы так тихо, чтобы никто и не задумался увязаться следом.

Третий этаж, сорок, двести тринадцать. Тяжёлое, уставшее метро. Пасмурный ночной автобус. Скрипучий лифт.

Однообразная жизнь, в которой я больше не нахожу даже капли комфорта.

Набиваю тарелку макаронами и сажусь за компьютер. Не знаю, как вступить после стольких дней молчания. Написать обычное "привет" кажется невыносимой пошлостью. Он мог уже давно забыть и выкинуть из памяти наш короткий разговор. Но мне кажется, именно он и запустил тот огромный снежный ком во мне. Тронул лёд на вековых вершинах… Очень надеюсь, что застану его онлайн. Бросок на удачу.

Thirteenth_Alice: Кролик, а почему ты боишься одиночества?

Black_Rabbit: Потому что мы существуем в глазах людей, весь мир существует в глазах людей. Наверное, я боюсь не одиночества, я боюсь небытия.

Thirteenth_Alice: Если тебя не видят, то тебя не существует?

Black_Rabbit: Именно.

В рамках этого мира, во всяком случае.

Thirteenth_Alice: Но когда ты один, ты же всё равно существуешь. Ты мыслишь, действуешь, даже когда никто не видит. Значит, ты есть.

Black_Rabbit: Ты правильно мыслишь) Когда ты один, ты действительно существуешь – в своём мире. В моём случае мой личный мир – бездна. Такое…хм…вечное ничто.

Мне там не очень комфортно. Поэтому я предпочитаю находиться на виду, или хотя бы здесь, в чате)

Thirteenth_Alice: Прости, что так долго не писала. Меня разнесло на части чуть сильнее, чем обычно, после нашего прошлого диалога.

Всё, чем я занимаюсь – это пытаюсь укрыть себя от чужих глаз. С тобой почему-то по-другому…

Black_Rabbit: Ты недавно в этом приложении? Обычно если люди пропадают надолго – они уже не возвращаются))

Я что-то не то сказал в прошлый раз?