Александр. Том 2

Дверь за мной захлопнулась, и карета практически сразу тронулась. Дурацкий приказ Павла о запрете офицерам передвигаться в закрытых каретах я отменил. Как и отмёл Сашкины лепетания в дневнике о том, что подданные должны видеть своего императора. Будучи цесаревичем, Санёк везде болтался без сопровождения. Как, собственно, и Костик. Может быть, поэтому брат так сильно возмущался, когда я ему приказал никуда не ездить одному. Я не знаю и не собираюсь действовать этим идиотским правилам. Кому станет легче, если командующего пристрелят на поле боя? А если на императора совершат покушение? И да, мне плевать, что обо мне в этом случае будут думать. Я ещё не оставил полностью идею сформировать несколько рот из отборных заговорщиков и швырнуть их под Аустерлиц в качестве братской помощи союзничкам. Без выделения дополнительных войск. Вот пускай там чудеса героизма показывают, а мне нужно пока более приземлёнными вещами заниматься.

Первое, что я сделал, когда попал в свои покои, это стянул мокрый сапог. Бросив его на пол гостиной, в которой расположился, и взглянув на новые сапоги, которые протягивал мне Кириллов, скривился от отвращения.

– Туфли домашние мне подай, и чаю вели заварить, а то будет обидно летом простудиться, – сказал я, вытягивая ноги и шевеля пальцами. Слуга быстро поклонился и пошёл к выходу из комнаты, когда дверь открылась, и вошла Елизавета.

– Медик тебя осмотрел? – спросил я жену, даже не пошевелившись, чтобы подняться. Мы были наедине, и Лиза уже поняла, что в таком случае она от меня чёткого соблюдения этикета не добьётся. Да она и не настаивала. Ей, похоже, это нравилось, создавало ощущение нормальной семьи.

– Нет, – она покачала головой и села на небольшой диванчик рядом с моим креслом. – Он занят, осматривает Екатерину, которая тоже чувствует себя не слишком хорошо. К тому же мне намного лучше. Скорее всего, это тот жуткий запах виноват, – она помахала рукой перед лицом.

– Да, возможно, – я внимательно посмотрел на неё. Больной Лиза не выглядела, но чёрт возьми, мы не можем в случае чего быстренько сбегать в больничку и сделать МРТ, к примеру. – И всё же, я настаиваю, чтобы ты показалась медику.

– Хорошо, Саша, я покажусь, но пусть это будет не Виллье? – она смотрела на меня умоляюще.

– Если у тебя есть какой-нибудь другой медик на примете, то я не против, – немного подумав, я кивнул. – А чем тебя не устраивает наш баронет?

– У меня от него мурашки по коже, – Лиза передёрнулась. – Я не могу сказать, мне просто неприятно даже думать, что он меня коснётся.

– Он врач, – напомнил я ей, но она только упрямо вздёрнула подбородок. – Ладно, как знаешь, я не настаиваю, чтобы тебя осмотрел именно этот врач, но хочу, чтобы тебя проверил любой хороший медик как можно скорее.

Елизавета хотела что-то сказать, но тут дверь в очередной раз приоткрылась. Я думал, что вернулся Кириллов, но нет, это был Сперанский.

– Да, Миша, что стряслось?

– Ваше величество, приехал граф Кочубей Виктор Павлович. Он просит ваше величество принять его.

Я невольно замер. Кочубей был одним из ближайших Сашкиных дружков. Если честно, то я ждал его гораздо раньше, но даже сейчас не был готов к этой встрече. Только вот встретиться было нужно.

– Пускай проходит, раз приехал, – решительно проговорил я, гипнотизируя взглядом дверь.

– Эм, ваше величество, вы не обуты, – напомнил мне Сперанский.

– А это как-то может повлиять на мою способность говорить?

– Нет, ваше величество, – и он вышел из комнаты.

Кочубей зашёл практически сразу. Он стремительно приблизился и поклонился, широко улыбаясь при этом.

– Ваше величество, я несказанно рад вас видеть, – быстро произнёс он по-французски.

– Я понимаю, ты был за границей, Витя, и не мог знать о том, что я предпочитаю говорить по-русски, – спокойно ответил я, стараясь не показывать, что немного нервничаю. – Вот только, Витя, ты не спешил выразить мне сочувствие в связи со скоропостижной кончиной моего отца, также как ты не спешил поздравить меня с короной. Я просто теряюсь в догадках и хочу знать, почему это произошло? – я пристально смотрел на него, отмечая про себя, как улыбка сползает с его красивого холёного лица.

Глава 4

Мы застряли в Твери, и никто не мог мне внятно сказать, когда сможем снова двинуться в путь. Дождь шёл, не переставая, уже третий день, заставляя нас всех на стенки лезть. Я злился особенно на состояние дорог, которые и не позволяли нам выехать из Твери. Я не претендую на автобаны, но приличную гравийку-то сделать можно, в конце концов, с насыпями и стоками воды в кюветы?! Не такая уж это великая инженерная мысль. С более сложными дорогами древние римляне вполне справлялись, а у нас в чём проблема? И я даже знаю ответ. Деньги. Деньги и недостаток рабочей силы. Вот основная причина, всё остальное вполне решаемо.

Кроме меня на стены лезли Мертенс и его заместитель Ушаков. В тот день они, естественно, не смогли предоставить мне никакого разумного плана по улучшению города. Я их отправил думать и пригрозил, что если они сегодня не явятся с нормальным планом, то кто-то может пострадать. Ну не один же я должен страдать, в конце-то концов!

– Этот жуткий дождь никогда не закончится, – пожаловалась Елизавета, стоя у окна и глядя, как по стеклу сползают капли. Они соединялись между собой, образуя в итоге ручейки, стекающие вниз и падающие на карниз. – У меня голова начинает болеть, когда я смотрю на эту безрадостную картину. Да ещё и мутит постоянно.

– Ты не беременна? – я подошёл к жене и, обняв её за талию, притянул к себе. Елизавета прижалась спиной к моей груди и закрыла глаза.

– Нет, и это усиливает мою меланхолию, – пожаловалась она. – Что со мной не так?

– Или со мной, – рассеянно проговорив это, я поцеловал её в пахнущую духами макушку. – Но если ты не носишь дитя, то почему тебя постоянно мутит? – я нахмурился, глядя на неё. – Лиза, тебя осмотрел врач?

– Саша, я не думаю…

– Я не прошу тебя думать по этому поводу. Если тебе будет так легче принять решение, то я тебе прикажу. Это не шутки, Лиза.

– Саша…

Я увидел, что она собирается со мной спорить.

– Чёрт возьми, Лиза! – она вздрогнула и посмотрела на меня, а я слегка сбавил тон. – Хорошо, раз ты не в состоянии принять самостоятельное решение о выборе врача, то я, пожалуй, сделаю это сам. Будь готова к тому, что сегодня в течение дня тебя осмотрят.

Она попыталась вырваться из моих рук, но я держал её крепко и не намерен был слушать возражений. Елизавета порывалась что-то сказать, но тут дверь приоткрылась, и заглянул Сперанский.

– Ваше величество, к вам гонец от Макарова Александра Семёновича, – доложил он в своей обычной невозмутимой манере.

– Та-а-а-ак, – протянул я, отпуская жену. – Меньше всего я хотел бы сейчас видеть гонца от Макарова. Самого Александра Семёновича с его ежедневными докладами мне безумно не хватает, но получать от него известия через гонца как-то не хотелось бы.

– А почему Александр Семёнович не поехал с нами, он что, не будет присутствовать на коронации? – удивлённо спросила Елизавета, мгновенно забыв про свои обиды.

– Конечно он будет присутствовать, – я вздохнул. – Ему ещё нужно проследить, как его служба начинает работать в Москве. Вот только он испросил позволение присоединиться к нам немного позже, потому что именно сейчас сильно занят.

– И чем же таким важным занят господин Макаров? – Лиза нахмурилась. – Что может быть важнее твоей коронации, Саша? Неужели какой-то мерзкий заговор?

И это говорит женщина, которая, может быть, и не принимала участия в заговоре против Павла Петровича, но которая его молчаливо поддерживала. Или же «у них шпионы, а у нас разведчики»?Этот принцип действует во все времена и применяется к любым условиям. Да, похоже на то.

– Саша, почему ты молчишь? – она приложила руки к вспыхнувшим щекам.

– Пытаюсь кое-что понять, – я криво улыбнулся. – И нет, Лизонька, не волнуйся, Александр Семёнович не расследует очередной заговор. Все заговорщики пока судорожно полируют драгоценности, чтобы блеснуть на коронации. Но господин Макаров действительно очень занят, он делит отставных лошадей, предоставленных Михаилом Илларионовичем Кутузовым с Архаровым и Вороновым. Поверь, на конюшнях, устроенных специально для нужд полиции и Службы безопасности, сейчас идёт бойня.

– Я не очень хорошо понимаю, – Лиза сжала пальцами виски.

– Я тоже не очень хорошо понимал, почему эти ведомства не были снабжены лошадьми. Но разбираться не буду иначе увязну. Главное, что конюшни начали создаваться, конюхи начали наниматься, а лошади, отслужившие своё в кавалерии, начали в эти конюшни поставляться. Большее я просто физически не успел сделать, потому что мы уезжали, – я вздохнул, прикинув объём предстоящей работы только вот по этим ведомствам.

– Ваше величество, – напомнил о себе Сперанский. – Гонец.

– Да, гонец. Ты проверил, что за послание он везёт? – спросил я, поворачиваясь к нему.

– Конечно, ваше величество, – Сперанский удивлённо посмотрел на меня. – Но вам лучше принять этого гонца лично, ваше величество, потому что я пока не понимаю, как реагировать на новости, которые он привёз.

– Впускай его. Надо же знать, что так спешно хочет мне передать Александр Семёнович.

– Слушаюсь, ваше величество, – Сперанский наклонил голову и вышел из гостиной, в которой мы с супругой с утра расположились.

Елизавета прошла к дивану и уселась на нём, с интересом поглядывая на дверь. Я её не отсылал. Если в документах, привезённых гонцом, будет что-то действительно секретное, то я просто ей об этом не расскажу. Лиза очень умная женщина и прекрасно понимает правила игры. Но на рожон не лезет и вообще пребывает почти всегда в прекрасном настроении. Всё-таки она любила Сашку, и я надеюсь, не перестала его любить.