Выносящая приговор

Я стянула куртку с плеч и села в кресло, опустив ее на колени, тем самым прикрыв подол неприлично короткой юбки, которая вызывала даже во мне смущение и стыд, хотя раньше я не страдала от подобных недугов.

–– Меня зовут Дарья Сереброва, я – журналист газеты «В курсе», – произнесла я, прислушиваясь к откровенной дрожи собственного голоса.

–– Да, я умею читать, – сообщил Руслан, а я растянула губы в глупой улыбке, желая избавиться от маски испуга, прилипшей к коже. Она парализовала мышцы, позволяя физически ощущать ее наличие. – Чем могу быть полезен?

–– Мне заказали ряд статей о клубе… – бодро начала я свою придуманную заблаговременно речь, но Курганов тут же беспардонно меня перебил:

–– Кто заказал? – приподнял он черные брови чуть выше обычного их положения, делая вид, что удивлен, хотя его лицо все еще было облачено в безразличие, словно в балаклаву.

–– Министерство физической культуры и спорта области, – не думая ни секунды, ляпнула я первое, что пришло в мою глупую голову, а Руслан нахмурился.

–– Для чего? – ничуть не веря в мою ложь, спросил он, откинувшись на высокую спинку кресла (хотя нет, он все же был выше спинки).

–– Чтобы привлечь интерес молодежи к спорту, рассказать об успехах ваших бойцов и о мастерстве тренерского состава… – опять же воодушевилась я, но, так и не окончив предложение, резко замолчала, ощущая неудобство под его недоверчивым взглядом.

–– Какое дело Минcпорту до наших бойцов? – нахмурил брови Руслан еще сильнее. – На соревнованиях они не представляют ни область, ни страну.

–– Нет? – зная, что раньше было иначе, я удивилась, поспешно копаясь в голове в поисках весомых аргументов. – Но ведь ваш клуб достаточно известен как в России, так и за ее пределами…

–– И что? – спросил он безо всякого интереса, так и не обнаружив в моих словах ни йоты логики.

–– Послушайте, – понимая, что убедить Курганова у меня не получается, я решила воспользоваться последним шансом, – вероятнее всего, это проверка моего руководства (я слышала, они всегда так поступают с новыми сотрудниками), но, если я не сдам статьи в срок, меня попросту уволят.

–– И что? – повторил он вопрос, еще сильнее нахмурив брови.

–– Ничего, – разозлившись, буркнула я, понимая, что мой план летит к черту на рога. – Извините, что отвлекла вас от работы, – произнесла я, поднимаясь с кресла и сжимая все сильнее пальцы, впивающиеся в мягкую ткань куртки.

–– И вы вот так просто сдадитесь? Отступите? Где же ваша журналистская хватка? – неожиданно спросил Курганов, остановив меня в полушаге от выхода. Я обернулась. – Присядьте, – кивнул он на то же самое кресло, рассматривая мою фигуру, облаченную в зефирно-розовое безобразие.

Вернувшись на место и прикрыв подол курткой, я с ожиданием взглянула на гендиректора. Наклонившись вперед, он облокотился о глянцевую столешницу и, мельком взглянув на наручные часы, опоясывающие кожаным ремешком правое запястье, произнес:

–– Я готов вам помочь, только при условии, что все ваши статьи в первую очередь будут ложиться на мой стол.

–– Для чего? – испугалась я, ведь даже не собиралась ничего писать и уж тем более сдавать материалы в печать, понимая, что отец никогда на это не пойдет.

–– Для того, чтобы мифы и легенды не появлялись в газетах, – спокойно объяснил он. – Или вы хотели печатать провокационные статейки на страницах вашей «желтой прессы»? – спросил Руслан прямо в лоб, глядя на меня с подозрением, а я растерялась от его прямолинейности. – Ну? Так что? – поторопил он меня, желая услышать решение немедленно.

–– Я согласна, – тихо произнесла я, понимая, что теперь необходимо уговорить отца напечатать хотя бы одну оду клубу, о котором он даже говорить в его присутствии запрещает (а так как папа является владельцем и по совместительству главным редактором газеты, я не могла без его ведома сдать в печать ни одной статьи).

–– Хорошо, – кивнул Руслан и, выдвинув верхний ящик стола, достал красную папку, поместив ее перед собой. – Я выпишу пропуск, чтобы вы могли посещать клуб, и поставлю в известность администратора, а уже они познакомят вас с нашими именитыми тренерами, – говорил он медленно, шурша бумагами в поисках неясно чего. – А вот с бойцами вам не стоит общаться, – как-то оригинально зажав ручку в пальцах, произнес холодно и угрожающе он.

–– Почему нет?

–– У них нет времени на подобные глупости, – недовольно глянул на меня Руслан. – Их задача – подготовка к турниру, а не бесполезная пустая болтовня. Тем более, что каждый тренер способен рассказать о своих подопечных достаточно для того, чтобы вы могли написать о них… – внезапно он замолчал, а после, почесав висок, добавил: – Ну, то, что вы там писать собрались, – почти что получилось объяснить у него. – Позвольте ваш документ.

Курганов протянул ко мне руку, размером походившую больше на лапу гризли, а я замерла от ужаса и на всякий случай перестала дышать, прикинувшись неживой, но вовремя опомнившись, принялась искать в карманах куртки корочку, чтобы от долгого ожидания он не переменил своего решения. Наконец-то удостоверение оказалось в моей руке, и я поспешила его протянуть гендиректору. Аккуратно изымая его из моих дрожащих пальцев, он заметил обручальное кольцо и тут же взглянул в мои глаза, насмешливо хмыкнув. Неловкость заставила смущенно опустить взгляд, что позволило мне, между прочим, тоже обнаружить на его безымянном пальце правой руки кольцо.

Курганов заполнил бланк пропуска и, поставив свою размашистую подпись и круглую печать, вложил его в удостоверение, вернув мне.

–– Буду с нетерпением ждать вашу статью, Дарья Александровна, – все с той же насмешкой глядя на меня, произнес негромко он, словно желая довести меня до исступления, но я была сегодня хорошей девочкой и держала себя в руках (правда, из последних сил, но держала). Не в моих интересах была демонстрация моего «золотого и покладистого» характера.

–– До свидания, – тихо сказала я, понимая, что гневная дрожь в голосе становится слышимой.

Поднявшись с кресла, я поспешила покинуть кабинет. Эта спешка была вынужденной мерой. Зная себя, чувствуя и понимая сигналы организма, я была уверена в том, что еще несколько минут и Руслан узнает, что я представляю из себя на самом деле. И уж тогда точно не пустит меня даже на порог клуба.

–– Всего доброго, – снова хмыкнул он, как только я взялась за дверную ручку.

Выскочив как ошпаренная в коридор, я содрогнулась в злобной конвульсии и, плотно закрыв за собою дверь, процедила сквозь зубы: «Придурок».

Уж очень мне не понравился этот Курганов. Самоуверенный, наглый мужлан, изображающий из себя вельможу. Наверняка всего несколько лет тому назад, он махал кулаками на ринге, а сейчас делает вид, что с рождения занимает место на царском троне.

Недовольно фыркнув всего раза два-три, – тем самым установив рекорд по сдержанности – я покинула здание клуба, направившись в издательство. Передо мной стояла еще одна нелегкая задача: уговорить отца напечатать хотя бы несколько статей о «Каймане». Но это было уже куда проще.

Всем известно, что отцы влюблены в своих дочерей до нездорового безумия. Вот и мой папочка был в некоторой степени безумен от любви ко мне. Все детство он потакал моим капризам, взращивая во мне монстра. Монстр вырос – капризы тоже. Отец страдал от капризного монстра, но по-прежнему любил его без памяти (хотя последние годы, мне кажется, делал вид, что любил). Да и к тому же актерский талант никогда меня не подводил. Самое действенное оружие (практически летальное, крупнокалиберное, дальнобойное) – слезы. И как бы папа не артачился, стоило смахнуть соленую каплю со щеки, как его мужское черствое и ледяное сердце таяло прямо на глазах, смягчаясь. Вот и в этот раз вооружившись до зубов, я отправилась к отцу.

Первые полчаса он изображал из себя строгого редактора, затем – такого же строгого отца, после стал больше походить на папу, но все еще не очень сговорчивого и доброго. «Ну сам напросился», – подумала я, всхлипнув от фальшивого отчаянья. Всего один залп – и безоговорочная капитуляция, сдача в плен и легкая победа (но, как говорится, легких побед не бывает!).

Понедельник. Вечер. Я с гордо поднятой головой вошла в теплое помещение клуба и, заприметив внимательно наблюдающего за мной охранника, – абсолютно незнакомого, лысоватого и видимо напряженного, походившего на цепного пса, – покрутила перед его серой морщинистой физиономией новеньким пропуском. Мужчина для чего-то раздул ноздри, словно пытался уловить запах свеженькой синей печати, и, скорчив неприятную гримасу, устранил предо мною преграду в виде турникетной трубы.

Администратор «Каймана» познакомил меня с Яном Ветровым – старожилом клуба. Он был старшим тренером, и знал каждого бойца лично, поэтому уверенность в том, что знал он и Данилу тоже, воодушевляла. Ведь избрание верного пути для движения к желанной цели являлось приоритетом, так как движение по пути ложному только бы попусту тратило ценное время, которого у меня оставалось все меньше и меньше. Ян – довольно-таки общительный мужчина средних лет, но крайне осторожный в выборе тем для разговоров и очень разборчив в вопросах, на которые готов был давать ответы. Некоторые – особенно неудобные – вопросы оставались и вовсе без внимания, некоторые удостаивались сухих кратких ответов, а вот на приятные – непосредственно касающиеся его работы – он отвечал вполне охотно и даже порой крайне эмоционально, но, как правило, эти вопросы были заданы мною лишь для того, чтобы не вызвать подозрений, поэтому ответы я слушала не особо внимательно и без особого интереса.

Стоя у ринга, мы с Яном наблюдали за тренировкой совсем юных бойцов. Он, периодически отвлекаясь от них, что-то рассказывал мне, а я, пристально глядя на светлокожего невысокого парня, ловила себя на мысли, что он неимоверно похож на моего любимого маленького братика, который так страшно окончил свою карьеру в ненавистном мне клубе.

Как-то следователь имел неосторожность проболтаться, что, по его мнению, брата убил вовсе не случайный залетный хулиган, а, вероятнее всего, профессионал, а еще вероятнее – профессиональный боец. Он даже умудрился шепнуть мне предположение, что Данила погиб на арене во время боя и, скорее всего, какого-то неофициального (подпольного) без правил. Ведь если бы это произошло во время соревнований, то, во-первых, ему бы непременно оказали первую медицинскую помощь, после чего доставили бы в больницу, а во-вторых, ни один судья не допустил бы подобного. Но его предположения и догадки так и не стали материальны, оставшись устным творчеством (то бишь сказкой) талантливого, но продажного либо трусливого следователя. В деле появились какие-то вымышленные персонажи, нереальные события, большинство фактов приобрело научно-фантастический окрас, в общем, дело стало походить на «сборную солянку» из произведений братьев Стругацких, а вскоре, дабы никто не помер со смеху, прочитав эту околесицу, ее отправили в долгий ящик.

Теперь у всех на слуху – да и на языке тоже – был какой-то жестокий гастролер, разбойник с большой дороги, а именно: с федеральной трассы М5, ведь тело Данилы я обнаружила в двух километрах от «Урала». Я всегда жалела о том, что вообще решила принять участие в поисках, лишив себя навечно крепкого сна и заменив его жуткими кошмарами: забитое до смерти тело брата, погребенное под полусгнившей мокрой листвой и ободранными с деревьев сучьями, и лицо, которого попросту не было… маска… черная маска из крови и грязи, которая каждую ночь стоит у меня перед глазами, накручивая жизненный пробег, что стремительно приближает к смерти.

–– Добрый вечер, – послышался мужской голос за нашими спинами, а я, вернувшись в реальность, обернулась. Позади стоял Курганов и, сунув руки в карманы брюк, рассматривал меня с неприкрытой наглостью. – Ян, займись делом! – с каким-то недовольством приказал он, осмотрев меня с ног до головы, причем нарочно и очень даже демонстративно, наверняка желая, чтобы я заметила этот тщательный осмотр.

–– Хорошо, – согласно кивнул Ветров и поспешил покинуть наше общество, дабы не провоцировать шефа на гнев.

–– Вы много трудитесь, Дарья, – растянул Руслан губы в улыбке, – а это, как известно, весьма вредно для здоровья.

–– А вы, я смотрю, и вовсе не утруждаетесь, оттого, по-видимому, и пышете здоровьем, – язвительно заметила я, а Курганов хмыкнул и, изъяв руки из карманов, повторно произвел осмотр моей фигуры, облаченной в серый брючный костюм, словно в стальные латные доспехи, именно для таких осмотрительных мужчин, как гендиректор «Каймана».

–– Как вы смотрите на то, что мы остаток вечера проведем в каком-нибудь более приятном месте? – спросил он, не обращая ни малейшего внимания на мою язвительность. – Например, выпьем по бокалу вина…

Заслышав пьянящее слово с ярким виноградным ароматом, сердце дрогнуло. Так как Макар не позволял мне прикасаться к спиртному, я искала любую возможность расслабиться где-нибудь на стороне, как правило, на левой, чтобы получить порцию чего-нибудь горячительного, мечтая о забытье и крепком сне вне кошмаров.

–– Ну, если только по бокалу, – робко произнесла я, несмело кивая.

Небольшой, но вполне уютный и приличный бар располагался справа от клуба, через дорогу. Яркий интерьер в стиле диско привлекал внимание необычными деталями: разноцветные пластиковые стулья обтекаемой формы и такие же цветные круглые столики гармонично смотрелись в дуэте; маленький танцпол, выложенный разноцветными кубиками стеклянной плитки, и виниловые пластинки, изображенные на стене, возвращали во времена молодости родителей.

Опустившись на стул, я взглянула на молодую стройную девушку в красном фартуке, подошедшую к нам. Руслан сел напротив и принял из ее рук предложенную винную карту, сразу же уткнувшись в нее выискивающим взглядом. Мне же было предложено меню, от которого я вежливо отказалась (что-то на меня нашло этим вечером, вызвав симптомы вежливости), впрочем, как и от карты вин, доверив выбор алкоголя мужчине (так как меня не интересовало удовольствие от процесса, а интересовало удовольствие от результата).

–– Бутылку красного полусладкого вина «Курни» и виноград, пожалуйста, – наконец определился Курганов. – Дарья, вы закажете что-нибудь еще? – спросил он, глядя на меня поверх кожаной папки карты.

–– Нет, спасибо, вина будет вполне достаточно.