ASAP. Дело срочное

Я обнимаю Дженни на прощание – не знаю, когда мы увидимся в следующий раз, и слышу, как Натаниэль зовет меня по имени.

Он уже поймал такси и открыл заднюю дверь, так что я торопливо направляюсь к машине. Вся обочина покрыта ледяной коркой, и он подает мне руку. На мгновение его пальцы слегка сжимают мои, и он говорит мне на ухо:

– Напиши Дженни, когда доберешься до отеля, – а потом дверь закрывается, и слышен только глухой хлопок – это Натаниэль стучит по крыше такси. Машина отъезжает, и я, повернувшись, смотрю на него через мутное окно, пока его силуэт не растворяется среди уличных огней.

Глава третья

«Рада, что ты благополучно добралась до отеля. Спасибо, что написала». Ответ Дженни я читаю уже на выходе из душа, облачившись в пушистый белый халат.

Запрыгнув на кровать, скидываю гостиничные тапочки и начинаю печатать. Мы перебрасываемся сообщениями, пока она наконец не перестает отвечать – наверняка заснула.

Я жду, когда же мозг и тело успокоятся, но сон никак не идет – в последнее время такое часто случается. В Нью-Йорке далеко за полночь, но мой организм, судя по всему, до сих пор живет по сеульскому времени, а значит, у него только вечер.

Я снова хватаюсь за телефон. Помимо сообщений от Дженни мне пришло сообщение от секретаря Парк с информацией о завтрашнем рейсе, а кроме того, сообщение от секретаря Ли, который работает на моего отца. Он пишет, что назначил мне встречу с бабушкой по отцовской линии – я должна приехать к ней домой через две недели. Сделав скриншот сообщения, я нахожу в телефоне переписку с мамой, а последнее сообщение от нее пришло больше месяца назад, и прикрепляю снимок. Раньше мы всегда посмеивались над причудами отцовских родственников, Чон Соджин по сравнению с моей тетушкой – просто ангел. Мой палец замирает над значком «отправить».

В последнее время в отношениях мамы со свекром и свекровью появилась некая напряженность. Возможно, подобное сообщение только напомнит ей, что они, в сущности, отгородились от нее. Неважно, что мои родители разошлись по вине отца – его родня всегда будет винить мою мать.

Я удаляю скриншот и вместо этого пишу секретарю Ли, что прибуду в назначенное время.

Швырнув телефон на кровать, вжимаюсь лицом в подушку. Может, если долго пролежать в таком положении, удастся одурачить собственный мозг, и он решит, что я заснула. В итоге удается добиться противоположного эффекта. В темноте воспоминания о прошлой поездке в Нью-Йорк становятся особенно отчетливыми. Тогда была не зима, а лето. Мы гуляли по тротуарам в сандалиях, ели столько сладкого, что пальцы вечно были липкими. Помню, как Натаниэль с ослепительной победной улыбкой бежал мне навстречу – он выиграл плюшевую корову. Помню, как мы смеялись, сидя в пиццерии: Натаниэль и Джеву с одной стороны стола, мы с коровой – с другой. Может, во всем виновато именно это воспоминание, но уже в следующую секунду я вскакиваю с кровати, натягиваю спортивный костюм, куртку, засовываю в карман телефон и кошелек.

Полчаса спустя такси высаживает меня возле пиццерии «У Джо» во Флашинге, в Куинсе[20 - Самое большое по территории и второе по населению после Бруклина боро Нью-Йорка.].

Я таращусь на неоновую вывеску, гудящую в тишине ночной улицы. Сквозь покрытое инеем стекло видно, как мужчина средних лет, нахмурившись, разгадывает кроссворд. Может, это и есть Джо?

Когда я вхожу в пиццерию, над дверью звенит колокольчик. Чем ближе я к стойке, тем больше заходится сердце – заказывать придется на английском. Я владею японским, более-менее говорю по-французски и по-мандарински, но английский всегда давался мне с трудом. Достаю хрустящую двадцатидолларовую банкноту – одну из многих. Секретарь Парк обменяла для меня приличную сумму в сеульском банке за день до отъезда.

– Один кусочек, пожалуйста, – медленно говорю я, стараясь правильно произнести все звуки. Особенно трудно дается «л».

Джо кивает, берет купюру, сдает сдачу – все до цента.

– Вы не местная?

Я морщусь. Неужели акцент такой заметный?

– Простите, – он почесывает макушку. – Нехорошо как-то получилось. Просто я знаю большинство ребят из этого района, особенно тех, кто заходит поздно вечером, а вас никогда не видел.

– Я… – пытаюсь подобрать верные слова. – Приехала в гости.

– А, у вас тут семья? В этом районе живет много корейцев. – Он ставит на стойку стаканчик с логотипом пепси. – Это за счет заведения.

Взяв стаканчик, отправляюсь к автомату с газировкой. Налив диетической пепси, некоторое время стою возле автомата, пока Джо разогревает в духовке пиццу.

К тому моменту, как я добираюсь до кабинки, жир успевает пропитать бумажную тарелку. Я промокаю стол салфетками, а потом осторожно беру кусочек в руки.

Меня тут же захлестывают воспоминания. Напротив сидят Натаниэль с Джеву. «Попробуй, – восторженно уговаривает Натаниэль. – Клянусь, если пицца Джо не убедит тебя, что нью-йоркская пицца лучше всех, то ничто не убедит».

Как и в тот раз, я откусываю маленький кусочек. На вкус…

Нормально, но с корейской пиццей не сравнить: у меня на родине она гораздо пышнее, и мне нравится куда больше. А тут они даже кукурузу не кладут сверху. Тем не менее я съедаю весь кусок.

Совсем рядом с окнами проносится машина, обдав тротуар потоком грязи и размякшего снега. Где-то в соседнем доме лает собака. Пора возвращаться в отель. Если мама, или секретарь Парк, или секретарь Ли, раз на то пошло, решат проверить, где я нахожусь, мне придется многое объяснить. Вот только…

Тем летом я провела в Нью-Йорке несколько недель – чуть ли не самых счастливых в моей жизни, пусть даже оказалась здесь в связи с довольно неприятным обстоятельствами. Вернувшись, я хотела снова ощутить то же, что и тогда – хотя бы капельку тех же эмоций. Вот только я сижу в холодной пиццерии в одиночестве – зимой, посреди ночи, и на душе от этого совсем не теплеет.

Звон колокольчика возвещает о прибытии еще одного клиента.

– Мне кусочек с сыром, Джо, – произносит молодая женщина. У нее низкий мелодичный голос. – Можно один из тех, что на стойке.

Я поворачиваюсь, чтобы украдкой взглянуть на посетительницу, но она стоит ко мне спиной. Я вижу только кожаную куртку и стильную прическу «боб».

– Держи, Надди, – Джо кладет на стойку целую коробку. – Возьми домой целый пирог. Поделишься с семьей.

Как раз в тот момент, когда она достает кошелек, я встаю выбросить мусор.

– Сори?

Она пристально смотрит на меня, и тут я понимаю, что знаю ее. Это старшая сестра Натаниэля, Надин.

– Это и правда ты! – она расплывается в улыбке. – Что ты тут делаешь?

– Я… – я настолько ошеломлена, что выпаливаю первое, что приходит в голову: – Пиццы захотела.

Она изумленно таращится на меня.

– В Куинсе? – она качает головой. – В смысле, что ты делаешь в Штатах?

Какова вероятность столкнуться со знакомыми, да еще и с одной из сестер Натаниэля? Впрочем, отсюда и правда близко до дома его родителей.

– Я приехала на нью-йоркскую неделю моды, – собственный голос я слышу будто со стороны. – Не в качестве модели, – тут же поясняю я, покраснев. – Меня пригласил журнал «Дейзд Корея»[21 - Dazed Korea (досл. «Ошеломленная Корея») – модный корейский журнал.].

– Сори, это же просто потрясающе, – она похлопывает меня по плечу. – Я тобой горжусь.

Я чувствую, как щеки заливает румянец.

– Где ты остановилась? – спрашивает она, переходя на корейский.

Я называю отель, который мне забронировали представители журнала.

Надин хмурится.

– Это же в Мидтауне[22 - Мидтаун, или Средний Манхэттен, – район, известный благодаря таким достопримечательностям, как площадь Таймс-сквер, Музей современного искусства и Центральный вокзал Нью-Йорка. Также именно здесь расположено больше всего небоскребов в Нью-Йорке.], так? Ты сюда на такси приехала?

Я киваю, хотя начинаю смутно подозревать, к чему все эти расспросы.

– Нельзя так поздно возвращаться одной, – тут же говорит она. – Переночуешь у нас, а утром я отвезу тебя в отель.

– Это совершенно не обязательно, – возражаю я.