Распад

Сдав анализы, я с трудом нашёл путь к столовой – масса запутанных коридоров, плохо освещённые повороты – всё это затрудняло поиски. У закрытой двери уже притопывал от нетерпения Барсик – о, ты быстро! Слушай, зёма, у тебя бабки есть? Мне немного – полтинничек, до послезавтра, ко мне послезавтра мама приезжает, я всё отдам!

Он смотрит кристально честными глазами прямо в глубину моей души, и мне стоит большого труда соврать – неа, голяк на базе, всё так быстро случилось с этим госпиталем…

– Вот бля, засада…

– Да уж…

Барсик лупит ногой в дверь столовой –э! Сколько можно морить голодом защитников Отечества!

Дверь открывается – не заперто. Барсик рывком пробирается внутрь – ооо, бля! Вот это сила! Котлеты! Ты в столовке, у себя в части, котлеты ел хоть раз?

– Нет.

– А здесь, через день, зауважал котлетки…

Дальше было чавкание, жалобный хруст котлетной корочки на зубах, затем Барсик быстро сожрал суп, громко лязгая зубами, и по его лицу было ясно, что он также голоден, как и в начале трапезы – ссука, я не наелся, ты котлету будешь доедать? Вот же гад, нет, чтобы поделиться с товарищем…ммм, у меня продуктовая ломка, срочно требуется инъекция бутерброда с колбасой, прямо под язык положить, пускай тает там, как мороженое, я даже жевать не буду – пусть рассосётся!

Столовая постепенно наполнялась, выяснилось, что в госпитале лежат и офицеры, и их жёны, и солдаты. Тощий полусогнутый парень сел за наш стол, увидев мой удивлённый взгляд, Барсик объяснил – это Колян, с нашей палаты, просто ты с его тылом познакомился, а рожу не видел.

Колян ел вяло, расковырял котлету на мелкие кусочки, брезгливо выискивал что – то в начинке, Барсик побагровел от такого кощунства – Колян! Пидор ты гнутый! Ты чего продукты переводишь, после тебя и собака побрезгует доедать!

– Так не доедай! Псина длинная…

– Пошёл ты, жертва коллективного изнасилования!

Колян болезненно поморщился, и поёрзал на тощей заднице. Тихонько, чтобы не слышали окружающие, я спросил – сильно болит?

Он недоумённо посмотрел на меня – скоро узнаешь. Барсик поёрзал на стуле, неожиданно сорвался с места, и быстро вернулся назад с двумя тарелками в руках – добавка! Будешь? Этому длинному не предлагаю…

– Конечно, буду!

Мы быстро и сосредоточенно сожрали вторые порции, и тут от дальних столов донеслось возмущённое бурчание – где моё второе? Девушка! Сколько ждать?

Барсик ойкнул, сделался ниже ростом, и потянул меня за рукав – пошли, покурим?

Не понимая этой перемены, я легко согласился – пошли. Колян понимающе усмехнулся, и продолжил ковырять котлету, не успели мы дойти до выхода, как нас нагнала упитанная повариха – стоять! Баринов! Опять твои штучки! Ты украл две порции со стола № 13?

– Кто? Я? Да ни в жизнь! Вы меня оскорбляете! Можете взять отпечатки пальцев! Я – невиновен! Это – грязная клевета!

– Ах ты, гад! Раньше по одной порции таскал, теперь уже по две! Аппетит приходит во время еды? Аааа…

Она увидела меня – так вы теперь на пару работаете, ты кто? Я что – то тебя раньше не видела здесь! Новенький? Как твоя фамилия?

– Злобарь.

– Я запомню, я за вами слежу подонки, всё расскажу товарищу майору! Вы у меня живо в свои роты вернётесь, ворюги! Извините, Николай Сергеевич, я сейчас принесу вам второе, произошла неувязочка.

Радостно посмеиваясь, Барсик вытащил меня за рукав в коридор – ты как насчёт девок? Уважаешь это дело?

– А что?

– Тут такая цыпа лежит! Весь госпиталь на неё шишку точит, дочка полковника Жёлудя…

– Жёлудь? Это который зам по тылу? Крысёныш такой, перепуганный до безобразия, как ссаный барбос, всего боится, если дочечка в него пошла, то я…

– Да похуй на него, дочура у него – что надо, я бы её шоркнул.

– В чём проблема?

– Да вокруг неё все, кто могут ходить, целыми днями вьются, слюни пускают, не пробьёшься…

– Она кому – нибудь дала?

– Неа, только разговорчики, даже за грудь потрогать не даёт…

– Недотрога…

– Да, но попробовать стоит, пошли?

– Нет, я в групповухе не участвую…

– Любишь в одиночку – тихо сам с собою, устал левой, давай правой! Одноглазого своего душить любишь?

– Дурашка, ты по себе – то не суди…

Мы завернули вправо, и увидели любопытную картину – на скамеечке сидела сказочно красивая девушка в дорогом спортивном костюме цвета маренго, вокруг неё, на соседних скамейках, на полу, сидели, лежали, стояли одетые в синие госпитальные пижамы солдаты, их было человек пятнадцать. Девушка мелодично смеялась, периодически (и очень грациозно) поправляя волосы, упорно лезущие на лоб, в каждом её движении сквозило изящество. Большие зелёные глаза были широко открыты, изящный, правильной формы нос, чуть припухлые, чувственные губы, ослепительной белизны зубки – она была прекрасна, и очень неожиданно смотрелась среди разномастных солдатских физиономий. В сторонке, в полном одиночестве сидела грузная, носатая тётка в ярко – розовом спортивном костюме.

– А это кто?

– Это? Бронтозавр.

– В натуре?

– Это – Вита.

– Чего – то лицо у неё знакомое…

– Не знаю – не знаю, дочь прапора какого – то…бля, память на фамилии плохая, Пиписон!

На окрик обернулся невысокий парень – чё?

– Иди сюда, здорово! Как фамилия этого муравьеда в юбке?

– Кого?

–Ну, этой, Виты…

– Ааа, Бейвнос её фамилия.