Мы упадем первым снегом

Я спокойно откусываю кусочек сэндвича и откидываюсь на спинку стула:

– Вот это было бы серьезным делом, папа.

Вена на его виске начинает пульсировать. Мой отец – инвестор и агент по продаже недвижимости. Ему принадлежат почти все горнолыжные курорты в Аспене. Обычно его трудно вывести из себя. Но я могу с гордостью заявить, что обладаю к этому природным талантом.

– За последние несколько недель у него появилось более пятнадцати тысяч новых подписчиков. Почти в два раза больше, чем у тебя. Ты пренебрегаешь своим онлайновым присутствием.

– Я пренебрегаю этим кофе.

– Не говори глупости, Нокс, – теперь уже отец закатывает глаза. – Тебе нужно больше стараться. Делись с подписчиками своей повседневной жизнью. Тебе нужна поддержка прессы, твое имя должно быть на слуху. Только так ты добьешься успеха, – он блокирует телефон и кладет его на стол сильнее, чем хотел. – Когда ты наконец поймешь? Если хочешь добиться высот, важно использовать несколько аспектов, а не только сноуборд. Твой последний пост был почти две недели назад.

В висках нарастает пульсирующее давление. Не в первый раз на этой неделе отец достает меня «Инстаграмом».

Что там такого важного? Зачем я должен делиться с чужими людьми тем, когда ложусь спать и какой сериал сейчас смотрю? Может быть, в следующий раз мне взять их с собой в туалет? Если бы это зависело от моего отца, то, скорее всего, да.

– В последнее время не получалось, – отвечаю я, не глядя на него, и запихиваю в рот последний кусок бутерброда. Честно говоря, я забыл свой пароль. Нужно запросить новый, но об этом отцу лучше не рассказывать.

В воцарившейся тишине отчетливо слышно, как я жую. На верхнем этаже включается пылесос и с гулом начинает ездить по полу.

Отец вздыхает. Я поднимаю взгляд и вижу, как он качает головой, вытирая руки салфеткой.

– Я поищу тебе контент-менеджера, – говорит он, отодвигает стул и встает.

Сердце на мгновение замирает, а затем начинает биться с удвоенной скоростью.

– Ни в коем случае! – я выпрямляюсь и смотрю на отца, который смотрит в зеркало над нашим сервантом и поправляет галстук. – Это просто отвратительно, папа. А как же моя личная жизнь?

В зеркале я вижу, как он раздувает ноздри. Еще несколько секунд он дергает себя за галстук, прежде чем выругаться, сдаться и повернуться ко мне лицом.

– Тогда сам позаботься о своей личной жизни, Нокс! Иначе это сделает кто-нибудь другой, – он на мгновение замолкает, а затем добавляет: – Спорю, что у Джейсона Хоука есть контент-менеджер.

– А я спорю, что у Джейсона Хоука есть хламидии, если судить по слухам, которые о нем ходят.

Отец пожимает плечами:

– Да кому какая разница?

– Ему разница уж точно есть.

Он не смеется над моей шуткой. Возможно, он даже был бы рад, если бы у меня самого были хламидии, если бы это помогло мне чаще появляться в прессе.

Он мрачно смотрит на свои наручные часы:

– У меня назначена встреча. Увидимся позже на соревнованиях. Скажи Лорен, чтобы она приготовила тебе тарелку каши с яйцом-пашот. В прошлый раз тебя это хорошо зарядило энергией.

– Лорен здесь больше не работает, – я говорю ему это уже третий раз за неделю. – Я ем в «Лыжной хижине».

Папа, похоже, этим не очень доволен, но, по крайней мере, кивает.

Его мобильный телефон пикает. Он смотрит на экран, снова ругается и бросается к входной двери.

– До скорого, парень. Я на тебя рассчитываю.

«Да, папа. Я знаю».

Дверь закрывается. Снаружи я слышу, как захлопывается дверь машины, а затем заводится двигатель «Рейндж Ровера».

Спустя несколько секунд он исчезает. Наступает тишина, нарушаемая лишь звуком пылесоса.

Тем временем на небе появилось солнце. Хотел бы я быть таким, как оно. Никаких мыслей. Никаких забот о завтрашнем дне. Оно просто встает и… светит. Снова и снова. И старается заразить всех своей лучезарной радостью.

Прямо как сейчас. Оно светит сквозь панорамные окна, заливая светом нашу гостиную. Его лучи ласкают мою кожу, когда я иду в сторону спальни. Тепло приятно покалывает, но не может до конца меня согреть.

Я чувствую внутри холод, который никак не связан с зимой. Холод, который распространяется по мне каждый день, если я позволяю ему развернуться. Как льдина на озере, которая с наступлением морозов замораживает остальную воду вслед за собой. Неподвижное и безмолвное озеро. Вода лишается воздуха, необходимого для дыхания.

Как и я сам.

У себя в комнате я сажусь за письменный стол, откуда из окон открывается потрясающий вид на заснеженные Скалистые горы.

Я люблю Колорадо. И мне нравится моя жизнь в Аспене и сноубординг. Просто мне хотелось бы организовать ее по-другому. По своему выбору.

Я провожу пальцем по тачпаду своего Макбука и ввожу пароль. Затем откидываюсь на спинку стула, делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание.

Так длится уже несколько недель. Я просто смотрю на экран, пока мысли мечутся в голове.

Синий баннер с желтой надписью запечатлелся в моем мозгу с того самого серого зимнего дня, который предвещал появление первых снежинок.

Я не могу думать ни о чем другом. День ото дня. Мои губы шевелятся и беззвучно складываются в слова, которые я читаю на сайте.

«Горный колледж Колорадо».

Когда я подавал заявку, я даже не мечтал о том, что меня примут. Мои оценки в старшей школе были ужасными. Кроме спорта, я не мог похвастаться никакими выдающимися достижениями. Хотел бы я сказать, что был добросовестным учеником, который несколько раз проходил практику в домах престарелых и на благотворительных мероприятиях, но это не так.

Я был Ноксом.

Ноксом, сорвиголовой. Ноксом, который всегда знал, где проходят самые крутые вечеринки. Ноксом, который был в курсе, кто продает лучшую травку, и от которого каждая девчонка надеялась найти в шкафчике глупую записку с приглашением на школьный бал. Я ни разу не ходил на школьный бал. Вместо этого я сбегал и развлекался в нашем джакузи с девушками намного старше меня, которые проводили зимние каникулы в Аспене вместе со своими мужьями. Мне тогда было семнадцать.

Черт, да, я был безнадежен. Школа была не для меня. Я так радовался, получив на руки аттестат со всеми двойками и несколькими тройками. С тех пор для меня был важен только спорт.

Вот почему я не возлагал больших надежд на то, что меня примут на факультет психологии. Моя заявка была больше шуткой. «Попробуй, все равно не получится». Возможно, я бы отказался, если бы знал, что меня примут на следующий семестр.

Но теперь я сижу здесь, с гарантированным местом в колледже в кармане, и не знаю, что делать.

Будь моя воля, я бы все изменил. Больше никакого сноубординга на полный рабочий день, никаких надоедливых поклонниц и, самое главное, никакого бессмысленного «Инстаграма». Никаких людей с камерами, которые караулят у дома с утра пораньше, чтобы сфотографировать тебя в трусах и с едва открытыми глазами, когда ты, ничего не подозревая, открываешь входную дверь.

Я бы вел совершенно обычную жизнь. Учился бы, изучал психологию. Я бы продолжал кататься на сноуборде, но без принуждения. Просто ради удовольствия.

Я стал бы просто Ноксом. Не Ноксом, звездой сноуборда. Просто Ноксом.