Фарфоровый маньяк

– Дома.

Мистер Рёд, наконец, шагнул вглубь, позволив мне пройти в дом. Он закрыл за мной дверь и крикнул своим басом:

– Малене, спустись, пожалуйста.

Для меня его голос звучал всегда максимально устрашающе, но девушка постоянно уверяла, что ее отец просто лучший человек на свете. Наверное, только ее слова позволяли мне при наших редких встречах не развернуться сразу же, как он начинал что-то говорить. Пожалуй, для отца девушки очень хорошая черта.

Через пару минут в гостиную спустилась зарёванная Малене. Ее тушь потекла, оставив темные полосы под глазами. Видимо, не зря она жаловалась, что купила плохую косметику. Около полу года назад мы как-то попали под жуткий ливень, и даже тогда на ее лице не осталось ни признака потекшего макияжа. Ну, или она уж очень сильно плакала, кто знает…

– Что случилось? – ошарашено спросил я.

Девушка бросилась ко мне в объятия, заставив меня мгновенно пожалеть, что надел белую футболку. Но, не подав виду, я прикоснулся к ее спине, ощущая небольшую неловкость перед ее отцом.

– Мой брат…

Протянула девушка и вновь разрыдалась. В моей голове успели проскочить все варианты ее последующих слов: сбила машина? Попал в больницу? Пропал? О, нет… Я нервно заглотнул подступивший к горлу ком. Как назло, в тот же момент Малене продолжила:

– Эйвинд пропал!

Земля ушла из-под ног, и я словно забыл, как дышать. Уши заложило, и в них раздавался лишь отвратительный писк. А потом… потом в голове пробежала одна единственная мысль: «Еще несколько месяцев можно не бояться ни за себя, ни за Свайя». И тогда резко все прошло. Я вновь вернулся в эту комнату, в этот момент. Только с чувством дикого омерзения к самому себе, хотя и невероятного облегчения. Затем пришла и еще одна мысль – Эйвинд действительно симпатичен, возможно, следующего убийства не стоит ждать, как минимум, месяца три с половиной-четыре. А что, если… я запретил себе даже думать об этом. Да и к тому же, когда я с ним жил, все равно пропадали мальчики. Реже, но пропадали.

– Я сочувствую. – только и смог выпалить я, понимая, насколько бесполезна сейчас эта фраза.

«Зачем я только пришел?» – третья моя отвратительная мысль, которая пришла в голову, глядя на горе этой семьи. Почему же их горе вызывает у меня совсем противоположные чувства? Так не должно быть, какие бы причины за этим не скрывались. Неужели, я настолько гнилой человек внутри, несмотря на столь красивую оболочку?

Малене оторвалась от меня и пристально посмотрел мне в глаза. Настолько, что я даже начал переживать, что она прочтет в них все мои мысли. Девушка нервно глотнула ртом воздух, я уже предчувствовал вопрос, который окончательно заставит меня пожалеть о решении прийти к ней домой. И предчувствие меня не подвело:

– Матс, что он сейчас делает с моим братом?

– Чего? – я широко распахнул глаза, не сдержав эмоции в себе. Спиной ощутил, как мистер Рёд навострился после вопроса дочери.

– Не прикидывайся! – вспыхнула Малене – Ты прожил в этом чертовом доме восемь лет, тебе ли не понять, о чем я спрашиваю? Что там происходит с моим братом? Он его мучает?

Со второго этажа спустилась миссис Рёд и замерла на лестнице, уставившись на меня. Отец девушки тоже подошел, чтобы быть в поле моего зрения, и теперь меня буквально выжигали три пары глаз. Это было ужасно настолько, что теперь я правда думал лишь о побеге из их дома. Мне впервые эта семья казалась такой враждебной. Но еще больше во мне поселилось отвращение к Малене. Я боялся, что она разнесет слух по институту, но теперь куда сильнее нервничаю, что об этом узнали ее родители.

– Я не помню.

Тихо произнес я и, оглянув всех троих членов семьи, повторил куда громче и настойчивее.

– Я абсолютно ничего не помню! Ты была в рестораны и слышала все своими ушами. Неужели ты думаешь, что я соврал этой бедной женщине о том, что не имею ни единого понятия, что с ее сыном? Или, что я просто принципиально не хочу сообщать полиции, кто этот помешанный на фарфоре убийца, и где он живет? Почему-то каждый, кто вспоминает о моей истории, спешит обвинить меня во всех грехах, в возвращении этого психопата, хотя, когда я только сбежал, не один врач заключил у меня амнезию. Малене, я НИЧЕГО не помню! – воскликнул я, выделив слово «ничего» особенно рьяно. – Даже день своего рождения, или лицо этого убийцы, хотя и провел с ним восемь лет.

Я тяжело дышал. Не ожидал, что смогу высказать все, что так долго копилось. Но я это сделал. Несмотря на то, какой неподходящий был момент, я выпалил этой семье все, наплевав на их собственную трагедию. Но почему же всем так плевать на мою? Почему Малене вообще решила, что будет уместно задавать мне подобные вопросы?

– Извините, я не должен был так срываться. – из последних сил выдавил я всем присутствующим. – Мне пора.

Члены семьи так и замерли на месте, не проводив меня даже взглядом. Как же неудачно все обернулось. Я шел обратно к институту абсолютно разбитым и уставшим. Только дойдя до места, заметил несколько пропущенных от Ханса. Точно, я же должен был ему отписаться, надо ли меня забирать, когда он поедет на обед домой. Со стороны дороги меня окликнули – мужчина просто ждал возле института. Что ж, я украл у него полчаса от обеда.

– Поехали домой?

Спросил он, когда я уже с минуту смотрел на него невидящим взглядом. Я кивнул и сел в машину, откинувшись на спинку сиденья и запрокинув голову к потолку.

– Что-то случилось?

Наверное, это самый глупый вопрос, который, почему-то, люди постоянно задают. Всегда что-то случается, так что ты и сам знаешь ответ. А, если нужны подробности, сформулируй что-то менее идиотское, чем «что-то случилось?».

– Свай может вернуться в школу. – пробормотал я и, заметив молчаливый вопрос «что ты имеешь в виду?», добавил: – Брат Малене пропал…

Ханс вернулся к дороге, но по повисшему в воздухе напряжению было вполне понятно, о чем сейчас все его мысли. Да и мои, впрочем, тоже. Зато мы можем больше не переживать – следующие несколько убийств будут точно не близко.

В этот раз я зашел в дом вместе с Хансом и проследил, как он метнулся к кухне, где стояла Рикке. Мужчина склонился к ней и начал бормотать в ее ухо. До меня доходили какие-то обрывки слов, но и так было понятно, что они обсуждают. Я чувствовал такую слабость, что едва передвигал ногами. Наверное, впервые, мне не хотелось абсолютно ничего. Что в голове, что на душе была пустота. Ситуация с Малене выжала из меня все, что еще оставалось. Медленно передвигаясь к своей комнате, я столкнулся со Свайем, который одиноко сидел на ступеньках лестницы.

– Матс.

Окликнул меня брат, и, тяжело развернувшись, я вернулся на несколько ступенек назад и примостился рядом. Несколько минут мы просто сидели.

– Мне страшно. – произнес мой младший, разорвав тишину. – Скажи, о чем говорила та женщина?

Его глаза, устремленные на меня, будто молили соврать, лишь бы не подтверждать его мысли. Но я не мог. Ему точно не мог.

– Когда-то я был знаком с этим человеком, который убивает детей. – признался я, отведя взгляд. Я снова начал пытаться вспомнить хоть что-то, как обычно бывает, когда ты погружаешься в прошлое – картинки просто сами возникают в голове. Но, как и прежде, со мной такого не произошло. – Я был одним из мальчиков, которых он украл. Но, как видишь, мне повезло куда больше остальных.

Свай, уверен, если и слышал обо мне ранее, то мельком, и не знал про все эти непонятно откуда взявшиеся подробности, которыми пестрил интернет. Как-то раз я сам заинтересовался этими статьями, которые с пугающей уверенностью рассказывали, как мне жилось восемь долгих лет с маньяком, с каким трудом я убежал, и какой тирании был подвержен в тайном доме. Признаться, как бы я не отрицал все эти выдумки, какая-то их часть во многом сложила мое настоящее восприятие тех прошедших лет, о которых я на самом деле ничего не помнил.

– Как ты смог спастись? – непонимающе спросил он. И ведь действительно, этот вопрос был и остается основным в моей истории.

– Не знаю. – горько усмехнулся я, пожав плечами – Я убежал, очевидно…

– Но женщина сказала про восемь лет. – напомнил Свай, на что я коротко кивнул, сразу подтверждая информацию – Это же невозможно, никто не выживал так долго.

– Я сам не понимаю, почему так вышло. По правде, я не уверен, что все было именно так. Просто я не помню ничего до больницы, в которой очнулся. Есть какие-то смутные ощущения, что я был там долго. А из-за того, что я не помню ни родителей, ни жизни до, а также из-за того, что седьмой и потом девятый и следующие дети находились по всей Норвегии все то время, полицейские сами предположили такой срок. То есть все может быть совсем иначе, никто не уверен, что все было именно так, что я действительно жил с ним восемь лет или около того. Некоторые люди вообще не считают, что я был одной из его жертв.

– Но, ты так не думаешь?

– Я не думаю. – кивнул я – У меня есть клеймо с номером, и иногда мне кажется, что я что-то вспоминаю. Поэтому я уверен, что встречался с убийцей. Но кто его разберет…

Возможно, из-за того, как спокойно я ему рассказал об этом, Свай стал выглядеть немного лучше. По крайней мере, к его лицу прилила кровь, и он больше не напоминал живую фарфоровую куклу. Только подумав об этом, мне стало не по себе.

– Ты тоже боишься? – спросил брат, взяв меня за руку.

– Да. – тихо произнес я и ненадолго погрузился в свои мысли. Однако потом сжал его руку и, вновь установив зрительный контакт, более уверенно добавил – Это нормально. Сейчас очень многие боятся. Тебе надо быть особо внимательным, именно поэтому Рикке так переживает. Но это не значит, что с тобой что-то случится. Не переживай, полиция его найдет. В этот раз все закончится.

Я правда был в этом уверен. Однако, какой ценой? Возможно, нам снова предстоят годы в страхе. Но что-то внутри меня не сомневалось, что эта волна будет последней. Если повезет, то она даже не накроет нашу страну полностью.

– А с тобой ничего не случится?

Один маленький вопрос сумел вновь выбить меня из равновесия. Я нервно облизал пересохшие губы и сглотнул. Ох, как я на это сам надеюсь.

– Не случится. – как-то неуверенно скорее предположил я – Все-таки я уже старше, чем все похищенные дети.