Под солнцем Виргинии

К колледжу Нейт относился спокойно. За то время, которое он успел проучиться в Колумбийском, Нейт уже побывал на трех вечеринках. Друзей он не завел, но ему доставляло удовольствие другое: Нейт напивался так сильно, что не помнил самого себя, не помнил Криса, его взгляда и голоса, которым тот просил уйти той ночью. Видя, что с ним происходит, Джен предложила взять тайм-аут, съездить вместе с ним во Францию, провести время у моря или в горах. Ведь он был так счастлив те две недели в Сен-Максим. Но Нейт отказывался. Пару раз он набирал номер домашнего телефона Криса, кусал губы и ходил по комнате, ожидая услышать его голос, его сладкий южный акцент. Но телефон поднимал Джон Коннелл, и Нейт тут же бросал трубку. Однажды он дозвонился до Джо, трубку сняла его мать. Он сказала, что мальчики уже уехали в Литл-Крик и что она обязательно перезвонит, как только ей что-нибудь станет известно. Но она так и не позвонила. Все было бы проще, думал Нейт, если бы Крис не отказался от мобильного телефона, который Нейт купил для него. Он звонил деду, но тот сказал, что давно уже не видел парнишку Коннелла.

Неделю назад Нейт написал письмо и отправил в Абингдон. Затем еще одно. И еще. И он посылал их каждый день. И сейчас, по пути в колледж, прежде чем сесть в машину Дона, Нейт остановится у почтового ящика и опустит туда конверт. Возможно, он надеялся, что отец Криса не выдержит и ответит ему что-нибудь. А может быть, переправит письма сыну. Ему одному было известно, где сейчас Крис. Нейт думал о том, что он, преисполненный духом патриотизма, воюет где-то в далекой стране. Нейт старался не слушать новости и не знал точно, в каких частях света сейчас идут боевые действия. Или он сейчас проходит испытание «адской» неделей – психологический аттракцион для «морских котиков», с целью выявить слабость и проредить ряды добровольцев. Крис бы точно справился. Он был одним из тех упрямых глупцов, которые никогда не сдаются, даже если все говорят: «Не поднимайся, все кончено». Они поднимаются и продолжают бороться. Крис был таким. Но тогда почему он так легко отказался от Нейта?

Нейт потом долго будет вспоминать то утро. Сначала с улицы раздадутся вопли и небо над Манхеттеном заволочет черный дым. И воздух будет пахнуть горящей резиной, пеплом, страхом и керосином. И еще тем, о чем не скажут по новостям, но Нейта долго будет преследовать запах горящей плоти. Джен включит телевизор, который никогда раньше не смотрела, станет звонить отцу и повторять, как заклинание: «Пожалуйста, возьми трубку».

Нейт вышел из комнаты с рюкзаком, который обычно носил на одном плече. Мать стояла у плиты, варила кофе – пахло просто изумительно.

–– Привет, – Нейт подошел к ней и поцеловал в висок. На ней был черный брючный костюм и шелковая блузка. Волосы были собраны в тугой хвост, а в ушах искрились маленькие серьги с бриллиантами. От нее пахло, как всегда, как в детстве, как в тот день, когда она гладила по волосам и говорила: «Ты сделаешь только хуже, милый, если выйдешь из машины».

–– Привет, малыш, – Джен налила кофе в две чашки и поставила на стол незамысловатый завтрак.

–– Я буду поздно сегодня, – сообщил Нейт, намазывая кусок круассана апельсиновым конфитюром.

–– Сегодня вторник, Натаниэль. Снова вечеринка? – спросила мать и тут же отодвинула в сторону тарелку, будто у нее мгновенно пропал аппетит. Нейт пожал плечами.

–– Ты употребляешь наркотики? – совершенно неожиданно для них обоих спросила она и смерила его строгим взглядом, зная, чем обычно занимаются детишки с тугими кошельками на вечеринках.

–– Нет, – ответил Нейт, едва не поперхнувшись кофе.

–– Ты причиняешь мне боль, милый. Неужели ты не понимаешь, какую боль ты мне причиняешь? Думаешь, я буду спокойно смотреть на то, как ты убиваешь себя? – она была львицей, готовой защищать своего ребенка ото всех. Даже от него самого. – Худший враг человека – он сам. Ты не понимаешь, что творишь со своей жизнью, – сказала мама. Нейт хотел возразить. На часах было 8:45.

–– Мэм, – в кухне появился Дональд, которому надоело ждать подопечного в машине, и поздоровался с Джен. – Нейт, если не хочешь застрять в пробке, спускайся, нужно ехать. Джен, вас подвести?

А потом они услышали вопли, полные ужаса. Чужие голоса ворвались в их окна и стали их голосами, их боль на секунду стала общей болью, их страх завладел всей Америкой.

Нейт хотел взглянуть, что происходит за окном, но Дон оттолкнул его сильной рукой.

–– Не подходите к окнам, – сказал он и накрыл свою кобуру ладонью.

Женевьева включила телевизор спустя несколько минут. Она все переключала и переключала каналы, но картинка будто застыла. Насмешливо-голубое небо, 110-этажные близнецы Всемирного торгового центра, Северная башня горела, черный дым столбом поднимался вверх. Мать Нейта прижала ладонь ко рту, но быстро взяла себя в руки и набрала номер отца.

–– Ответь же, пожалуйста, ответь, – в трубке слышались помехи, все линии были заняты.

Нейт бездумно пялился в экран телевизора и не поверил бы в происходящее, если бы в окно не пробрался запах гари. Спустя несколько минут или часов (время превратилось в тянущуюся фисташковую нугу, которую Нейт так любил в детстве), второй самолёт врезался в Южную башню, гораздо ниже, чем в северную. Нейт с ужасом подумал, что там, наверху, остались люди, без путей к отступлению, а Джен все звонила Аарону. Она содрала с рук браслеты и часы и бросила на пол и опустилась на колени. Нейт застыл перед телевизором. Его руки безвольно повисли вдоль тела.

–– Пожалуйста, возьми трубку, – шептала она, ее губы дрожали, а идеальный макияж растекся по лицу. И тушь перемешалась со слезами. Она знала, что у него сегодня встреча в отеле «Хилтон» неподалеку от ВТЦ. И вдруг на другом конце зазвучал его голос.