Провинциалка Наташа

Но все магазины с алкогольной продукцией открываются только в десять. Доживу ли я до того момента, когда можно будет снова заправиться чем-то горячительным?

Пурга усиливается, но я не чувствую холода, хотя и накидываю капюшон на голову, путаясь в длинной шубе, полы которой разъезжаются на мне в разные стороны – я растолстела до той степени, что плюнула на свой внешний вид.

Когда-то я носила самый маленький размер и подрабатывала моделью. А сегодня похожа на обычную грузную тетку в сорок восьмом русском размере.

Город пустой. Одинокий. И сверкает миллионами огней. Кажется, я добрела уже до следующего микрорайона. И совершенно не боюсь того, что на меня, например, нападут какие-нибудь хулиганы.

Только собак боюсь.

И вспоминаю своего Бонни, стаффордширского терьера. Соболиного окраса, которого подарил мне отец.

Зачем я посадила его в клетку? Кто-то сказал мне, что именно таким способом нужно воспитывать собак бойцовских пород.

Бонни, Бон был неагрессивным. Наоборот, невероятно ласковым псом. Я только устроилась на работу и совершенно не знала, что мне делать с собакой, на которую жаловались соседи. Они его боялись.

А теперь точно так же я боюсь собак.

Воспоминания становятся настолько болезненными, что на меня накатывает паническая атака. Я начинаю задыхаться. Вокруг нет ни души, проносится у меня в голове, а вдруг я умру? Под шубой у меня какое-то домашнее тряпье типа трикотажной пижамы. В таком виде меня найдут люди, которые будут спешить утром по делам.

В этот момент мне снова приходит смс от той самой странной Сириус. Она присылает мне свою фотографию и просит ей погадать. Со снимка на меня смотрит обычная девушка. Блондинка с очень круглым лицом. Голубоглазая.

То ли от стресса, то ли от начинающегося безумия мне ничего не приходит в голову. Но паническая атака отступает. Врачи предупредили меня о том, что нельзя одновременно чувстовать боль и страх.

Зачем я призналась незнакомому человеку в том, что гадаю, обижаюсь на себя я? Придется теперь ее смотреть. И мне нечего сказать. Бывают такие клиенты, от которых сплошной какой-то туман.

Такие много придумывают о себе и о жизни. А потом верят в свою же историю.

Я внимательно смотрю в эти почти детские глаза. Курносый нос. Волнистые, зачем-то обстриженные по плечи волосы. Небольшие прыщи по лицу.

Кто она?

– Меня Наташа зовут на самом деле. – Признается Сириус.

Я, стоя под кружащимся в вихре снегом, закрываю глаза и пытаюсь соединиться с заказчицей гадания.

И только в этот момент понимаю, как сильно я замерзла.

Про чувство вины

Навстречу мне вылетает громадный пес бойцовской породы, который с лаем кидается на меня, вводя в ступор. Через мгновение из-за угла появляется сам хозяин этого монстра. От страха я ору незнакомцу:

– Уберите собаку! Разве можно гулять без намордника и поводка? Напугали.

Мужчина жестом подзывает друга к себе, но тот его не слушает – у пса истерика.

– Женщина вы себя в зеркало видели? – Огрызается незнакомец. – Это вы мою собаку выпугали. А, между прочим, Джани – очень добродушный компаньон!

Несколько минут я, не чувствуя ни ног, ни рук, стою на холоде, не вступая больше в перепалку с хозяином этого Джани. Они уходят, оставляя меня в кромешной темноте.

Неужели я так плохо выгляжу, что посторонний человек, который решил выгуливать собаку посреди ночи, ставит мне это в упрек?

Джани каким-то чудом похож на моего умершего Бонни. Только окрас другой. Кадры из жизни, в которых есть этот добродушный пес, снова мелькают в моей памяти. Опять доставляя мне почти физическую боль.

Я оставила пса в клетке, а сама не ночевала дома несколько дней. Он лаял все это время, а соседям это надоело, и они его отравили куском мяса. Это потом мне объяснит ветеренар.

Бон большую часть того времени, что был со мной, провел взаперти. Я не знала, что делать с бойцовской собакой. А сама пыталась в то время себя отремонтировать.

Но это снова паршивые оправдания. От отчаяния мне все время хочется курить и выпить. Зачем мне эти воспоминания?

К ним добавляются новые – смерть нашего больного сына Захара. Которого я не хоронила – муж определил меня тогда в частную клинику лечения неврозов. Другими словами – я лежала в психушке.

Я возвращаюсь домой почти механически, проходя мимо витрин магазинов и всматриваясь в свое отражение. На меня смотрит старуха, которую можно испугаться. А ведь я вполне еще моложавая женщина, хоть и уставшая.

Теперь уже не мать особенных близнецов. Зачем я приняла решение рожать? Все врачи и даже муж меня отговаривали. Безумие.

Пока я брожу по городу, запутавшись в переулках и совершенно не понимая, куда я иду, мне снова приходят на телефон сообщения от той самой Сириус. Наташи. Которая периодически выдергивает меня из состояния сомнамбулы.

Мне продолжает казаться, что все, что происходит со мной – это сон. Но огромная печаль состоит в том, что это реальность. Моя страшная реальность, в которой я оказалась.

– Собака – это жертва, которую забрал мир. – Пишет мне Наташа. – Иначе вы бы покончили с собой.

Хотела ли я в то время жить? Не хотела. После группового изнасилования редко кто остается адекватным. Я тоже слегка сошла с ума. И угробила Бонни. Полное безумие так поступить с живым существом, которое не может за себя постоять.

– Виноваты еще и соседи. – Становится моим адвокатом Наташа.

Адвокатом дьявола. Это карма, думаю я. Все справедливо. Однажды я забрала у Природы ее дитя – собаку. Сегодня Природа мне отомстила.

Когда я вспоминаю Захара, сердце мое сжимается в черную точку. Зачем муж забрал меня из болницы?

Наташа опять возвращает меня к сеансу ясновидения. А я не могу сосредоточиться. Но нужно сказать что-то. А что? Я начинаю фантазировать, продолжая идти.

Ветер усиливается и начинает выть. Вместее с ним вою и я. Как волчица в лесу. Одинокая. И горюющая.

Господи, прости мою душу грешную.

Про ужасы бесплодия

Все врачи в один голос отговаривают меня от дикого решения – родить детей с особенностями. У меня близнецы. И появились они вопреки, а не благодаря ЭКО.

С мужем мы проходим все круги ада, чтобы стать родителями. Ведь в социуме – это самый страшный грех – жить для себя и друг для друга. Каждый просто обязан предоставить миру ребенка.

Иначе – клеймо.

Обыватели не вдаются в подробности – отчего и почему? Они уверены, что раз детей нет, их не хотят. Но хотят ли алкаши или маргиналы стать родителями? Ответ очевиден, но, тем не менее, у тяжело зависимых и не готовых к материнству, тоже появляются дети.

Мы пытаемся несколько лет забременеть, занимаясь сексом в буквальном смысле по часам. Сдаем анализы, проходим болезненные процедуры. Самое смешное состоит в том, что как такового бесплодия нет.

Но беременность в моем организме не задержвается. Выкидыши каждый раз разрушают меня настолько, что я впадаю в депрессию.