Осака в снегу

– Это книги! – я положила пакет на стол.

– Так тем более оставь! Намочишь еще… – Кана принялась заметать мои песочные следы, тянувшиеся до самой ванной.

Вымыв ноги, я снова вернулась в комнату, где Кана-чан уже снова стояла у плиты, а мои книги уже в распакованном виде лежали на столе.

– А где ты деньги взяла, Хоня-чан[6 - Хоня – в переводе значит книжная полка]?

– Мой отец совсем с ума сошел… – вздохнула я, садаяь за стол, – Знаешь, сколько он мне дал?

Канаме закатила глаза, видимо, припоминая какой-то личный опыт.

– Даже знать не хочу! Представляешь, когда мы с Ичи переехали, он полгода платил по всем счетам тайком от меня!

Она помешала мисо-суп.

– Кстати, тебе посылка от Клэр! – бросила она, – Там, в твоей комнате.

Посылка от мамы занимала почти всю мою двуспальную кровать. Внутри было несколько одежных чехлов с прилагавшимся содержимым, мои краски, акустическая гитара (я с нежностью погладила черный деревянный бок) и ноутбук.

III

Утром перед фестивалем я проснулась часов около восьми, причем в полном одиночестве: в квартире не было ни души.

Еще вчера Кана-чан попросила меня с утра приготовить чего-нибудь на предмет пожрать с утра. Я тогда не решилась признаться, что не умею готовить, надеясь, что она это не всерьез. Однако теперь отступать уже, видимо, некуда…

Часов до двенадцати я ковырялась у плиты, пытаясь создать нечто, что не прикончило бы счастливых едоков. Надо признаться, что это мне удалось лишь благодаря предусмотрительности японцев: я нашла какую-то кулинарную книгу, где весь процесс приготовления описывался в картинках (что-то вроде комикса об удивительных похождениях тефтельки в супе). И в итоге всех моих манипуляций к половине второго, когда Канаме наконец явила лучезарную себя моему истосковавшемуся взору, на столе уже стояли тарелки с едой, поражавшие своим разнообразием даже меня саму.

– Вау! Я не знала, что ты умеешь готовить эби тяхан[7 - Блюдо, сходное с пловом. Варёный рис обжаривается на масле с кусочками рубленой свинины, куриного мяса, яиц, овощей или морепродуктов. В название блюда в общепите добавляется уточнение, указывающее на основной (помимо риса). Эби тяхан – с креветками]! – Восхитилась Кана-чан.

Я довольно зарделась, гордо подбоченившись:

– Это еще что! Пустяк!

Сразу же после появления Каны-чан вернулся Ичиго.

– На улице просто жесть что твориться! – пожаловался он, заваливаясь на диван с банкой пива. – В такую жару у меня голова просто раскалывается! – Он демонстративно приложил холодную жестяную банку к многострадальной голове. Канаме, состроив свое любимое саркастично-циничное выражение лица, хмыкнула:

– Ну, если Танабата пройдет так же, как Ямабираки[8 - Ямабираки – фестиваль 1-ого июля, празднование открытия сезона восхождения на Фудзи.], то твоя голова будет болеть после еще как минимум неделю!

Ичиго недовольно скосил на нее глаза:

– Это если Кэй появиться!

– Появиться, еще как! Да ему только повод дай! – Канаме тихо посмеялась, а во мне вспыхнуло дикое любопытство: кто такой этот порочный Кэй-кун?

– Кэй-сан? – усмехнулась Канна-чан, когда я задала свой вопрос. – Это нечто! Сама увидишь!

Ну вот, теперь мне, собственно, стало еще интереснее!

Ичиго, не вставая с дивана, выудил из кармана пачку и щелкнул зажигалкой.

– Я же просила тебя не курить в гостиной! – возмутилась Канаме, демонстративно отступая назад и помахивая рукой у себя перед лицом, якобы разгоняя дым, который еще даже не появился.

– Я и так два дня держался из-за Нодоки-чан! – огрызнулся Ичиго, делая тягу. До меня донесся приятный запах вишни: неужели опять Black Stones?

– Я вообще-то думала, что ты бросаешь. – сказала Кана-чан.

Ичи закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.

– Давно бы бросил, если бы мог.

Тем временем раздался звонок в дверь: он пискляво и как-то по особенному противно оттарабанил Баха, и это навело на мысль, что такие дверные мелодии были изобретены исключительно для того, чтобы дверь открывали побыстрее.

– Хоня-чан, открой! – бросила Канаме, – Должно быть, это Мио-чан.

– НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК!!!

– А вообще-то Хоня-чан мило звучит. – Ичиго предательски усмехнулся. – Отныне я тоже так тебя называю!

Горестно вздохнув от осознания того, что я невольно приобрела новую кличку, я поплелась к двери. Вообще-то Хоня-чан – это и правда миленько… Хорошо хоть они меня «Хачико[9 - Хачико – типичное прозвище для домашнего питомца, например, собаки]» не зовут…

Звякнув дверной цепочкой, я застыла от неожиданности: к нам пожаловала вовсе не Мио-чан.

– О, привет Имото-чан[10 - Имото – дословно переводится как «чужая сестра». В данном контексте обращение к Нодоке.]! – Бросила мне высокая симпатичная девушка, после чего не потрудилась пропихнуться в квартиру. Вошедший за ней следом парень виновато посмотрел на меня, словно извиняясь за невежество своей спутницы, и слегка поклонился мне в знак приветствия.

– Давно не видились, Ичи-сан, Кана-онэ-сама[11 - Онэ-сама – обращение к старшей сестре. В данном случае используется просто как шутка.]! – Девушка бесцеремонно опрокинулась на диван рядом с Ичиго требовательно протянула руку вперед. Ичи со вздохом опустил ей на ладонь пачку Black Stones.

– Они крепкие! – предупредил он ее.

Девушка ничего не ответила.

Я тем временем незаметно рассматривала её, и надо признать, пришла к нелестным для себя выводам: она была необычайно красива, гораздо симпатичнее меня самой. У меня и так самооценка не слишком высока, а когда мне попадаются такие вот красивые люди, я сразу же начинаю нервничать и завидовать.

Как только я ее увидела, первой ассоциацией у меня была Шакира с азиатским разрезом глаз. Эту девушку от Шакиры отличал лишь цвет волос: густо-рыжие, местами каштановые волосы спускались ниже талии.

Девушка перевела на меня взгляд своих темно-янтарных глаз, и они слегка расширились, словно от удивления.

– Ичи, почему ты не представишь нас сестре Каны-сан? – Капризно спросила она, отряхивая пепел в пустую банку из-под пива, которую оставил на диване Ичиго.

Я жадно смотрела на Шакиру, явившуюся мне, словно стараясь научится от нее чему-то тому, что заполняло все пространство вокруг нее, витало в воздухе и проникало внутрь каждого, кто говорил с ней, или хотя бы глядел на нее… Какие же у нее медлительные, плавные жесты, а как она сидит, закинув ногу за ногу, слегка покачивая кончиком туфли…

– О, точно. – Ичиго повернулся ко мне, – Хоня-чан, познакомься – это Манами-химе[12 - Химе – принцесса], наша вокалистка! – Ичи скорчил вредную физиономию.

– А это ее брат, Каору Сакаи, по совместительству наш гитарист! – пояснил он уже безо всяких кривляний, кивнув на парня, который пришел с Шакирой, о, пардон, с Манами.

– О.. Очень приятно познакомиться! – я сделала шаг в его сторону, но запуталась в собственных ногах и едва не ткнулась носом в пол. Надеюсь, это можно замаскировать под поклон…

Когда я подняла глаза на парня, он улыбался. Не решусь сказать, что именно его позабавило: то, что европейка всеми силами пытается соблюдать традиции, или же все-таки мое лицо, когда я едва не навернулась.