Судьба педераста или непридуманные истории из жизни…

– Спасибо огромное, Вы меня просто спасли от голодной смерти! Теперь я – Ваш должник! – выпалил без тени смущения Макеев.

– Ну, должник так должник, – понял всё буквально Лобов и взял, да и встал перед Макеевым прямо перед самой раздачей.

– Я сам возьму приборы, – заметил Макеев, когда увидел, что Лобов стал набирать для себя из разных стаканов нож, вилку, две ложки.

– Хорошо, – невозмутимо ответил Николай Михайлович.

Подошло время платить и тут Лобов с ироничной улыбкой, играя густыми бровями, выпалил толстой кассирше: «Рассчитайте, пожалуйста, нас вместе с молодым человеком». Не мешкая, держа в руках поднос с комплексным обедом, Лобов пошел в обеденный зал, ища свободный столик.

Спустя минуту, к нему присоединился Макеев, оценивший по достоинству хватку Лобова.

Вот так или примерно так всё и было. После обеда не сговариваясь, оба решили не идти на продолжение конференции, а отправиться на прогулку по Москве, которая манила и звала на ратные подвиги. Идея выпить родилась сама собой и сейчас уже никто не скажет, что инициатором был один из них. Просто так случилось. У мужиков, да ещё и командировочных, так случается, когда разговор заходит о бабах, а реальных женщин на горизонте все нет и нет.

Макеев, внешне выглядевший молодым чекистом Путиным, был только выше ростом и шире в плечах, а в остальном – вылитый ВВП. История умалчивает, все ли чекисты любят баб? Однако доподлинно известно, что баб любят все нормальные мужики! Вопрос только каких, где и когда?!

Виктор предложил прогуляться по ул. Калинина, теперь это небезызвестная Тверская, где во все времена были женщины лёгкого поведения. Вероятность съема была близка к 100 %, хотя времени и денег было немного. Не прошло и двух часов, как в небольшой комнатке с двумя маленькими кроватями и примитивной обстановкой началась самая настоящая оргия. Витёк, хоть и был моложе, выбился из сил первым. Но это ничего ровным счетом не значило, т. к. сразу же партнёры поменялись бабами и с новой пассией у Макеева образовался превосходный контакт-дуэт. Лобов впервые в жизни занимался групповухой. Да не просто групповухой, а ещё и за деньги! Такого он даже во сне или по пьянке представить себе раньше не мог, т. к. все пассии к тому моменту были либо офицерскими жёнами, либо дочерьми этих жен и офицеров.

Нет смысла описывать оргии и то, как оттягивались Лобов с Макеевым с московскими проститутками, для которых принципиальной разницы кого обслуживать – военных или, например, инженеров, не было.

На утро оба красавчика прибыли на конференцию. Шел второй день. Денежки тю-тю, настроение так себе, усталость, головка бо-бо… Одним словом, оба сидели как неприкаянные и, пропустив обед, остались на вторую половину работы конференции. Секционная работа предполагала деление по т. н. секциям, т. е. докладчики выступали в рамках более узкой темы, нежели название всей конференции. Однако, из-за массового отсутствия контингента, всех участников словно ветром сдуло после обеда, руководством было принято единственно правильное решение – объединить все секции и переписать оставшихся участников в список героев-мученников. Москвичей или ленинградцев среди оставшихся не было, они слиняли самыми первыми, ещё до обеда. Остались лишь иногородние старые пердуны, которым просто некуда было податься или такие как Лобов и Макеев. Были ещё три очкарика-шизофреника, интересовавшиеся наукой, но они не в счет.

На четвёртые сутки у Макеева обнаружились признаки триппера, а у Лобова пропало служебное удостоверение. Трудно даже представить, что страшнее, т. к. и то, и другое влекло за собой большие неприятности. В советские времена за утрату удостоверения увольняли из органов на раз-два-три, а за венерические болезни – и того хуже… Однако, именно Макеев нашел достойный выход из положения. И лишь благодаря этому Лобов и Макеев не только подружились на всю оставшуюся жизнь, но и достойно избежали наказания.

В Главном военном клиническом госпитале имени академика Н.Н. Бурденко

In the capable hands of ordinary enema into a universal health remedy for many diseases: and from the stomach and colds, and headaches.

    From observations of army paramedics

– Ну, что же теперь нам делать, а? Жопа какая-то? – Лобов крутил-вертел-водил грязной вилкой по пустой тарелке.

– Мне кажется, Коля, что я знаю один способ, как нам выкрутиться. – Макеев то и дело посматривал по сторонам, стараясь говорить тихо и не навлекая чужого внимания.

– Да, способы-то, это самое, значит, конечно, должны быть, но, понимаешь, это самое, надо найти такой, значит, выход, чтобы, так сказать, было бы так, чтобы никто ничего, значит, а вроде бы и так, что вот, значит, как! Понимаешь, к чему я клоню, так сказать? – Лобов крепко держал в правой руке пустой стакан из-под чая, которым аккуратно дирижировал, словно дирижёр небольшого оркестра.

Оба крепко задумались. Молчали несколько минут: один продолжал вытворять чудеса с вилкой, другой пристально глядел на чаинки в стакане, думая о чем-то важном. Густые брови ходили туда-сюда, лоб то морщился, то морщины улетали, словно брызги мочи с унитаза…

– О-па! – радостно воскликнул Макеев.

– Ну?

– Давай я тебе вломлю так, чтобы всё лицо стало сплошным месивом? – Макеев посмотрел на Лобова с надеждой, что его старший товарищ подхватит хорошую идею и детали они будут обсуждать вместе…

– Ты, что, того? – Лобов постучал себя средним пальцем левой руки по лбу, издав такой пустой звук, что за соседним столиком даже прекратили жевать и с удивлением посмотрели на парочку, сидевшую в столовой без еды уже весьма прилично по времени.

– Да нет же, надо, чтобы было всё натурально! Понимаешь? – продолжал Макеев, удивляясь при этом непонятливости майора.

– Ну? – только и вымолвил Лобов, не переставая удивляться старлейскому замыслу.

– Я тебя отметелю и мы заявим в милицию, что на нас напали, отобрали удостоверение, ну и всякие там тыры-пыры. Теперь понятно?

– А почему у тебя нет синяков? Тебя, что, это самое, не того? – спросил Лобов.

– А я побежал за милицией, – нашелся с ответом Макеев.

– То есть ты убежал, значит, бросил меня, а меня, значит, избили? Так? – Лобов внимательно посмотрел Макееву в глаза, которые бегали по сторонам, ища шпионов и соглядатаев.

– Точно! – обрадовался старлей.

– После этого тебе не служить! – сказал, как отрезал, Николай Михайлович. – На войне, когда бросали товарищей, просто того. Понял, да? А сейчас, в мирное время, тебя вышибут из партии и из органов. За дискредитацию. Да и мне тоже чего-нибудь сделают такое, что, значит, мало не покажется… За утрату партбилета, служебного удостоверения, … – закончить Лобов не успел, т. к. его перебил Макеев.

– А ты ещё и партбилет потерял?

– Нет, это я так, к слову, – парировал Лобов.

– А, я уж подумал, что всё, кранты!? – Макеев напрягся, затем вдруг медленно-медленно, тихо-тихо сказал, – Надо и меня, чтобы тоже, побили так, чтобы было всё натурально. Кстати, надо сделать такие побои, чтобы мы полечились в стационаре.

– Зачем? – удивился Лобов.

– У меня трипак, да и у тебя наверняка тоже, только ты об этом ещё не знаешь, – Макеев с ироничной улыбкой подмигнул майору и, наклонившись к нему, продолжил, – Надо, чтобы нас покололи пенициллином. Он и от этого лечит, и от всякого разного. У меня такое уже было…

– Уверен?

– Практически.

– Что значит практически? – не унимался Лобов.

– Да то и значит, что трипак лечат уколами в задницу…

– А тогда и тебе надо терять удостоверение, – убедительно заметил Лобов.

– А мне-то зачем? – удивился Макеев.

– Чтобы всё было правдоподобно. Мол, у меня пропало и у тебя пропало. Мы же не знаем друг друга? Просто, значит, случайно, понимаешь, были и попали…

– Куда попали? – удивился Макеев.

– Под раздачу!

– Под какую раздачу? – не унимался Макеев. – Что так сложно-то?

– Так надо, значит, Витя! Надо. Понимаешь? – Лобов поставил стакан и взял товарища за локоть. – И бить будем так сильно, чтобы, значит, без переломов, но с синяками. Понимаешь?

– Я могу что-нибудь сломать. У меня удар очень поставлен, – Макеев не шутил: он в школе, да и в институте занимался не только лыжами, но и боксом.

– Нет, ломать не надо, а, вот, простудиться нам придётся! – успокоил Лобов Макеева, который до сих пор не мог взять в толк, зачем и ему надо терять служебное удостоверение?!

– Сильно? – спросил Макеев.