Сказки о любви

– Нет-нет, этого не может быть!

Она медленно распахнула глаза и с надеждой вновь поглядела на страшное небо. Обугленная трещина зияла над головой, и из нее сыпался пепел чьих-то мертвых цветов… Это был пепел, а не пыльца или пудра, как сначала показалось.

Кони страшно было глядеть на молнию, и она продолжила спускаться в пещеру.

Сегодня здесь было пусто: испуганные, пусть и очень коротким, но сильным подземным толчком, гюли сидели по домам и даже не высовывались.

И в подводном мире сегодня было пустынно и уныло. Пери не появлялись и черноволосый принц тоже. Кони тоскливо глядела вглубь аквариума. Тут она заметила кое-что необычное прямо в середине заброшенного сада. Там лежала белоснежная простынь.

Простынь была бесформенная, вся в буграх, напоминающих очертания человеческого тела. Может быть, водяной пери спал под ней? Но спал он, видимо очень-очень крепко: простынь даже не колыхалась! И вообще она больше напоминала огромный кусок мрамора!

Кони долго разглядывала странную мраморную простынь, и потихоньку ее начал одолевать страх. Она вскрикнула от страшной догадки: пусть гюли отделались лишь страхом от подземного толчка, но как он мог повлиять на подводное царство?! Неужели, один из водяных пери погиб?!

Но нет, он жив! Кони увидела, как его голова поднимается из глубин. Принц подплыл к стене аквариума и прислонил руку, здороваясь с Констанцией.

Сегодня он был грустен.

Юноша перевел взгляд на лежащую простынь и с печалью на нее глядел.

Кони заметила, что на его груди появилось едва заметное бледно-розовое пятно. Она легонько постучала ноготком по стеклянной стене. Юноша повернулся к ней, и Кони указала на его странное пятнышко. Он легонько улыбнулся и даже засмущался, потом прислонил ладонь к пятну, отнял руку и прижал к стеклу – прямо у груди Кони. Вдруг в озере сделалось очень-очень светло. Казалось, солнце упало в воду.

Кони и принц заворожено глядели наверх. Потихоньку вода на всей поверхности стала собираться в сильный водоворот. Принц испугался и вжался в стену. Кони от страха тоже прижалась к стеклу. Что же сейчас произойдёт?! Неужели водоворот поглотит всех пери?! Ей пришла безумная мысль, разбить стекло и вытащить принца.

Водоворот же постепенно превращался в узкую-узкую воронку, которая медленно опускалась на дно.

Вот её конец почти дотянулся до заброшенного сада! Он опускался как раз на то место, где лежала мраморная простыня. Теперь воронка напоминала подводный смерч! Его конец дотронулся до спящего пери. И вот смерч стал расширяться, теперь он больше походил на трубу или колодец. Труба вспыхнула и загорелась белым светом. Мраморная простыня, накрывавшая спящего пери медленно устремилась вверх. Вот белоснежная фигура под покрывалом коснулась поверхности озера и исчезла. Постепенно вода успокоилась, водоворот прошел, и невиданный яркий свет погас.

Кони и принц ещё долго глядели на спокойную воду, боясь, что она вновь взбунтуется, но все было тихо.

Кони опомнилась, что уже очень поздно, Герба должно быть, волнуется, она распрощалась с юношей и поспешила домой.

На улице уже было совсем темно. Быстрым шагом Кони добралась до избушки. Она уже хотела было зайти, но резко остановилась: из дома слышались посторонние звуки. Может, в гости к Гербе пришла соседка? Кони тут же усмехнулась. В округе не было ни одного дома, откуда же взяться соседям?! К тому же, Кони не припомнила ни одного раза, когда у них были гости. Старуха Герба была самой чудаковатой гюландкой, и дружить с ней никто не осмеливался. А подросшие детишки вскоре сами покидали ее. Только вот Кони почему-то не спешила уходить, хотя последние дни находиться рядом со старухой становилось все тягостнее. А, может, Герба просто в очередной раз приютила новорожденного?

Но звуки доносились недобрые. В доме что-то упало, потом кто-то кого-то ударил, послышался жалобный писк и грозный голос хозяйки:

– Тише сказала!

Кони онемела от страха. Никогда прежде она не слышала, что Герба позволяла себе так разговаривать!

– Сейчас мой главный экспонат вернётся, а я с тобой ещё не расправилась!

Послышался шлепок, и опять жалобный писк.

Главный экспонат?! Кони закрыла ладонями рот.

Промелькнула мысль: нужно бежать и звать на помощь. Но пройдет около часа, пока она выберется в город. В округе ни души! Но надо спасаться!

Ноги уже были готовы развернуться и бежать, как вдруг резко распахнулась дверь. Кони замерла.

– Ах, моя розочка вернулась! – Герба тут же сменила тон, но голос был запыхавшийся, будто она перетаскала кучу мешков. Старуха стёрла пот со лба. – Что же ты стоишь?! Заходи скорее!

Кони двинулась с места и, еле-еле передвигая ноги, подошла к крыльцу.

– Милая, иди сразу в свою комнату! Я там тебе и ужин оставила. Ешь и ложись спать. А мне нужно поработать. Сегодня мне подарили огромный букет лаванды. Не лягу спать, пока не сделаю гербарий.

Кони улыбнулась одними губами, сердясь, что не удрала сразу же.

Она вошла в дом и не заметила ничего примечательного, лишь одинокий цветочек лаванды валялся на полу. Кони живенько скрылась в своей комнате, буркнув «удачной работы» старухе.

Но есть не хотелось, спать тем более. Она улеглась на кровать и, сжавшись комочком, прислушивалась к тому, что происходило за дверью.

Опять она задалась вопросом о лепестках.

Интересно, почему Герба никогда не трогала их? Ведь каждый день из ее роз можно было сделать сотни гербариев! И откуда взялся тот обугленный, случайно найденный на мосту? Может, он принадлежал какой-нибудь другой гюландке? Но Кони неохотно поверила в эту мысль: тот лепесток был в точности как ее – крупный, округлый, как у шиповника – а она была единственной дочерью колючего кустарника.

Но куда же пропадали лепестки?! Неужели попросту исчезали?! Констанция никогда не задумывалась над их судьбой, теперь настало самое время. Что если действительно ее лепестками латали брешь в небе!

Прошло несколько часов. Никаких звуков не доносилось из гостиной, и Кони, утомленная собственными размышлениями, почти уснула. Но тут у нее жутко зачесался нос, зуд все никак не проходил. Вдруг она принюхалась и чихнула прямо в подушку – лишь бы Герба не услышала. Пахло лавандой! Настолько сильно, словно весь дом наполнился концентрированным лавандовым маслом! Даже голова разболелась. Она сползла с кровати, на четвереньках добралась до двери и тихонько приоткрыла ее.

Перед глазами предстало жуткое зрелище: Герба сидела вполоборота на низенькой скамеечке. Полы были залиты сиреневой вязкой жидкостью – чьей-то кровью!

Кони высунула голову, не страшась быть обличенной: дурманящий аромат лаванды опьянил ее разум.

На коленях у Гербы лежало полумертвое тело самой Лаванды – королевы сиреневых цветов! Она была почти вся ощипана! Герба выдирала из нее все соцветия, а лиловая кровь страдалицы все капала и капала на пол!

Кони разрыдалась. Лаванду уже было не спасти! Но несчастная ещё пыталась сопротивляться. Тогда Герба задрала свою цветочную юбку с белыми зонтиками и оголила тощие длинные ноги – свои мясистые корни. Она вырвала небольшой кусочек и даже не изменилась в лице. Тут Кони почувствовала, что помимо лаванды запахло морковкой, но не навязчиво, а мимолётно и нежно. Ведьма Герба крепко сжала кусочек от своего корневища и приблизила ко рту мученицы. Из кулака закапала желтоватая жидкость прямо на фиолетовые губы Лаванды. Минуту она дергалась всем телом, пока Герба придерживала ее, а потом, издав последний вздох, замерла навеки. Кони онемела, пристально глядя на убитую. Герба, как ни в чем ни бывало, продолжила ощипывать мертвое тело.

Кони замутило, она уже хотела было доползти до постели, но не смогла. Ее ошеломило происходящее: лишённая цветочной части Лаванда, теперь походила на человека! Герба лишила ее цветков, и, таким способом, очеловечила ее!? Кони ещё больше замутило.

Герба же подняла мёртвое тело бывшей гюландки и положила на пол. Старуха собрала все цветки и разложила их между страницами той самой книги, которую совсем недавно Кони хотела почитать, но обнаружила цветочную лавандовую пыль.

Герба, довольно потянувшись, захлопнула книгу. Теперь нужно было заняться телом. Старуха взвалила его на плечи и направилась к выходу. Кони шустро спряталась за дверью. Герба вышла на улицу и направилась к озеру.

Кони наблюдала за Гербой из окна, спрятавшись за занавеской. Она подумала, что хозяйка окончательно спятила: никто не осмеливался приближаться и близко к берегу из-за ядовитого растения, что росло на его берегах.

И только теперь она задалась вопросом: а кем, собственно, являлась ее названная мать?! Что за растение породило ее?

Она, щурясь, пыталась разглядеть соцветия, что росли у озера. Тут к ним подошла безумная Герба и слилась с ними! Кони беззвучно охнула. Никто из гюландок и гюландцев и близко не подходил к озеру, все знали, что это смертельно опасно! Но если бы кто-то попытался узнать, давно бы догадался, что хозяйкой всех этих белых соцветий-зонтиков являлась сама Герба! Она и жила у воды! И новорожденных гюлей похищала, чтобы, вырастив, ощипать и засушить в гербарий!

Но что же с телом?

Герба спокойно прошла сквозь ядовитые соцветия и сбросила с плеча мертвую прямо в воду. Тело устремилось на дно, и сразу же осветилось небо. Молния-трещина мгновенно залаталась, будто и не было.

Герба все ещё стояла в воде.

– Я не дам этому миру погибнуть! – громко молвила она, запрокинув голову.

Тут она медленно повернулась и посмотрела прямо на окно, за которым стояла Кони. Старуха глянула в самую ее душу, и Кони от страха не понимала, видит ли ее Герба или просто слепо пялится в окно.