Байки Тридевятого царства. Как Василиса Премудрая с Бабой-ягой царство спасали да блинный теремок открывали

– Кхе-кхе, – внезапно послышалось из другого угла.

Все снова вздрогнули. Алёша аж даже подпрыгнул да стойку боевую принял.

– Не туда смотрите, дети смертные, – простонал-проскрипел из своего угла старик высохший.

Да старик ли? Возраст странный. Вроде и старый. А вроде и средних годов ещё мужчина. Только скелет скелетом. Кожа тонкая да бледная. Туго череп с костями прочими обтягивает. А голова и вовсе лысая. То сам Кощей и был. На цепях крепких висел. Руки хитро вывернуты. Пальцы веером раздвинуты. И из каждого костяная игла выходила да в чернильную лужу ныряла, за которой очертания Алатырь-камня виднелись.

– А куда же смотреть прикажешь, владыка Кощей? – осторожно спросила Василиса.

– Да уж точно не на кости мои старые, – скрипуче рассмеялся Кощей.

По залу ледяной холодок пробежался. А колдун навий от досады сплюнул. Отдышался с чего-то. Да продолжил:

– Ты занавесь вон ту отодвинь. Там много чего интересного и отыщешь.

Все к третьей стене повернулись. Добрыня решительно шагнул да занавесь отдёрнул. И в очередной раз ахнули друзья. Даже Добрыня попятился от эдакого чудо-юдо.

За занавесью той ниша была огромная. В нише клетка огненная стояла. Прутья жидким огнём переливались. А в клетке той зверь жуткий сидел. Шкура гладкая да чёрная. Совершенно лысая. Тело мощное. Лапы огромные да когтистые. Морда отвратная. На голове рогов столько, что на целое стадо быков хватило бы. Веки тяжёлые опущены. Словно дремало чудо-юдо.

– И вон туда тоже посмотреть не забудь, девица смертная, – снова простонал-проскрипел Кощей да сплюнул от досады на то, что опять колдовству чужому поддался и как козёл «занекал».

Все послушно обернулись к четвёртой стене.

В дверях старик стоял. С лицом мудрым да благородным. Видом прочим величав. Волосы и борода белоснежные. В руках крепких посох дубовый. На плечах широких плащ дорожный. Когда-то серый. А сейчас от грязи потемнел. Видно долго старец странствовал, пока сюда дошёл.

Алёша с Алёнкой расслабились. Улыбнулись старику приветливо. Добрыня смутился. Глаза и ум велели ему тоже радостно старца приветствовать. А вот чутьё богатырское насторожилось, словно пёс цепной. Василиса тоже растерялась. То на Кощея посмотрит. То на старика поглядит.

– Вижу я, чада мои, вы сюда наперёд меня поспели, – заговорил старец голосом глубоким да чарующим. – По лицам вашим благородным вижу, что вы против Кощея подлого воевать пришли. Мир на землю родную принести.

Алёша с Алёнушкой согласно закивали. Добрыня с Василисой промолчали. А Кощей зашёлся диким хохотом, перешедшим в надрывный кашель. Свёл на это брови густые старец. На Кощея строго посмотрел.

– Грозный и опасный противник он для вас, чада мои, – промолвил он.

– Не верьте ему, – просипел кощей, да снова сплюнул от частицы горькой.

– Кому же верить прикажешь? – строго спросил старец. – Тебе – колдуну навьему?

– А хотя бы и мне! – едко протянул Кощей и обратился к Василисе: – Уж ты-то, ведьминским даром не обиженная, – некромант снова сплюнул. – Премудрой прозываемая. Ты-то должна правду ото лжи отличать. Али Яга старая совсем потомков учить перестала? Ох! Хе-хе-хе, кхе-кхе, кхе…

Кощей зашёлся в новом надрывном смехе.

Василиса взгляд колдуна мертвецкого поймала. Взгляд чистый, ясный, грустью и болью тронутый, но твёрдый и уверенный. Затем со взглядом чёрных глаз старца встретилась. Тот улыбнулся тепло девочке да промолвил:

– Знаю я, как Кощея на веки вечные извести. Вместе сил у нас на это хватит. И вздохнёт облегчённо земля исстрадавшаяся. А вас заслуженно героями назовут. Да чествовать всюду станут.

Сладкими да правильными слова старца звучали. Но стряхнула покрывало это с себя Василиса. В голове вдруг мелькнуло: – «А почему глаза у него чёрные-то?» Василиса снова к Кощею обернулась да строго велела:

– Умолкни, колдун подлый. Нет и не может быть тебе веры.

Краешком глаз Василиса за старцем поглядывала. И когда холодок леденящий по залу промчался, девочка заметила, как благородное лицо на миг исказилось. Словно старик удовольствие получил от пролетевшей частицы «НЕ». Сразу всё поняла Василиса. Но всё же сделала вид, что колдовать в сторону Кощея надумала. А сама, и впрямь, волшбу ведьминскую изготовила. Соединила кончики больших и указательных пальцев, рисуя треугольник. В свет своей души окунулась, что из сердца по всему телу растекался да наружу изливался. Уверенности да ясности побольше в себя вдохнула. И прошептала слова заветные:

– Покажи мне, как на самом деле человек этот выглядит. Яви мне суть его настоящую прямо в здесь и сейчас.

С последними словами Василиса резко развернулась в сторону старца да треугольник из пальцев острием на него наставила. Улыбнулся было старик. Но мигом поперхнулся. Потекла личина с него чужая. Хлопьями к ногам осыпалась. И всем явился облик его истинный. Низкий да сутулый. Волосы паклями свисают. Наполовину седые. А на другую половину едко-рыжие. Одежды роскошные. Но цвет их чернее чёрной ночи.

Расхохотался на это Кощей. У Алёши челюсть до груди отвисла. А Алёнушка, которая стул собиралась старцу поднести, тем стулом его по хребту и огрела. Колдун заморский охнул от боли. Пару шажков вперёд сделал. Да аккурат перед Алёшей и остановился. Ну а тот уж быстро свою роль смекнул. Со всей силушки богатырской великолепный хук в челюсть старикашки провёл. Тот глаза закатил да кулём на пол и осел.

– Ну вот и всё! Одолели супостата! – звонко обрадовался Алёша победе такой лёгкой.

– Да. Всё, – раскатисто прогрохотало из ниши. – Он мне уже надоел. Вы поинтереснее будете. Подойдите ко мне, слуги мои новые. Я готов вас наградить.

– Хе-хе-хе, кхе-кхе, – зашёлся Кощей в новом приступе надрывного смеха.

– Э-э-э…, – протянул Алёша, глядя на заговорившее чудо-юдо в огненной клетке.

– Ой! – спряталась за Добрыню Алёнушка.

– Хм, – нахмурился старший в команде богатырь.

– Умолкни, тварь навья, – холодно скомандовала Василиса.

Она единственная поняла, что перед ними сам Антисозитрон – демон из глубин тьмы навьей. Девочка повернулась к Кощею и спросила:

– Ты колдун чёрный. Про навь поболее прочих знаешь. Подскажи, как тварь эту одолеть?

– А с чего ты решила, дитя смертное, что я не в сговоре с ним? – ехидно спросил Кощей, да опять от досады сплюнул.

– А вот с этого и решила,

Палец Василисы указал на плевки вокруг Кощея.

– Тебя явно тяготит твоя роль во всём этом.

– Умна. Премудра, – с горечью выплюнул Кощей. – Да, Василиса свет Берендеевна. Права ты. Обманом колдун заморский меня во всё это втянул. Я бы никогда твари из-за кромки служить не стал бы.

С последними словами Кощей снова сплюнул. Но на этот раз прямо в сторону чудовища в клетке огненной.

– Это уже всё не важно, – прогрохотал Антисозитрон, и по залу ледяной порыв пронёсся такой силы, что все аж пошатнулись, а цепи Кощея инеем покрылись.

Глянул гневно на демона Кощей. Он таких тварей усмирять учился. Да этот демон уж больно могучий был. Но один секрет он всё же знал и против таких чудовищ. Подался некромант к Василисе, насколько только цепи позволяли. Да торопливо забормотал, кивая себе под ноги:

– Видишь крошку чёрную? То уголь структурированный. Графит, если по-умному. А графит этот из Царя-алмаза вытянут. То его суть на изнанку вывернутая да ослабленная. Оборотишь его назад. Получишь оружие, что и этого демона сразит. Ибо силушки Алатырь-камень накопил превеликое множество. Но помни. Колдун заморский специально графит получить хотел. Потому как из него ключ сделать можно, который пригасит пламя глубинное, атомное, что в клетке демонской пылает. Графит из Алатырь-камня отомкнёт клетку. Алмаз Алатырь-камня, чистым светом напоенный, убьёт демона.

– Довольно! – прогремел Антисозитрон так яростно, что аж весь замок содрогнулся. – Откройте клеть мою. И я вас щедро награжу. Встанете по правую руку мою. Вторыми на всей Земле будете. И все перед вами склонятся.

– Э-э-эх! – послышался удалой возглас Алёши.

В пламенные прутья ударился стул, что уже один раз против слуги демонского помог. Славно получилось и на этот раз. Вспыхнула клетка чистым белым светом. Дерево вмиг сгорело. Пламя узника от снаряда защитило. Но той же вспышкой, что стул испепелила, демону морду сильно опалило. Забился он в самый дальний угол. Позабыл на время о людишках жалких. А товарищам только того и надо было.