Засоборились

Засоборились
Зинаида Николаевна Гиппиус

«Журнал «Золотое Руно» – недоволен «Весами». И в смутной, робкой, очень беспомощной статейке (в № 4, за подписью «Эмпирик») он упрекает «Весы»… в чем? На то статейка и смутная, чтоб нельзя было понять, в чем именно «Руно» упрекает «Весы». Сначала как будто в том, что они меняются. Были прежде хорошие «Весы», а теперь изменились, – зачем?..»

Зинаида Гиппиус

Засоборились

Новый coup d'еtat[1 - внезапный поворот событий (фр.).] в «Золотом Руне»

Журнал «Золотое Руно» – недоволен «Весами». И в смутной, робкой, очень беспомощной статейке (в № 4, за подписью «Эмпирик») он упрекает «Весы»… в чем? На то статейка и смутная, чтоб нельзя было понять, в чем именно «Руно» упрекает «Весы». Сначала как будто в том, что они меняются. Были прежде хорошие «Весы», а теперь изменились, – зачем? Но, однако, не «Руну» упрекать кого-либо в переменах, в coup d'еtat. «Золотое Руно» в этом отношении – самый удивительный журнал: он в каждом номере, почти подряд, объявляет о каком-нибудь coup d'еtat, о «самом коренном изменении». За год с лишним существования журнала перемен этих объявлено видимо-невидимо. Правда, объявления о переменах и перемены ничего до сих пор не переменили: назло всей своей суете «Руно» осталось на том же месте, на каком родилось. Только пыль даром поднимало. Есть в Москве поговорка: «скачет баба… а дело идет своим чередом». Так и «Руно». Впрочем, вряд ли почтенный журнал сам сознает это. Он уверен, что все время не только «скачет», но и изменяется. И даже изменяется… к лучшему.

Вот и в последнем номере «Руно» объявляет свою новейшую реформу… «к лучшему», – указывая «кстати» на «падение» «Весов». «Им время тлеть, а мне цвести». Я не думаю, чтобы эта последняя реформа «Золотого Руна» как-нибудь повлияла на мирозданье или что-нибудь существенно изменила даже для узкого кружка лиц, причастных к журналу. Ничего не произошло. Но как ни мало существенно это изменение, – для самого «Руна» тут, конечно, изменение «к худшему». Яблочко подгнивает изнутри; на взгляд, как будто, все та же анисовка, – кто пожелает ее разломить? – а внутри червячок.