Гражданка начальница

Галке выпивать совсем не хотелось, она уже имела опыт употребления алкоголя. Вскоре после выпускного вечера несколько девочек собрались перед танцами на квартире у Светы, и выпили бутылку вина. У Галки в этот вечер было свидание с Марионасом, и она пришла к нему в веселом состоянии, несколько подчеркивая его походкой и чрезмерным размахиванием рук. Едва она приблизилась к нему, он спросил: «Ты выпила?». «Да, слегка выпила», – беспечно ответила она и, взяв его за руку, повела за собой в отдаленный уголок парка, где росли густые кусты. Он шел за ней, не произнося ни слова. Достигнув кустов и убедившись, что их никто не видит, она сняла туфли, каблуки которых вонзались в землю и мешали ей стоять, обвила шею Марионаса руками, жарко прошептала ему на ухо: «Сегодня я хочу стать твоей!» и закрыла глаза, ожидая его реакции. Но ее не последовало, парень никак не реагировал на пьяную выходку своей подружки. Подождав, она открыла глаза и посмотрела на него удивленно. Он стоял молча с опущенными руками, и взгляд его глаз был устремлен в противоположный угол парка, совсем не на нее. «Почему ты не целуешь меня и даже обнять меня не хочешь?!» – чуть ли не кричала Галка от нахлынувшей злости, ведь она и выпила специально для того, чтобы быть раскованнее, решительнее и стать наконец-то его женщиной. Он отреагировал: нахмурился, спокойно произнес: «Обувайся!» и проводил почти до дома.

Мать, выслушав рассказ, как могла, успокоила Галку, успокоилась сама, вздохнув с облегчением, видимо, приятно удивившись поступку Марионаса. На следующий день Галке было стыдно за свой поступок, но она все-таки пыталась критически оценить отказ Марионаса сделать ее своей женщиной, истинную причину благородного жеста знал только он. Скорее всего, он боялся ответственности за малолетку, ведь Галке не было восемнадцати лет. «И вот сейчас, в этот прощальный вечер, – подумала она, – он решил исправить свою ошибку, купить вина для расслабления и закрепить свои права на меня. Ну что ж, ведь это когда-то должно произойти, я очень люблю его и не представляю, как буду жить в разлуке».

Выпитое вино было сладким и сразу закружило, стало хорошо, все тревоги и сомнения ушли. Марионас страстно целовал, и она, словно тряпичная кукла, была податлива в его объятьях, наблюдая за его действиями как бы со стороны. Незаметно он увлек ее на ковер перед камином, бушевавшая в нем страсть достигла критической точки и затрудняла его дыхание, но не зажигала ее ответной страстью. Она хотела продолжения и не сопротивлялась ему, позволила снять с себя одежду и белье и обнаженная, с раздвинутыми ногами, чувствующими жар от камина, лежала, соприкасаясь с прохладным обнаженным телом Марионаса, ощущая его возбужденное естество. И когда, казалось, должно было произойти неизбежное, она скрестила ноги, не давая ему возможности войти в нее, и, пытаясь подняться с пола, произнесла. «Подожди, не трогай меня». Обнимая и целуя, он не давал ей возможности подняться, но все принимаемые им попытки терпели неудачу.

«Марионас, отпусти меня, пожалуйста», – взмолилась она. «Почему ты не хочешь стать моей, почему?» – громко шептал он.

– Я буду твоей, но потом.

– Когда потом, ты мучила меня целый год!

Он злился, но, быстро встав с пола, начал одеваться. Облегченно вздохнув, она тоже оделась, села рядом с ним на диван и молча смотрела на пылающий в камине огонь. В комнате стояла тишина, Марионас привлек ее к себе.

– Ты не рассказала о своих экзаменах. Трудно было поступить?

– Нет, нетрудно. Прочитала, спела, станцевала, вот и все экзамены. Мне грустно от разлуки с тобой.

И он снова ее успокаивал обещаниями скорой встречи.

– Ты пиши мне письма, я буду отвечать, и время разлуки пролетит незаметно.

– Да, обязательно.

– Ты не в обиде на меня за сегодняшний вечер?

– Нет, не в обиде.

Обвив его руками и прижавшись щекой к его щеке, она прошептала: «Чтобы ни произошло с нами дальше, клянусь, первым мужчиной у меня будешь только ты». И боясь расплакаться, разомкнув свои объятья, встала с дивана.

– Я, пожалуй, пойду домой.

– Хорошо.

У входной двери он снова обнимал и целовал ее на прощанье, и она уже, наверное, в сотый раз спрашивала его: «Так ты приедешь ко мне?». Но кроме обещаний, других гарантий не было.

– Беги домой и будь умницей в городе. Жди меня. Хотя теперь я уверен, ты правильно поступила сегодня, не позволив нашей близости. Я буду спокоен. Береги себя.

Распрощавшись и с трудом оторвавшись от него, Галка помчалась домой по безлюдным улицам поселка. Через день она уехала на учебу.

Город, в котором ей предстояло жить и учиться, был невелик. Центральная часть состояла из старых деревянных домов вперемешку с новыми зданиями из кирпича, в которых располагались административные службы города. Улочки были небольшие, уютные, в конце одной из них находился драматический театр. Белое здание с колоннами стояло на краю обрыва в овраг, поросший редким леском, а далее тянулись частные дома.

Занятия театральной студии проходили прямо в театре. Галка ходила по фойе, разглядывала фотографии артистов и мечтала о том, что когда-нибудь и ее портрет займет место в этом ряду. Она спускалась и поднималась по ярко освещенным лестницам, касаясь пальцами прохладных перил, представляла себя одетой в длинное, до пола, воздушное белое платье. Раньше она и представить себе не могла, что это место заставит ее душу так трепетать.

Начались дни учебы. Вскоре студентов стали занимать в массовых сценах. Стипендия была небольшая, а за участие в массовках платили. Но ей это казалось не главным, денег на еду и оплату жилья ей и так хватало. Главное – играть, пусть даже просто в массовке. Перед тем как выйти на сцену, нужно было наложить грим, надеть соответствующий костюм. Гримировались и одевались студийцы рядом с настоящими артистами, долгое время работавшими во вспомогательном составе труппы театра. Галке интересно было наблюдать, как они гримируются, одеваются и даже как ведут себя друг с другом. В гримёрке постоянно стоял запах духов, вазелина и пудры. Вазелином после окончания спектакля артисты снимали грим. Порой Галка подолгу наблюдала, как хорошенькая женщина превращается в старуху и наоборот. Эти процессы внешнего перевоплощения завораживали.

Все дни она проводила в театре: днем на занятиях, а вечером на спектаклях, ей нравилось учиться этому ремеслу. Студийцам разрешали смотреть спектакли из оркестровой ямы, здесь стояли стулья, деревянные лавки, сцена находилась близко, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, и от этой близости было ощущение своего участия в действии спектакля. Вечера, когда она не была занята в спектакле, Галка проводила на снимаемой со Светой квартире. Здесь у них на двоих была железная односпальная кровать. Лежа на ней, смотрели телевизор вместе с хозяевами-стариками. Галка писала письма домой, матери и Марионасу, в ответ мать описывала все новости, а Марионас на письма не отвечал. Его молчание раздражало, но она пыталась найти ему оправдание: занят службой, писать некогда. Зная ее адрес, он без труда найдет ее, когда приедет, ждать оставалось недолго.

Учиться Галке нравилось. Преподаватели (актеры театра) обучали студийцев мастерству: учили правильно говорить, петь, танцевать и даже ходить, не уставая повторять, что надо любить искусство в себе, а не себя в искусстве. Обучали по системе Станиславского. Студийцы ежедневно разыгрывали множество этюдов. За Галкой начал ухаживать преподаватель, это был молодой артист, сам совсем недавно окончивший Театральный институт. Он назначал ей свидания, отказаться было неудобно, и свободными от спектаклей вечерами они гуляли по городу. Он рассказывал интересные истории, а иногда приглашал в кинотеатр посмотреть фильм.

Ей с ним было интересно, но, общаясь, она раздваивалась: слушала его, а мысли были далеко, с Марионасом. Однажды в кинотеатре парень обнял ее и неумело поцеловал. Галка осторожно, чтобы не обидеть, освободилась из его объятий, на губах осталось противное ощущение чужой слюны, и она поняла, что не сможет быть ни с кем, кроме Марионаса.

Наступил конец декабря, и вот-вот должен был приехать он – ее любовь. Ожидание встречи становилось мучительным, и, не в состоянии больше терпеть, она позвонила матери и услышала вместо приветствия вопрос: «Марионас с тобой?». «Нет, а что он уехал, демобилизовался?» – заволновалась еще сильнее Галка. «Да, два дня назад, – в голосе матери ощущалась грусть. – Я думала, что он уже у тебя». Галка едва удержала телефонную трубку в руках. Сердце упало в бездну и снова взлетело, словно на качелях. «Значит, он не приехал ко мне и не приедет никогда!» – кричала она в трубку, чуть ли не рыдая. «Успокойся, моя дорогая доченька, все, что ни делается, к лучшему. Не приехал – значит, не любит тебя. Забудь его, ты молодая, красивая, встретишь другого, хорошего парня». Слова матери не успокаивали, а еще больше ранили. Но надо было принимать это известие как должное и с этим жить дальше, а жить без Марионаса ей не хотелось. Распрощавшись с матерью, положив телефонную трубку на рычаг, она поехала на свою квартиру с теплившейся надеждой, что он все-таки приехал, просто задержался по пути у своих знакомых и сейчас ждет ее, беседуя со Светой. От остановки автобуса уже бежала, влетела в квартиру и с порога Свете: «Ты одна, никто не приехал?»

– Нет. А что случилось, на тебе лица нет.

– Марионас демобилизовался и не приехал ко мне, как обещал.

– Ой, я-то перепугалась, увидев тебя. Думала, что-то дома случилось. С родными. Уехал – и хорошо, дружи с артистом, из вас получится хорошая пара. А Марионаса забудь, сколько он тебе крови попортил своими изменами, нашла себе героя. Он, наверное, и книжки-то ни одной не прочитал за свою жизнь. И образования у него никакого нет. Только внешность, и все. Я тебе сто раз об этом говорила раньше, но ты же сама себе голова, не слушаешься советов мудрых людей, таких как я.

Света рассмеялась, пытаясь свести свои нотации к шутке, с тем и уснула, а Галка уснула только под утро. Проанализировав ситуацию, она пришла к выводу, что Марионас уехал к себе домой, устроит все свои дела и приедет к ней, она только зря волнуется. Ведь он дал ей слово. На зимние каникулы она уехала к родителям, и в кругу родных у нее стало легче на душе. Вернувшись на учебу, она продолжала ждать Марионаса, хотя число поклонников прибавлялось. На занятиях в студии уже пытались разыгрывать сценки из спектаклей театра, в них Галке поручали роли героинь. В отрывке из «Вишневого сада» Чехова она играла Раневскую. Занятия по актерскому мастерству проходили весело, преподаватель предлагал им самим выстраивать образ персонажа, фантазировали при этом все студенты.

Галка с прилежанием училась, но была внутренне очень зажата, она боялась даже глаз своих сокурсников, смотревших ее игру. Она казалась себе неуклюжей, и, едва начав репетировать, под взглядами сразу закрывалась и как раскрепостить себя – не знала. Стеснялась сцен с мужчинами, особенно любовных, не знала, куда деть свои худые руки и ноги, думая при этом, что плохо выглядит. Внутренняя критика отвлекала, мешала творить образ и делала совсем беспомощной, и ей уже стало казаться, что она не справится с возложенной на себя задачей стать актрисой.

С наступлением весны Галка похорошела, совсем коротко остригла волосы, выкрасив их в более светлый цвет, стала использовать яркую косметику, а платья носить короткие. И без того длинные ноги стали смотреться еще длиннее, когда она обувала туфли на высоких тонких каблучках. Ее яркий вид привлекал взгляды мужчин. Питаться она ходила в кафе, неподалеку от театра, здесь вкусно и недорого кормили, причем обслуживали официанты. Когда она, открыв дверь, входила в зал, все взоры присутствующих мужчин почти одновременно устремлялись на нее. Высоко подняв голову, под оценивающими взглядами она проходила на высоких каблуках к своему однажды выбранному столику, если он был не занят, и делала заказ подошедшему официанту. А если столик был занят, садилась за другой. На присутствующих мужчин не смотрела, но всем своим существом ощущала свою власть над ними, порой ей хотелось ради эксперимента и проверки своих чар поманить пальцем одного из присутствующих мужчин в уверенности, что тот сразу подойдет к ней. Но этого она не делала, поев, уходила. Проходя по улицам, она дразнила своим вызывающим видом, походкой встречных мужчин. Увидев Галку издалека, они разглядывали ее, и потом она ощущала их взгляды на спине. Такое развлечение – играть роль все познавшей в жизни кокотки – ей нравилось, оно притупляло боль и думы о Марионасе, от которого не было вестей.

Первый год учебы закончился со сдачей экзаменов, и с наступлением лета Галка приехала на каникулы домой. Лето прошло в походах в лес за ягодами, прополке огородов от сорняков, отдыхе на речке. И каждый день она ждала приезда Марионаса. Заказала телефонные переговоры, он пришел, объяснил свое молчание занятостью – делами, разводом с женой, трудоустройством, просил подождать еще немного, обещал к осени приехать. От этих слов у Галки словно крылья выросли: значит, ничего не потеряно, он ее любит, и скоро они будут вместе.

В сентябре она вернулась в город, возобновились занятия. Студийцы за лето возмужали, приобрели уверенность в себе, горели желанием заниматься творчеством, и Галка сразу же с головой окунулась в учебу. Редкими свободными вечерами она и еще несколько студийцев собирались на квартире Татьяны, их сокурсницы, родители которой были артистами и постоянно пропадали на гастролях. Квартира была просторная, особенно кухня, здесь, предварительно вскладчину купив вина, все гости располагались за большим столом, ведя долгие разговоры о событиях в мире, спектаклях, гастролях, пели песни. Здесь всегда царила веселая дружеская атмосфера. В одну из очередных встреч с друзьями Галка познакомилась с бывшим одноклассником Татьяны, а ныне студентом университета. Павел, как его звали, был не только хорош собой внешне, но и широко эрудирован. Он сразу стал оказывать Галке особые знаки внимания, давая понять, что он к ней неравнодушен. Ей нравились его ухаживания, ум и эрудиция, но она не чувствовала желания прикоснуться к нему, воспринимала его только как товарища. И все его попытки ухаживать за ней терпели крах.

Павел был единственным сыном у родителей и как-то пригласил ее в гости к себе домой. Был уже октябрь, Марионас задерживался с приездом, и, подумав, она приняла приглашение Павла. Нарядно одетая, благоухая «Красной Москвой», она пришла к нему в гости. Его родители по какой-то причине отсутствовали, и вечер они провели одни. Довольный ее приходом, Павел угощал маминым домашним печеньем с чаем, рассказывал интересные истории, был весел и остроумен. Она позволила ему поцеловать себя, губы его были мягкие и нежные. Закрыв глаза и не отвечая на поцелуи, она представила на месте Павла своего любимого Марионаса, почувствовала внутренний дискомфорт от этого сравнения, освободилась из объятий и засобиралась домой. Настроение было испорчено. Павел, ничего ни понявший в смене ее настроения, не задавал никаких вопросов, проводил ее до подъезда, попытался обнять на прощанье, но она не позволила. Войдя в квартиру и закрыв за собой дверь, Галка разделась в темноте и легла под бок спящей подружки. Спать не хотелось, прокручивала мысленно прошедший год, новые знакомства, и вдруг возникло решение: «Еду к Марионасу. Хватит ждать, надо подвести окончательную черту в наших отношениях». И от этой мысли стало легко и радостно.

Утром поехала на занятия, отпросилась на несколько дней домой по семейным обстоятельствам, купила билет на поезд и в этот же день выехала. Находясь в пути, сообщила телеграммой Марионасу о номере поезда и вагона. Всю дорогу она спала, стараясь ни о чем не думать. Наконец поздно вечером она сошла на перрон вокзала незнакомого города, в котором жил ее любимый Марионас.

Она стояла возле вагона, высокая, тоненькая, с короткой стрижкой недавно выкрашенных в ярко-рыжий цвет волос, одетая в осеннее пальто синего цвета, в туфлях на высоких каблуках, держа в руке небольшую сумку, в которую успела положить туалетные принадлежности, косметику да пару белья. Мимо пробегали люди, и она на полутемном перроне искала глазами Марионаса. Не дождавшись, неторопливо направилась к вокзалу в надежде встретить его по пути, вышла на небольшую привокзальную площадь. К вокзалу часто подъезжали троллейбусы, в это ночное время они были полупустыми, и ее удивило, что они подъезжали к остановке с интервалом в две-три минуты, по ним можно было сверять часы. В городе, где она училась, городской транспорт ходил нечасто даже в дневное время. Неподалеку от троллейбусной остановки стояли в ряд несколько такси. Подумав, Галка решила ехать домой к Марионасу, а не возвращаться обратно из-за того, что ее не встретили, не зря же она преодолела расстояние в тысячи километров. Решительно подошла к крайней автомашине, таксист находился в салоне, через опущенное окно машины спросила: «Подвезете?», назвала улицу и дом. «Садитесь», – водитель открыл переднюю дверцу машины, приглашая ее в салон. «Долго ехать?» – спросила она, сев рядом с ним. «Минут десять». Машина неслась по почти безлюдному городу, приостанавливаясь на светофорах, и Галке не верилось, что вот сейчас, через считанные минуты, произойдет встреча с Марионасом.

И тут же в голову закралась беспокойная мысль. «А вдруг он женился?! Ведь никто меня не встретил, значит, не нуждаются в гостье». Терзавшие душу сомнения не оставили следа от былой решимости, едва она представила себе картину: его жена выставляет ее среди ночи за дверь. Ей стало страшно оказаться ночью на улице незнакомого города. Она посмотрела на водителя. В салоне было темно, взгляд водителя в нахлобученной почти по самые глаза кепке был устремлен на дорогу. «Вы не смогли бы из дома, к которому подъедем, пригласить к машине Марионаса?» – секунду подумав, спросила она. «И не подъезжайте совсем близко». «Хорошо», – согласился водитель и тут же остановил машину.

– Мы приехали?

– Да. Вон нужный вам дом.

Водитель указывал пальцем через стекло на двухэтажный дом.

– Так я пошел.

Выйдя из машины, таксист шагнул в темноту и направился к дому, стоявшему неподалеку. Через приоткрытое окошко Галка вглядывалась в дом, одиноко утопавший в темноте и тишине ночи. На первом этаже здания горел свет. Она услышала вначале стук, а потом звук открываемой двери, послышались голоса, Галка затаила дыхание, единственное, что она услышала и поняла, шофер разговаривал с женщиной. Мысленно подготовилась к худшему и увидела возвращающегося водителя, он сел в машину. «Марионаса нет дома», – не ожидая ее вопроса, коротко сказал он.

– А кто с вами разговаривал?

– Наверное, его мать, пожилая женщина. Куда вас везти?

Помолчав мгновенье, продолжил: «Может быть, выйдете?» Галка растерялась, страх перед этим темным местом и неизвестностью, ожидавшей ее в доме Марионаса, заставлял остаться в спасительном салоне машины. Надо было что-то предпринять, и для обдумывания ситуации нужно было время, а водитель предлагал выйти или остаться. Она решила остаться.

– Здесь есть море?

– Конечно, есть.

В его голосе звучало удивление.