Таинственный остров

Лаявший пес словно ожидал этого сигнала: лай усилился, заметно начал приближаться, и скоро большая собака очутилась около Спилетта и его товарищей, которые поспешили войти в коридор.

Пенкроф кинул охапку сухих сучьев на тлеющие угли, и тотчас же вспыхнул яркий огонь.

– Это Топ! – воскликнул Герберт.

Да, это действительно был Топ, превосходный экземпляр породы англо-нормандских гончих, отличавшийся изумительным чутьем, удивительной быстротой бега и необычайной неутомимостью.

Но собака прибежала одна. Ее не сопровождал ни хозяин, ни Наб!

Каким же образом Топ очутился на дороге к их убежищу?

– Каким бы чутьем его ни наделила природа, он не мог почуять нас за сто миль, например, или даже за двадцать, – сказал Спилетт.

– В самом деле, почему он направился именно к «Трубам»? – ответил Пенкроф. – Чутье, да еще в такую темь и бурю, не могло тут помочь!

– И заметьте, что Топ на вид вовсе не изнурен и даже не испачкан тиной… На нем нет ни песчинки, ни пятнышка! – заметил Герберт.

Он привлек собаку к себе и взял ее голову в обе руки.

Топ благосклонно позволил эту вольность и ласково потерся мордой о колени мальчика.

– Если собака нашлась, то найдется и ее хозяин! – сказал Спилетт.

– О, если бы он нашелся! – воскликнул Герберт. – Пойдемте же искать! Скорее! Скорее! Топ нас проводит!

Пенкроф не стал выдвигать возражений. Он понимал, что предположения о гибели Смита могли оказаться ошибочными.

– В путь! – скомандовал моряк.

Перед отправлением на поиски он погасил огонь и тщательно присыпал горячие угли пеплом.

Топ, издавая отрывистый тихий лай, как бы торопивший в дорогу, прежде всех кинулся к выходу. За Топом последовали Герберт и остальные.

– Я на всякий случай захватил с собой, что осталось от ужина, – сказал моряк, с величайшим трудом пробираясь по утесу.

Ярость урагана достигла высочайшей степени. Ни малейшего просвета не было на темном небе.

– Экая темь! – проговорил Пенкроф. – Поди-ка найди тут дорогу!

– Мне кажется, самое лучшее будет следовать за Топом, – сказал Спилетт.

Так и сделали. Вперед побежала собака, за ней последовали Спилетт и Герберт, а позади всех моряк.

По пути разговаривать не было возможности. Дождь уже утих, но ураган свирепствовал с прежней яростью.

К счастью для наших путников, ветер дул в спину и песок, вздымаемый вихрем, не забивал им глаза. Они шли даже быстрее, чем желали, потому что их подгоняло ветром.

Надежда найти пропавшего товарища удваивала их силы. Они были уверены, что Наб ожидает где-нибудь поблизости и прислал за ними Топа, что Наб около своего господина и зовет их…

Но зачем зовет?

Жив ли еще Сайрес Смит, или требуется только отдать последний долг его останкам?

Обойдя крутой склон, по которому небезопасно было спускаться в темноте, Герберт, Спилетт и Пенкроф остановились, чтобы перевести дух.

Навес утеса защищал их от дождя и ветра, и здесь они могли несколько минут отдохнуть от мучительной ходьбы или, говоря точнее, пятнадцатиминутного бега.

Тут они могли снова разговаривать. Когда Герберт произнес имя Смита, Топ тотчас же потихоньку залаял и завизжал, как бы желая дать понять, что его хозяин был спасен.

– Он жив, Топ, а? – воскликнул Герберт, наклоняясь к верной собаке. – Спасся?

Топ снова залаял, будто подтверждая.

– Пойдем! Пойдем скорее! – воскликнул Герберт. – Они нас ждут!

Снова пустились в путь.

Было уже около половины третьего ночи.

Начинался утренний прилив.

– Теперь новолуние, – сказал моряк, – прилив будет очень сильный, особенно при этаком ветре.

Громадные валы с ревом бились о подводные камни и перекатывались через островок. Плоская часть мыса совершенно скрылась под водой.

Как только моряк и его спутники вышли из-за скал, ветер снова погнал их с ужасной силой. Они не шли, а почти бежали, следуя за Топом, который бодро устремился вперед.

Они поднимались к северу; с правой стороны с оглушительным шумом разбивались волны, а с левой лежала незнакомая земля, окутанная непроницаемым мраком.

К четырем часам утра они прошли, по их расчету, около пяти миль.

Тучи несколько рассеялись, дождь перестал, но порывы ветра стали холоднее.

Пенкроф, Герберт и Спилетт, плохо защищаемые от холода промокшим легким платьем, дрожали, как в лихорадке, но ни у кого из них не вырвалось ни единой жалобы.

Они решили во что бы то ни стало следовать за Топом и достигнуть места, куда вело их умное животное.

Около пяти начало светать. На востоке в вышине, где тучи сгрудились не так плотно, обозначилась светлая полоса. Пенистые гребни волн окрасились желтоватым цветом. Края облаков стали жемчужно-серыми, а вскоре ниже, под темной плотной полосой тумана, высветился морской горизонт. По воде пробежали тусклые блики, и гребни волн опять стали белыми. Слева начали проступать очертания береговой линии.

В шесть часов рассвело.

Тучи с необычайной быстротой неслись по небу.

Моряк и его спутники в это время находились уже милях в шести от своего убежища.

Они пробирались теперь по очень плоскому берегу, защищенному от моря рядом скал, которые прилив покрыл до самых вершин. Земля, видневшаяся слева, усеянная песчаными холмами, поросшими волчецом, представляла дикую пустошь. Там и сям возвышались редкие деревья. Далеко позади, на юго-западе, виднелась опушка леса.

– Топ чего-то вдруг начал волноваться! – сказал Герберт.