Мегрэ, Лоньон и гангстеры

– Речь идет о серьезном деле. Об убийстве.

Поччо комично перекрестился.

– Вы меня поняли? Ведь мы не в Америке, где так трудно собрать улики.

– Вы меня огорчаете, комиссар. Честно говоря, я от вас такого не ожидал. – И добавил, поднимая свой стакан: – За ваше здоровье! Я очень рад с вами познакомиться! Я много слышал о вас, как, впрочем, и все. И я говорил себе: «Этот человек знает жизнь, все видит насквозь». А вы приходите ко мне и обращаетесь со мной так, словно вам невдомек, что Поччо никогда никому не причинил ни малейшего зла. Вы расспрашиваете меня о каком-то давно забытом боксере, которого я не видел десять, а то и пятнадцать лет, и думаете обо мне бог весть что…

– Стоп! Сегодня я больше не намерен обсуждать с вами все это. Я вас предупредил: речь идет о мокром деле.

– Странно, в газетах об этом ничего не было. Кого убили?

– Это не имеет значения. Но если Чарли и Чичеро в самом деле приходили сюда или если вы имеете хоть самое смутное представление о том, где они находятся, то – обещаю вам – вас будут судить как соучастника преступления.

Поччо печально покачал головой:

– Нехорошо так со мной поступать!

– Они приходили сюда, да или нет?

– Когда, по-вашему, они могли сюда прийти?

– Еще раз спрашиваю: они здесь были?

– Здесь бывает столько народу, господин комиссар! По вечерам у меня все столики заняты, часто даже на улице стоит очередь. Разве я могу всех заметить?

– Они сюда приходили?

– Знаете что! Хотите убедиться, что Поччо верный человек? Я вам обещаю: как только кто-либо из них появится у меня, я вам тут же позвоню! Это по-честному. Опишите мне Чичеро.

– Не имеет смысла.

– Тогда как же, по-вашему, мне его опознать? Разве я могу проверять паспорта своих клиентов! Сами подумайте! Я женат, господин комиссар, у меня дети. Я всегда уважаю законы страны, в которой живу. Могу вам сказать: я подал прошение на получение французского гражданства.

– После того, как получили американское?

– Это было ошибкой: мне не нравится тамошний климат. Я уверен, что ваш спутник меня лучше поймет.

Он посмотрел на Лоньона в упор, с жестокой насмешкой, и тот, не зная, куда отвести глаза, громко высморкался.

– Официант! – крикнул Мегрэ.

– Я вам уже сказал, что вы – мой гость.

– Сожалею, но я не могу этого принять.

– Ваш отказ я буду рассматривать как личное оскорбление.

– Как вам угодно. Официант, принесите счет!

В сущности, Мегрэ только делал вид, что сердится. Поччо был не робкого десятка, и это импонировало Мегрэ. Нравилось ему и то, что приходится заниматься парнями, которые оказались не по зубам американской полиции. Что и говорить, железные ребята – такие ведут игру до конца. Разве Макдональд не сказал ему, что Чинаглиа – убийца? Он уже предвкушал радость, которую испытает, когда позвонит через несколько дней в Вашингтон и скажет небрежным тоном: «Алло! Джимми!.. Мне удалось их взять». Но пока что Мегрэ понятия не имел, кем же был тот человек, которого выбросили на улице Флешье, чуть ли не к ногам инспектора Лоньона. Он не знал даже, умер ли этот незнакомец. Что же касается второй машины, той, что подобрала труп или раненого, то про нее уж решительно ничего не было известно.

Видимо, во всей этой истории действовали две враждующие группы. В одну, судя по всему, входили Чарли Чинаглиа, Тони Чичеро и Ларнер.

Но кто сидел во второй машине? Почему эти люди пошли на такое рискованное дело? Если тот человек и в самом деле был мертв, то что они сделали с трупом?

Если же он был жив, то где ему оказали первую помощь?

Это дело пока напоминало уравнение с двумя неизвестными – такие дела попадаются очень редко. Видимо, американцы прибыли из-за океана для того, чтобы свести с кем-то какие-то счеты, о которых французской полиции ничего не известно.

Единственной опорной точкой является сейчас ресторан Поччо. Там сразу окунаешься в атмосферу нью-йоркского кабачка. И это в двух шагах от Триумфальной арки!

– Надеюсь, настанет день, когда я с вами рассчитаюсь, – пробурчал итальянец, когда Мегрэ, заплатив по счету, встал и собрался уходить.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, комиссар, что настанет день, а я в этом убежден, когда вы разрешите угостить вас обедом и не станете обижать меня, как сегодня, вытаскивая свой бумажник.

Его большой рот растянулся в улыбке, но глаза не улыбались. Он проводил Мегрэ и Лоньона до дверей и не отказал себе в удовольствии дружески похлопать Лоньона по плечу.

– Вызвать вам такси?

– Не стоит.

– Правда, дождь перестал. Что ж, прощайте, комиссар. Надеюсь, ваш спутник сумеет пережить потерю жены.

Наконец дверь захлопнулась, и Мегрэ с Лоньоном медленно пошли вдоль тротуара. Лоньон молчал. Быть может, в глубине души он радовался, что с Мегрэ обошлись как с новичком.

– Я велел записывать все его разговоры по телефону, – сказал комиссар, когда они уже подходили к перекрестку.

– Я это понял.

Мегрэ нахмурил брови. Если эта мысль пришла в голову Лоньону, когда Мегрэ вдруг спешно отправился звонить, то такой человек, как Поччо, уж наверняка догадался, в чем дело.

– В таком случае он не будет пользоваться телефоном. Скорее всего, он пошлет записку.

Улица была пустынной. Гараж напротив уже был закрыт. Асфальт на авеню Мак-Магон еще блестел от дождя, у тротуара такси поджидало клиентов, и только вдалеке, у следующего перекрестка, можно было с трудом различить три расплывчатых силуэта.

– Думаю, что вам, Лоньон, следует остаться здесь и следить за рестораном. Вы мало спали эти дни, я скоро пришлю кого-нибудь вас подменить.

– Всю эту неделю я дежурю по ночам.

– Но при этом вы должны были бы отсыпаться днем, а вам это не удавалось.

– Это не имеет значения.

Ну что за несносный тип! Мегрэ был вынужден проявлять с ним чудеса терпения, чего он никогда не стал бы делать, общаясь с Жанвье, Люка или с любым другим своим сотрудником.

– Как только придет подменяющий вас инспектор, вы отправитесь домой и немедленно ляжете спать.