Черный Цветок

***

Пока Хедна была занята собственной смертью, дорога в сознание ребенка оказалась открытой. Бедолагу настолько переполняли ненависть и ярость, что он сам не заметил, как впустил меня внутрь. Пробравшись в самые затаенные уголки потерянной души, я нашла то, что искала: точное отражение мальчика с белыми крыльями за спиной и маленькими красными рожками на лбу, – истинный вид каждого Искушаемого. Окруженный черной пустотой, он сидел ко мне спиной на небольшом обрезанном участке привычной для него комнаты, ссутулившийся и такой уязвимый.

– Привет, малыш! – мягко окликнула я его, осторожно подходя сзади и кладя теплую ладонь на хрупкое плечо. – Тебе, наверное, здесь жутко одиноко?

– Да, очень. Но я не хочу, чтобы все знали, какой я на самом деле, – тихо прошептал маленький Пограничник. – Она всегда была права…

– Кто, Бальво?

– Мама! Я родился ненормальным. Не таким, как люди, но и не колдуном, а отвратительным уродцем! За что такого любить? А если бы я стал рассказывать им, что думаю? Они возненавидели бы меня еще больше. Столько мыслей…

– Ты не чародей, но и не человек. Ты особенный, Бальво. И ты такой не один. Нас много. Взгляни на меня.

Милое, доброе личико повернулось и большими карими глазами посмотрело прямо в мое разбитое надвое сердце.

– Как тебя зовут? – удивленно спросил он, разглядывая такие же лишние части тела, как у него самого.

– У нас нет имен. Обыватели с обеих сторон используют стандартное общепринятое прозвище – Искушаемые. Но ты можешь звать меня Сангинария или просто Саня. Так меня кличут свои.

– Кто мы, Саня?

– Мы не люди, но и ни нечисть. Мы нечто, застрявшее между мирами. Наше предназначение наказывать тех, кто заслуживает, и защищать того, кому требуется помощь.

– Получается я допустил ошибку? – ресницы мальчика быстро задрожали и по щекам потекли долгожданные слезы. – Я только хотел, чтобы мама почувствовала, как мне было больно без ее любви!

– О, малыш, я тебя так понимаю, – в моей усталой груди будто что-то взорвалось от сострадания к брошенному, никому не нужному ребенку. – Когда-то и я была на твоем месте! Хедна не сразу разглядела, кто ты. А иначе никогда бы так не поступила.

– Я все равно ее убью! И ты не помешаешь, – ощетинился парнишка, все больше становясь похожим на маленького дьявола. Выставив вперед рога, словно собираясь ими протаранить, он кинул в меня первую попавшуюся машинку и истошно закричал: – Тварь умрет! Ведьмы – зло! Мерзавка обидела сестру, а та одна любила меня настоящим. Таким, какой я есть!

– Бальво, мне так жаль… – я крепко обняла мальца и нежно погладила по сгорбленной спине. – На твою мать мне наплевать. Такие, как она, не заслуживают прощения. Можешь прикончить ее хоть несколько раз, но вот Меланта…

– Что не так с сестренкой? – снова становясь спокойным малышом, испуганно спросил мальчик.

– Прости, сладкий, но ты ее погубил. Она никогда не станет прежней. Мы, Искушаемые, обладаем огромной силой, управлять которой порой не просто. Ты слишком долго был в голове несчастной, – попыталась я объяснить мальчику как можно деликатнее. – Твоя сестра превратилась в бездушную пустую оболочку. Но это не твоя вина. Никто не объяснил последствий. Ты думал, что стараешься на ваше благо.

– Неужели ничего нельзя сделать? Совсем-совсем?

– Все, что нам теперь подвластно: избавить ее от мук. Другого выхода нет. Иначе твой близкий человек будет ходить по земле, не зная покоя и жалости, словно зомби. Она испробовала вкус плоти и теперь ее не остановишь даже ты. Решай быстрей, малыш, Меланта совсем рядом.

– Хорошо, я понял, – Бальво махнул головой и насухо вытер красные опухшие щеки. Все еще колеблясь, он тихо поинтересовался: – Могу я сделать это сам?

– Тебе нравятся подобные вещи? – настороженно потребовала я, пытаясь разглядеть в лице парня признаки склонения к темной силе.

– Я не могу позволить постороннему причинить сестре вред. Уж лучше я помогу ей сам, – с горечью произнес мальчик и вернулся в собственный разум как раз вовремя, чтобы спасти меня от свихнувшейся девицы. – Стой! – впервые закричал он в голос, от чего та мгновенно вошла в неестественный ступор.

– Ты умеешь говорить? – промямлила она, упершись в лицо брата потухшим взглядом.

– Прости, я сотворил с тобой ужасное. Но теперь все исправлю. Ты не будешь больше страдать, – рыдая в полный голос, съедая слова и захлебываясь собственными слюнями, голосил Бальво. – Я люблю тебя, сестренка. И всегда буду помнить! А теперь иди, голоса зовут. Верь им, как верила всегда, и они приведут тебя к свету.

Все еще держа в руках тот самым нож, коим недавно крошила кости мачехи, девушка медленно подошла к окну. С безграничной преданностью глядя на мальчика, она залезла на стол и, оказавшись четко напротив рамы, поднесла оружие к собственной шее.

– И я люблю тебя, родной, – спокойно ответила Меланта и, с неестественной улыбкой на устах, всадила в горло острую сталь. Выпав в распахнутое окно, она приземлилась на землю, и лишь глухой удар оповестил присутствующих о ее смерти.

– Что со мной будет? – без капли страха спросил маленький Пограничник, продолжая пристально смотреть на пустой проем, куда только что рухнуло мертвое тело.

– Я заберу тебя к своим, – уверенно решил я, участливо похлопывая парня по плечу. – Они всему тебя обучат.

– К таким, как ты?

– И как ты, малыш.

– Тогда нам, наверное, пора?

– Нам уже давно пора, Бальво. Ты молодец. Сделал правильный выбор. Тебя ждет настоящая семья.

Спалив на прощание дом и все, что было ценно в прошлой жизни, я ободряюще улыбнулась мальчику и протянула руку. Крепко сжав ее, он доверчиво заглянул мне в глаза и неуверенно растянулся в ответной улыбке.

– Теперь ты в безопасности, дружок, – произнесла я где-то у себя в голове, но он меня прекрасно понял и без слов.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.