Была только любовь. Воспоминания о блокаде

– Но ты так конкретно обвинила в причастности к этому Ивана, даже не подумав о том, что у него семья.

– У всех семья, – зло сказала Зоя. – Только у меня ее нет и не будет.

– У меня тоже нет семьи, но я всех вас считаю своей семьей, – заметила Софья. – А у тебя она уже есть, ты не одна, вы с сыном вдвоем, значит, у вас уже есть семья.

– Не старайтесь, Софья Сергеевна! Я устала, пойду в палату, лягу, – и она, не попрощавшись с Софьей, повернулась, чтобы уйти, но Софья схватила ее за руку.

– Зоинька, роди его, – попросила она. – Все вместе мы его поднимем, вот увидишь!

– И не надейтесь! – вырвав руку, женщина устремилась в палату.

Софья не спала всю ночь. Вместе с Еленой они думали, как спасти Зою от греха и сберечь ее ребенка. Но так ничего и не придумали.

А через три дня Софье позвонили из больницы и попросили прийти кого-нибудь из родственников. Софья не могла уйти с работы, и поехала Елена.

Врач, лечащий Зою, сообщила, что больная пыталась ночью повеситься в туалете. Слава Богу, соседка по кровати, зная о желании Зои уйти из жизни, следила за ней и сообщила дежурной сестре, что Зоя давненько вышла из палаты и не появляется. Стали искать. Хорошо, вовремя сняли и отходили. С ребенком вроде тоже все в порядке.

– Ее лучше пока оставить у нас в больнице, – посоветовала она Елене. – За ней необходимо постоянно следить, у нее затянувшаяся депрессия. У нас все-таки всегда есть дежурные.

Елена согласилась с доктором, а что она могла поделать?

Софья выхлопотала для Зои дополнительный паек, как для беременной, и его доставляли в больницу. Главврач была очень признательна за это Софье.

В городе тем временем все больше людей умирало с голоду. Доктор даже намекнула Софье, что в создавшейся ситуации еще один едок городу не подарок. Что, может быть, и лучше бы сделать больной аборт.

– Но сроки слишком большие для этого, – удрученно посетовала она.

Пришлось Софье вновь обратиться к знакомому ювелиру.

На этот раз она отнесла ему старинный перстень с крупным изумрудом.

Борис Абрамович выслушал Софью и лишь головой покачал.

– Фамильное сокровище хотите ради такой женщины навсегда утратить. Подумайте, голубушка, зачем вам это?

– Я вас очень прошу, Борис Абрамович, достаньте мне за это кольцо все необходимое для младенца, включая кроватку, ванночку и питание.

И старый ювелир не подвел. Все это богатство было доставлено в комнату Зое уже через день.

– Только бы Зоя не подкачала! – как заклинание твердили Софья и Елена.

Когда через месяц Зою выписали из больницы, приехав домой и увидев приданное для младенца, она вроде бы смирилась со своей участью. Но тем не менее за ней нужен был глаз да глаз. Софья работала чуть ли не сутками и обеспечить присмотр не могла. Нину забрали рыть окопы за городом. Мария тушила снаряды, попадавшие в их дом.

Елене пришлось приглядывать за Зоей. Но на помощь приходила Вера Ивановна, которая из-за болезни сердца редко выходила из своей комнаты, особенно после получения похоронки на мужа – Семена Васильевича. Но видя, как трудно приходится Софье и Елене, она стала даже ночевать в комнате Зои, рассказывая той, как она ожидала появления своего сыночка, с какой радостью кормила его грудью, следила за его развитием.

Постепенно между этими женщинами установились очень доверительные отношения, несмотря на разницу в возрасте, образе жизни и образовании.

Зоя успокоилась, прекратила свои попытки покончить с собой и даже стала проявлять интерес к приготовлению вещей для младенца. Они, беседуя с Верой Ивановой, вязали малышу шапочки, пинетки и кофточки, распуская свои старые вещи. Даже Елена Анатольевна была допущена в этот кружок.

Однако доносить ребенка до положенного срока Зоя не сумела. Вешая белье, она упала со стула, и у нее начались преждевременные роды. Сын родился семимесячным.

Начались жуткие морозы, отопление в доме отсутствовало, и водопровод тоже уже не работал.

Когда Зою с младенцем привезли домой, стало понятно, что в таком холоде семимесячный ребенок долго не протянет.

Софья, не задумываясь, отдала Зое свою буржуйку. Но печурку еще и надо было чем-то топить.

Борис Абрамович достал Софье двенадцать поленьев дров, но их хватило совсем ненадолго.

В ход пошла старая мебель, книги и все, что могло гореть.

Вера Ивановна и Елена практически переселились в комнату Зои. Тем более что той пришлось выйти на работу до окончания декретного отпуска.

В связи с уходом на фронт почти всех мужчин на заводе работали женщины, старики и дети по 12–14 часов в сутки.

У Зои и так почти не было молока, но после выхода на работу оно совсем пропало.

С ребенком сидели соседки, поочередно ходившие на реку за водой, чтобы накормить и выкупать малыша, у которого до сих пор не было имени.

– Пора зарегистрировать сына, – как-то находясь дома, сказала Софья Зое.

– Как ты его хочешь назвать? – спросила она.

Все притихли, ожидая ответа.

– Валерой! – ответила Зоя.

– Ну вот и чудесно, – с облегчением сказала Софья. – Завтра же следует сходить и получить на Валерика документы. Ему тоже паек полагается.

Голодные и промерзшие женщины дружно поддержали ее.

И тут раздался звонок в дверь. Софья пошла открывать.

В квартиру вошел офицер с вещмешком за плечами и небольшой печуркой в руках. Он обнял и прижал к себе Софью, и они прошли в ее комнаты.

Все завороженно и с любопытством смотрели друг на друга, не решаясь спросить: «Кто это?».

Гость пробыл у Софьи до полуночи, все что-то мастеря и прилаживая, судя по ударам молотка и оживленным перемещениям Софьи из комнаты в чулан и обратно.

Потом она готовила на кухне чай, и они долго беседовали с гостем. В полночь Софья пошла проводить его до машины.

Все женщины тут же выскочили из комнаты Зои с вопросом:

– Кто это?

Софья с усмешкой смотрела на женщин.

– Угадайте! – смеясь, сказала она.