Пьесы

Режиссёр (мягко и очень тихо). Мне жаль, что я Вас напугал. Пора привыкать к слову – «возраст». Но, если привыкнешь…, тогда придётся… менять профессию. Театр – искусство молодых.

Асиль. По-моему, любая профессия, как любовь, сама диктует: когда и как, кому и зачем… и вообще – стоит ли уходить. Главное – ничего не бояться. Я теперь уже ничего не боюсь. Всё – самое страшное – произошло.

Режиссёр (строго). Рассказывайте!

Асиль. Я не готова к исповеди.

Режиссёр. Но Вы же остались, потому что решили, что мне ещё хуже, чем Вам. Не так ли? У меня дочери и внучки, а также: актрисы, сёстры и племянницы. Я неплохо знаю подобные проблемы. А вдруг я смогу Вам помочь?

Асиль. Вы говорите как вождь ЧИК МОНГО. Я недавно побывала в Африке. Снимала фоторепортаж для журнала «Вокруг света». Поразительный Вождь. Закончил Сорбонну. Вернулся к своему племени. Иногда мне кажется, что все мои беды оттого, что я – квартеронка. Простите, но вам этого не понять – у Вас же не намешано столько кровей. И все они шепчут по ночам… свою информацию. (Смеётся). И притом – на непонятном языке.

Режиссёр. Когда ставишь Мольера или Шекспира или Чехова, состав крови – меняется. Мне иногда тоже снятся сны на немецком языке. Не верите?

Асиль. И что же Вы тогда делаете?

Режиссёр (улыбаясь). Думаю: «Пора приниматься за Шиллера?» Не он ли меня тревожит?

Асиль. «Коварство и любовь»? Почему всем так невыносимо видеть, как двое людей любят друг друга?

(Двое гитаристов перекрывают голоса. Звучит португальская танцевальная музыка. И неожиданно – гул машин, трезвон велосипедных звонков. Шумы и звуки большого города).