Шакалы вышли на охоту

Она еще спала, иногда вздрагивая и бормоча что-то во сне. Выпустив пса во двор, я лег на диван, не раздеваясь и не стелясь.

Следующие дни прошли в тишине. Мать не задавала вопросов, не заговаривала о нем, но нередко она начинала плакать. Я не пытался утешать ее словами. Я в те дни много думал о бытовухе. О том, как еда шипит на плите, как вода выливается из горшка с цветами, как мухи бьются о стекло. В моих глазах все стало каким-то плоским, двухмерным. Я забыл о том, как я выгляжу. Иногда мне казалось, что я снова в восьмидесятых, в нашей бедной квартирке, когда брат с отцом еще были с нами. Во сне я видел какую-то фигуру в капюшоне, которая ходила и что-то искала. Во рту после такого было сухо, а голова была еще тяжелее, чем до этого.

Похороны состоялись через пару дней. Я не понимал, что происходит. На душе было какое-то странное спокойствие. Больше всего мне было жаль мать. Родители не должны хоронить детей.

Даже вернувшись к себе на квартиру, работать я не смог. Буквы расплывались перед глазами, слова коллег не имели для меня значения. Я любил свою работу и злился на себя за то, что не мог ее выполнять. В надежде, что это поможет, я решил попрощаться с братом по-своему.

Я приехал на кладбище. Мне показалось, что меж деревьями кто-то мелькнул, но я отмахнулся от глюков. Швырнув цветы на могилу, я поежился на холодном осеннем воздухе и скрестил руки.

– Ну, что ж. Я не знаю, слышишь ли ты меня, но в любом случае… Спустя 18 лет ты наконец вернулся. Если честно, я надеялся, что ты далеко отсюда, живешь, как нормальный человек. Но, по-видимому, своим привычкам ты не изменил. Как тебе жилось все эти годы? Надеюсь, хорошо. Как ты всегда хотел, по крайней мере. Свободно, независимо, – усмехнулся я. – Слушай, я че хотел-то… Если ты там паришь где-нибудь и мутишь там че-нибудь, то перестань, а. Мне это реально мешает, если хочешь знать. Не жалко меня – пожалей хотя бы пса, ему тоже на мои деньги жить. Ну, что ж, – повторил я. – Прощай.

Я развернулся и пошел к машине. Чувства удовлетворения почему-то не возникло.

Я сел и уже повернул ключ, как вдруг в окно соседнего сиденья кто-то постучал. Вздрогнув, я обернулся и встретился глазами с Алексой Мареш.

Глава II

С раскрытым ртом я рассматривал свою бывшую одноклассницу. Столько лет я ее не видел. Она не сильно изменилась. Откровенная, пусть и черная, как полагается, одежда, еле прикрывающая ее 90-60-90, яркий макияж в стиле современных нулевых, длинные завитые блондинистые волосы, полуехидная улыбка, губы сердечком, неизменная сигарета, сжатая ровными зубами, с горбинкой нос, выступающие скулы, аккуратные брови, томные голубые глаза. Я открыл окно.

– Подвезешь, милицай? – кокетливо подмигнув, спросила она. Я растерянно кивнул и Алекса открыла дверь.

– Я пристегиваться не буду, ладушки?

Она повернула к себе зеркало и причесала пальцами волосы.

– Я тебя не видел, ты откуда?

– А я тебя видела.

– Ты что тут делаешь?

– То же, что и ты, зайчик.

Вдруг она посерьезнела и, посмотрев на меня, сказала:

– Я понимаю, малыш. Я тоже тоскую.

– С чего бы? – неожиданно зло хмыкнул я.

– Я люблю его, – спокойно произнесла бывшая девушка моего брата. Я осекся.

– Прости, Алекса. Я… Просто все эти… в последнее время… Столько лет прошло, я не думал…

Она нетерпеливо взмахнула рукой. Алекса долго и пристально сверлила мое плечо своими небесными глазками.

– Ты так похож на него, – наконец умилительно заметила девушка.

– Ты же не видела его взрослым, – улыбнувшись, сказал я.

– Конечно, нет, – поправилась она и замолчала.

Я из вежливости поинтересовался:

– Чем ты сейчас занимаешься?

– А как ты думаешь? – просто произнесла она, повернувшись ко мне корпусом и выпрямив плечи. Я снова посмотрел на ее макияж и понимающе кивнул.

– Как братья?

Она равнодушно пожала плечами и ответила:

– Один вернулся с заработков с Севера, теперь вот слег. Если дрова – он пол леса перерубит, а как сестру забрать, так у него, видите ли, температура 37.

Я засмеялся, она продолжала:

– А второй где, ты лучше меня знаешь.

Я вспомнил, что второй амбал-близнец недавно устроил драку в баре.

– Ах да… Кстати, его скоро должны отпустить, так что…

– Да мне все равно, у меня еще один такой же есть, – она махнула наманикюринной рукой. – Он просил передать тебе его соболезнования. Они ведь дружили. Ты как, нормально?

Я сжал губы – разговор снова перешел в ненужное мне русло.

– Да пойдет. Я уже свыкся с мыслью, что его нет. Ну знаешь, в 15 лет уйти из дома… Да мы и не были особо близки, знаешь, по-братски…

Она что-то промычала, но мне показалось, что она мне не поверила. Еще бы, она ведь всегда была с нами. На уроках, когда мы шатались по городу и за городом, когда играли с Дюком, и когда, отбитые дети, лазили по заброшкам. Я помню, как застукал их однажды за школой… Словно прочитав мои мысли, Алекса спросила:

– Сильно мы тебе тогда психику сломали?

– Да нет, всего лишь немного изничтожили.

Она рассмеялась серебристым смехом и наконец, к моему счастью, отвела взгляд в окно.

Мы заехали в город и она указала мне дорогу к ее дому. Выходя из машины, она сказала:

– Запиши мой номер, созвонимся.

Я с неожиданной для себя охотностью согласился. Я позвонил на набранный номер, чтобы мой сохранился у нее. После этого поехал к себе.

В квартире Дюк не выскочил мне навстречу. Испугавшись, я позвал его. Откуда-то донесся скулеж и я пошел на звук.

Дюк сидел под диваном, живой и невредимый. Я насторожился, зная, что это сулит, и с опаской пошел в спальню, одновременно служащую мне кабинетом.

Под компьютерным столом мной были обнаружены: погрызенная клавиатура и порванные провода. Улики, указывающие на пребывание тут одной клыкастой скотины. Преступник, предпринявший попытку скрыться, был пойман и понес заслуженное наказание в виде криков и получаний сожранными проводами по носу. Это было первое раскрытое мной преступление после возвращения и до того, как на ринг вышел Шакал.

Первое дело прогремело через неделю после того, как я снова вышел на работу. Ограбили бывшего директора нашего нефтяного завода. Провели возбуждение уголовного дела, а предварительное расследование передали следователю Джекклсу, то бишь, мне.