В одну реку дважды

– Не понял. Нам, кажется, хамят. – Машина резко остановилась, и парень вырос на нашем пути, как тень отца Гамлета.

Перебитый нос и ушки пельменьками говорили о бойцовском характере и тяжелом детстве.

– Нет, ребята, ну, правда, не по пути, – миролюбиво улыбнулась я, и мы дружно развернулись в другую сторону.

– Стоять, мочалки! – Парень скакнул наперерез – скорости броска позавидовал бы сам Мухаммед Али. – Вован, ты посмотри, эти козы драные явно хамят. Есть предложение поучить манерам.

Мы оглянулись. Внешность Вована была еще более колоритной. Стало неуютно. Малой кровью не обойтись, тоскливо подумалось мне. Я оглядела комплекцию парня – в ближнем бою шансов просто не было. Оставалось одно – делать ноги, но Вилька, как всегда, была на высоченных каблуках. Вован меж тем, гадко щерясь, выпрастывал массивное тело из салона.

Я мысленно сосчитала секунды до приближения Вована, потом закинула сумку за спину и, резко нагнувшись, схватила парня под коленки и боднула головой в живот. Прием, не раз выручавший в потасовках с дворовыми хулиганами, не подвел и сейчас – парень взмахнул руками и грузно шлепнулся на землю, крепко приложившись стриженым затылком об асфальт. Недолго думая, я схватила за руку Вильку, которая так и стояла с открытым ртом и горящей зажигалкой, и мы дернули со всех ног.

Несмотря на каблуки, Вилька резво неслась впереди меня. Мы свернули за угол, Вилька подбежала к поребрику и замахала руками в надежде поймать тачку. К счастью, одна из машин затормозила рядом с нами, и мы запрыгнули в салон.

– Ничего себе за хлебушком сходили! – бормотала Вилька. – Это что ж получается – приличной женщине уже и на улицу выйти нельзя? Хвоста нет? – то и дело интересовалась она, нервно оглядываясь. Я тоже оглядывалась, но, естественно, ничего не видела.

– Все БМВ на одно лицо, как тут разглядишь, – успокаивала я, то ли ее, то ли себя.

– Все, стригусь наголо или перекрашусь, на худой конец.

– Нет, только пластическая операция, – заверила я.

– Ничего смешного. Тебе тоже маскироваться надо – ты ж его приложила задницей об асфальт, но второй раз твой приемчик не сработает. Кстати, здорово это у тебя – хрясь и с копыт!

– Годы тренировок, – вздохнула я, – наш район исторически – самый бандитский в городе.

– Эмигрировать, что ли? – нервно хохотнула Вилька.

– Э, – отмахнулась, – бомба два раза в одно место не падает. И потом, пять миллионов жителей, вероятность повторной встречи равна нулю.

– Зато чуешь, как мужики столбенеют? – вдруг возрадовалась Вилька. – Это ж они на твою новую внешность клюнули.

– Вот счастье-то! Нас заметила местная гопота. Вот теперь я добьюсь, чтобы нас записали в первые красавицы королевства! – дурным голосом воскликнула я. Водила, опасливо покосился через плечо.

–Точно! – закричала не менее дурным голосом Вилька и схватила меня за руку. – Идея! Класс! Мы поставим Золушку!

– Ты что – перегрелась? – попыталась я пощупать ей лоб.

– Отстань! – отмахнулась она. – Слышала же, там народ капустники готовит? Чем мы хуже?

Я пожала плечами.

– Сценарий я сегодня напишу, – бормотала меж тем Вилька. – Главные роли наши, конечно. Лариску, старосту – мачехой… Принца… – она подняла безумные глаза, – принца нет…

– Вилечка, успокойся – будет тебе и принц на белом коне, и тебя вылечат, и меня вылечат…

– Да ну тебя, – засмеялась она, но было видно, что мысли ее витают далеко.

Мы вылезли у входа в метро и спустились на эскалаторе вниз.

– Ладно, давай прощаться, – заторопилась Вилька. – Тебе налево, мне направо. Домой-то доедешь? – она с сомнением посмотрела на копну моих волос, взметнувшихся вслед уходящему поезду. – Прямо хоть охрану к тебе приставляй, красавица ты моя, – чмокнула она меня в щеку и скрылась в вагоне.

– Простите, не подскажите который час? – какой-то лысый мужик заглянул мне в лицо. Я ткнула рукой в электронное табло и забежала в распахнутые двери вагона.

***

Конечно, любая Вилькина идея требовала немедленного воплощения. В этом я убедилась еще раз, на следующий день, чуть не опоздав на занятия, пытаясь справиться с непокорной стружкой на голове. Толпа студентов стояла перед аудиторией и дико ржала. Я подошла ближе – чтение бестселлера про Золушку шло к середине. Повествование было щедро усыпано современными анекдотами и слоганами из надоевшей рекламы, и фразами из бразильских мыльных опер типа «Марианна не реви, Хосе Игнасио – вдовец – мы и тебя пристроим». Правда, Золушку ныне именовали теперь гордо – Синдереллой. В общем, пьеса прошла на ура и получила всеобщее одобрение. От желающих поучаствовать отбою не было.

– Стоп! – сказала Вилька. – Главные роли забиты, на остальные проведем конкурс.

– Ты, что ли, Золушку играть будешь? – спросил парень в очечках. – Так у тебя типаж вроде не тот.

– Нет, милый мой, я буду играть роль имиджмейкера, то бишь феи, а Синдерелла вот – прошу любить и жаловать… – и с этим словами закивала мне поверх голов. Все дружно обернулись на меня и ошарашенно замолчали.

Вилька метала глазами молнии – я, как всегда, забыла накраситься, да и не успела бы все равно, борясь со стихией волос. Зато теперь они покорно были уложены бубликом на голове. Но тут вылезла наша староста Лариска, щекастая девица гренадерского роста:

– Чудненько! Как раз для тебя роль. А я мачеху, можно? – просительно схватила она Вильку за руку.

Вилька гордо улыбнулась:

– Для тебя и писано – мать командирша!

Лариска взвизгнула и повисла у нее на шее. Тут начался гвалт, и Вилька закричала:

– Тише вы! Ролей много – всем хватит. Не хватит – допишем.

– А костюмы? А декорации? – спросила я позже.

– Ерунда, – небрежно ответила Вилька, пристально вглядываясь в проходящих мимо парней, – Это не главное. Нет! – отчаянно вдруг воскликнула она. – Принца не вижу! – Режиссерские муки только еще начинались.

И понеслось:лекции вперемежку с репетициями, семинары – с примером костюмов. Вилька развила такую бурную деятельность – у нее оказались отличные организаторские способности, что вскоре половина нашего отделения была занята в спектакле, кто в артистах, кто в статистах, кто в подсобных рабочих, а другая с нетерпением ожидала оного. И все как один ходили с таинственным видом, потому как Вилька с Лариской строго-настрого запретили болтать, дабы идею не украли конкуренты.

На роль принца Вилька привела высокого смугловатого парня с копной смоляных вьющихся волос, напев ему дифирамбов о его гениальности и взяв клятву о страшнейшей конспирации. Санька учился на отделении восточных языков, носил очки и жутко комплексовал, несмотря на свою броскую экзотичную красоту, что, однако, не помешало ему проболтаться о постановке «Али-Бабы и сорока разбойников» своими сокурсниками-арабистами. Но видимо, роли ему там не досталось, поэтому он, обласканный нашим дружным коллективом, расцвел и прямо на глазах стал входить в роль прекрасного принца.

Близилась сессия и день премьеры тоже. Я стонала от ужаса, не успевая подготовиться ни к одному зачету.

– Не боись, – подбадривала меня Вилька, – а кому сейчас легко?

Однако спектакль потихоньку приобретал законченную форму. Декорации мы сделали, используя подручные средства и собственные хилые финансы. Но больше всех удивил Жора, безвозмездно предоставив в аренду супермодные джинсы и кожаные брюки с курткой из своего магазинного ассортимента. Но главный вклад внесла, конечно же, Вильгельмина, закадрив на улице байкера, и, обаяв его своей безраздельной любовью к мотоциклам, она договорилась о краткосрочном прокате двух шикарных байков. (Как мы уговаривали деканат о пропуске двух лакированно-хромированных чудищ в здание альма-матер, даже вспомнить страшно). Но как мы ни конспирировались, слухи все же просачивались, и в день премьеры в зал набилось столько народу, что не только яблоку, но и более мелкому фрукту упасть было некуда. Накануне восточники с блеском отыграли «Али-Бабу» с песнями, половецкими плясками и танцами живота, и я, честно говоря, мандражировала, не очень-то уверенная в собственном актерском мастерстве. Но Вилька шла к цели, как «Челюскин», разбивая в осколки все сомнения.

И вот облаченная в синий рабочий халат и со шваброй в руках, я стою за кулисами и слушаю диалог мачехи с недотепой мужем, которому король въехал своим «Мерсом» в «Запорожец».

– И ты у него ничего не попросил? – грозно рычала мачеха.

– Нет, дорогая, – блеял бедный затюканный инженер НИИ. – Вот визитка с телефончиком. Сказал: «Будут проблемы – звони – перетрем».

Вилька еще раз обсыпала меня белой пудрой, дабы скрыть восхитительный загар, который все-таки появился на моем личике после энного количества сеансов. Хотя могла и не стараться особо – от страха я была даже не бледного, а какого-то серенького цвета. На голове у меня был парик опять же неопределенного серенького цвета, скрывающий до поры до времени мои изумительные кудри.

Далее сюжет развивался стремительно: Синдерелла, студентка-вечерница, подрабатывает уборщицей, в то время как мачеха и две ее дочки ведут праздную жизнь и собираются на конкурс красоты во дворец. По ночам она предводительствует шайкой байкеров и в одну прекрасную ночь знакомится с принцем, который сбежал из дворца, чтобы обкатать новенький мотик, подаренный папулей. Лиц друг друга под шлемами они не видят, но любовь вспыхивает заочно, так сказать, с первого рыка мотоцикла.