Флермонд. Бал цветов

– Прошу прощения, ваше высочество, но я состою в пажеском корпусе её высочества принцессы Бьянки и не имею чести служить у вас!

Что на придворном жаргоне означало: "Я вовсе не "твой юный паж", отвяжись!"

– Прелестная мадемуазель Шиповничек твоя сестра?

– Кузина. И я обязан защищать её от всех, кто может причинить ей хоть малейший вред!

Розанчик выразительно глянул на собеседника.

Улыбка принца не обещала "защитнику" ничего хорошего.

Шиповничек стояла рядом и не слышала ни слова. Она думала лишь о том, что этот господин пришёл сюда ради неё.

Взяв племянницу за руку, мадам Розали обратилась к Розанчику:

– Сынок, пора и нам поприветствовать принцесс. Позвольте оставить вас, ваше высочество.

Поклонившись принцу, они отошли. Мадам Розали шепнула что-то церемониймейстеру и исчезла в толпе. Майоран громко провозгласил имя следующего гостя:

– Мадемуазель Шиповничек дю Рози`!

С грохотом, подобным голосу набата, жезл опустился на пол.

"О, Господи!" – Шиповничек не смела поднять глаза на присутствующих и медленно шла к трону. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и убежать прочь.

"Смотреть спектакль – это одно, а быть его участником – совсем-совсем другое. Это, знаете ли, не так-то просто!"

Дойдя до тронного возвышения, она поставила ногу на ступеньку и низко поклонилась, по-прежнему не осмеливаясь взглянуть на принцесс. Голос мадам Розалии, появившейся неизвестно откуда, заставил её поднять голову.

– Вот та молодая особа, о которой я говорила. Она впервые в нашем дворце и счастлива засвидетельствовать вам своё почтение и поздравить ваши высочества со светлым днём вашего рождения.

– Мы рады видеть вас, мадемуазель, – ласково сказала Скарлет.

– И надеемся, что это не последний ваш визит во дворец, – добавила Бьянка. – Есть ли у вас какое-либо желание, исполнить которое в наших силах?

От приветливого тона юная карьеристка осмелела:

– Для меня огромная честь видеть ваши высочества, и я не смею просить о большем, но… – она собралась с духом и выпалила: – Моё заветное желание стать фрейлиной в вашей свите!

Сёстры развеселились.

– Но у кого же из нас двоих вы хотите служить? – спросила Бьянка. – У меня, вместе со своим братом?

– Нет, сударыня, – со смехом возразила Скарлет. – Хватит и того, что ваше высочество, забрали себе лучшего пажа в королевстве, будьте же милосердны!

– Но позвольте, ваше высочество! – еле сдерживала смех Бьянка. – В вашей свите находятся "Ромео и Джульетта" всего двора: Виола и Гиацинт, а ведь граф – известный шутник и всеобщий любимец. Ваша свита и так веселее моей, будьте же справедливы!

– Ну… – Скарлет приняла задумчивый вид. – Благодаря самой надёжной рекомендации – слову мадам Розали, эта милая мадемуазель, несомненно, будет нашей фрейлиной, – (при этих словах Шиповничек, стоящая в неустойчивой позе, чуть не упала от счастья). – А у кого она желает служить, пусть сама решит до вечера и сообщит нам своё решение. Встань, милое дитя.

Шиповничек поднялась.

– Любое решение моей племянницы послужит на благо Франции, – улыбнулась мадам Розали.

"Лучший паж королевства" успел шепнуть что-то принцессе Бьянке, что успокоило её. Она кивнула, а вся "тройка в розовом", низко поклонившись, почтительно удалилась. Шиповничек не помнила себя от восторга.

Принцессы встали.

– Утренний приём окончен!

– Сейчас приглашаем всех гостей пройти в салон.

Принцессы удалились, провожаемые церемонным поклоном придворных и музыкой.

Господин Майоран трижды ударил тростью об пол. Два стражника, стоявшие по обе стороны от двери зала, распахнули её.

Под звуки старинной музыки Тронный зал опустел.

глава 7. Граф Гиацинт Ориенталь

В "салоне", как назывался большой зал, играла музыка, и кружились пары. Придворные, собравшись группами, обсуждали утренний прием и составляли планы на весь день.

Возле всех дверей (а вело их в парадный зал немало), стояли стражники в блестящих кирасах в стиле XVI века. Конечно, не в настоящих боевых доспехах, а "придворных" – легких и тонких, как маскарадный костюм. Их грозные алебарды призваны не устрашать, а "поддержать стиль".

В дальней половине зала расставили круглые карточные столы для гостей, не желающих предаваться танцам. К тому же, по старому придворному правилу, играющие в карты могли сидеть и в присутствии принцесс и даже королей.

Шиповничек вместе с семьей Роз вошла в "салон" почти последней: они ведь стояли далеко от дверей, у трона. За порогом ее ослепил блеск кружащихся пар, оглушила веселая музыка большого придворного оркестра. С опаской поглядывала Шиповничек на придворных, но в ее голове вертелась мысль: "А всё-таки я тоже одна из них!"

После представления ко двору на утреннем приеме девице казалось, что все взгляды устремлены лишь на неё. Она робко жалась поближе к стене и в то же время изнывала от желания самой кружиться в этом вихре праздничного веселья.

Дебютантка собралась попросить Розанчика хоть раз потанцевать с ней. Так хотелось пройти хоть тур вальса среди всех блистательных кавалеров и дам! Но в момент, когда она шагнула к брату, Розанчик окликнул кого-то из проходящих мимо дворян.

– Эй, граф! Я тебя ищу целое утро, иди сюда!

На его приветствие откликнулся белокурый красавчик лет двадцати с веселым и беспечным лицом и удивительно синими глазами. Высокие скулы, искры во взгляде и необычно смуглая для блондинов кожа делали его облик очень непростым. Словно он прибыл ко двору случайно, на минутку из дальних странствий. Захочешь, не забудешь. Небрежно распахнутый камзол цвета слоновой кости с серебряным шитьем усыпали вьющиеся лепестки белых, синих, розовых и даже лиловых бантов. Завитушки пышных светлых волос дерзко спадали на одну бровь.

Он живо обернулся на призыв Розанчика.

– Салют, мон ами`. Ну, как прошел прием?

Розанчик крепко пожал ему руку.

– Торжественно, как и положено в праздник. А я видел, что тебя не было.

– Искал? – тот улыбнулся.

– Искал, представь себе. И не я один!

– Напрасно. Утренние линейки в нашей казарме не по мне.