Флермонд. Бал цветов

– Взаимно, – генерал Троян обнял сводного брата. – Я счастлив засвидетельствовать своё почтение также мадам Розали, – он поклонился первой фрейлине и поцеловал ей руку.

Та любезно улыбнулась Трояну.

– Рада вас видеть, генерал.

– А что молчит моя дорогая племянница? Так выросла, так похорошела, может, уже и не позволишь мне поцеловать тебя? – кавалер Роз со смехом обнимал смущённую Шиповничек. – Розали, правда она выросла?

– О, да, мадемуазель расцвела. Такой красавице давно пора быть представленной ко двору. И это я беру на себя!

Мадам Розали нежно поцеловала Шиповничек в обе щёчки и обернулась к сыну:

– Розанчик, что ты стоишь как истукан, обними поскорей свою дорогую кузину!

Паж, с таким нетерпением ждавший приезда родственников, теперь стоял в сторонке, не решаясь заговорить с сестрой. Последний раз они виделись почти полгода назад на дне рождения Шиповничек, когда ей исполнилось шестнадцать. По этому случаю в поместье генерала близ Шартра устроили приём для самых близких.

За эти полгода Шиповничек не так уж изменилась, но в новом платье выглядела слишком взрослой: настоящей Розой. Розанчик вдруг некстати вспомнил, что он своё шестнадцатилетие отметил всего три недели назад, и кузина старше его. Паж растерялся и не знал, как вернуть их былую дружескую непосредственность.

Сомнения разрешились через минуту, когда с официального разрешения первой фрейлины двора, Шиповничек повисла у брата на шее.

"Слава Богу, девчонка не зазналась, сестра всё-таки. Будет кому мне всё показать во дворце…"

Шиповничек, глядя на брата, думала о том же и точно теми же словами.

– Что ж, – предложил кавалер Роз, – я полагаю, вы всё же изрядно устали с дороги. Выехали из Розоцвета около четырёх утра?

– В три.

– Тем более! Детей оставим внизу – молодые усталости не чувствуют, а сами поднимемся в наши апартаменты. Выпьем по рюмочке чего-либо живительного, холодненького нектара, а? Троян, как предложение?

– Не откажусь.

– Вот и отлично!

И оба достойнейших кавалера в сопровождении мадам Розали удалились отмечать приятную для всех встречу.

глава 4. Тронный зал

Розанчик и Шиповничек остались в приемном покое.

"Как с ней заговорить? Может, сама что-то скажет первая?" – доблестный паж краем глаза поглядывал на кузину и не спешил идти в атаку.

Шиповничек с интересом разглядывала украшенные гирляндами и цветочными подвесками стены зала, огромные резные колонны, наблюдала, как юркие служанки и лакеи доводят внутреннее убранство до совершенства. У неё почти кружилась голова, когда она смотрела на расписанный венками красно-белых роз высокий потолок.

В зал проникало достаточно света, но казалось как-то сумеречно, как в театре днём, когда декорации уже на местах, готовы для вечернего представления, но ещё не оживлены лучами праздничных огней.

Утреннее солнце лилось в большие окна, их верхняя половина рассеивала свет цветными стёклами витражей, нижняя оставалась прозрачна. Тяжёлые бархатные шторы не заслоняли свет. Кто-то из слуг укреплял их толстыми витыми шнурами с длинными кистями. Золотой шёлк кистей искрился на солнце.

– Ой, как же тут всё здорово… – мечтательно протянула Шиповничек, нарушив наконец молчание.

– Это ещё не здорово! Потом, при свете, когда начнётся бал и будет музыка, вот потом ты увидишь, как будет красиво, – вмешался в ее мысли Розанчик. – Ты знаешь, вечером эти все маленькие фонарики светятся, а в саду будет фейерверк! Может, ты хочешь посмотреть сад?

– Ещё бы! Розанчик, ты не представляешь, как я хочу увидеть всё: и сад, и дворец, и всё-всё! – обрадовалась Шиповничек и тихо добавила с явным почтением: – Ты ведь, наверное, здесь всё знаешь.

– Естественно, – у ее кузена даже уши покраснели от удовольствия. – Я здесь всё знаю, ведь я – паж при этом дворе с шести лет. Спроси любого, вряд ли найдётся другой, кто лучше меня знает этот дворец и этот двор тоже!

– Неужели ты знаком со всеми знатными вельможами, которые приехали на бал? – с завистью смотрела на него Шиповничек.

– Не со всеми, конечно. На балу обязательно будут гости, приехавшие впервые.

"Я, например", – подумала Шиповничек.

– Но постоянных посетителей и придворных я, разумеется, знаю и со многими дружу.

– Здорово. А можно мне тоже с кем-нибудь познакомиться? Из твоих хороших друзей, – робко попросила Шиповничек.

– Обязательно! Пусть они все только проснутся и спустятся на утренний приём. Уж я тебя со всеми познакомлю.

Розанчик засмеялся от собственных радужных мыслей:

– Моя кузина – настоящая красавица, ты затмишь всех придворных дам!

– Ты серьезно так думаешь? – Шиповничек покраснела.

– Ясное дело! Пошли, пройдемся по дворцу и по саду.

Розанчик взял сестру под руку и увлек за собой к огромной неплотно закрытой двери.

– А что там?

– Сейчас увидишь, – таинственно подмигнул Розанчик и потянул закрученную в виде лепестка "рококо" позолоченную ручку. Дверь бесшумно открылась.

– Прошу вас, мадемуазель!

Переступив порог, Шиповничек попала в длинный зал, залитый светом. Огромные, почти от пола, стрельчатые окна совсем без штор украшали тонкие планки многоэтажного переплёта. Он расходился веером, переплетался паутиной и придавал окнам благородно-старинный вид. Светлый узорный паркет цвета солнечных зайчиков; стены обиты кремовым лионским шёлком со светло-коричневыми розочками и нежного фисташкового цвета веточками. Ни столиков, ни скамеек в боковых проёмах между колоннами по сторонам зала.

Шиповничек рассудила, что здесь полагается находиться стоя, вся обстановка выглядела строго и торжественно. Она перевела взгляд на дальний конец зала и увидела…

– Боже мой, это настоящий трон!

– Естественно, раз это Тронный зал, – невозмутимо подтвердил Розанчик. – Там даже не один трон, пошли, посмотрим.

Проходя мимо окон и колонн, Шиповничек слегка склоняла голову то в одну, то в другую сторону и мысленно милостиво улыбалась в ответ на низкие поклоны воображаемых дам и кавалеров, собравшихся, чтобы приветствовать её.

Они с Розанчиком подошли к полукруглому возвышению, куда вели три ступеньки. Подиум и ступеньки покрывал тёмно-зелёный с разводами ковер. По центру, вплотную к стене, стоял огромный старинного вида трон очень тёмного дерева. С высокой спинкой, украшенной острыми, готическими зубцами с резьбой. Массивные подлокотники – также резные; все завитки покрыты потускневшей от времени позолотой. Вместо ножек у трона толстые узорчатые стенки с трёх сторон, только лицевая – открыта. Казалось, будто трон вырезан из цельного куска дерева.

На полированной спинке сидения, по центру, великолепной инкрустацией из более светлых оттенков дерева и перламутра блестел герб рода Алой и Белой Розы. Длинный меч остриём вниз, с роскошной рукоятью, оплетённый стеблями двух роз. Их цветки симметрично смотрели в разные стороны под перекладиной эфеса меча. Слева светилась всеми оттенками, вызывающими в памяти цвет утренней зари, алая роза – инкрустация красного дерева (ещё обработанного специальным раствором для большей яркости окраски); справа – белая роза, сверкающая перламутром. Две половинки венка из листьев и бутонов огибали картину, не смыкаясь над мечом. Над головкой эфеса сияла дугой золотая корона.

Инкрустировали спинку трона столь искусно, что картина как бы вросла в неё. По обе стороны от главного стояли два трона поменьше, тоже с высокими спинками, похожие по форме, но с мягкими сидениями, обитыми коричневым бархатом, под цвет дерева. Два меньших трона стояли ближе к краю подиума, их отделка блестела свежей позолотой, и крупный жемчуг мягко сиял в завитках верхней резьбы. Их инкрустации изображали только одну крупную цветущую розу с тонким серпом золотой короны над ней. На левом троне – алую, на правом – белую.