Моя осень

Хотя, пока мы заселялись с женой в номер, я никак и ничем не проявил к администратору интереса. У Наташи – замечательная улыбка. Было ей лет тридцать пять. Когда я взял ключ от люкса, она поинтересовалась, почему я так долго не приезжал. Было в ее голосе что-то особенное. Мне показалось, она обрадовалась, что я приехал один. Возможно, это фантазии пенсионера.

Поднялся в номер и начал разбирать вещи, я не знал, сколько пробуду здесь. Обычно я приезжал на два-три дня, все время спешил назад в город – бизнес покоя не знает, темп работы в последнее время был диким. Еще и эти выборы в депутаты: я все время был в загоне. А сейчас спешить было некуда. Надо было обдумать, как жить дальше. Первым делом необходимо встретиться с моим Жекой – в миру, а теперь уважаемым архимандритом Матвеем.

Когда я разбирал вещи, выпала книга Лесли Уоллера «Банкир». Она была моим талисманом на протяжении больше, чем сорока лет. Мне ее подарил Жека. Как поразила меня эта книга в юности. Я мало что понимал в акциях, котировках, биржах, банках, но дух этой книги, жизнь ее героя, которой я никогда не жил, манили меня. Этот дух победителя вел меня всю жизнь. Порой, когда водитель утром забирал меня из дома, я, сидя на заднем сиденье «Mercedes» S-класса в костюме от Brioni за три тысячи долларов, вспоминал эту книгу и думал, что похож на ее героя Палмера. Это было смешно, но очень приятно, что я смог достичь достойного уровня жизни сам, своими руками и головой. И что со мной были друзья и компаньоны, которые помогли мне стать тем, кем я сейчас был.

Номер был большой и уютный. Я колебался: идти в ресторан с водителем или принять душ и лечь в постель. Переборов желание ложиться спать, я позвонил водителю, и мы пошли гулять по поселку. Мы увидели везде изменения: освещение улиц, ремонт дорог, оборудованные детские площадки – поселок явно превращался в маленький городок.

После хорошей прогулки мы зашли в ресторан гостиницы, и опять на ресепшене я увидел Наташу, чужой человек, но мне было приятно ее еще раз встретить. Я вспомнил, что в прошлый свой приезд я поздно вечером возвращался из ресторана через холл гостиницы и увидел на стойке цветы. Я спросил у Наташи, не жених ли подарил. Она ответила, что у нее сегодня день рождения, а цветы подарила подруга. У меня, естественно, не было подарка, и я был слегка пьян. Я вынул все деньги из бумажника и попросил ее не отказать мне принять этот подарок. Администратор категорически отказалась, но я все равно положил деньги на стойку возле цветов и пошел в номер. Почему я вспомнил тот случай, потому что на ресепшене опять стояли цветы.

После вкусного ужина и 50 граммов французского коньяка «Remy Martin» я поднялся в номер и прилег на кровать. Мысль была одна – как пройдет завтра встреча с Женей, о чем будем говорить, какой совет он мне даст? Мне было интересно, как он сейчас выглядит, каким он стал: сан обязывает быть солидным.

Мысли крутились в голове, и опять нахлынули воспоминания – моя молодость… Почему в последнее время я все чаще вспоминаю малейшие подробности своей юности?

1978 год

После службы в армии моя мама устроила меня на завод, где и сама работала. Сейчас современникам трудно себе представить, что такое было утро 1978 года. Огромное количество людей в шесть часов утра спешили на работу на заводы и фабрики. В нашем городе было больше двух десятков заводов – это были крупные предприятия, на каждом из них трудились около десяти тысяч человек. В большинстве городов страны СССР десятки миллионов каждый день вкалывали на благо родины и гордились этим. Утром невозможно было уехать на работу. Все трамваи, троллейбусы, автобусы были забиты, люди давили друг друга, злились, особенно в плохую погоду. Зато летом в такой тесноте случалось проехать рядом с красивой девушкой, которую толпа прижимала к тебе, и эти тридцать минут поездки превращались в сексуальный фильм наяву.

Работа на заводе была вредной (плохая экология), тяжелой. Конвейер, придуманный Генри Фордом, в полном объеме был внедрен в цеху, где я работал.

Самое противное в моей работе в ту пору – в семь утра на заводе необходимо было на чистое тело надеть спецодежду, холодную и грязную (в мазуте), так как стирали ее один раз в неделю. Приняли меня в коллективе хорошо, и я быстро подружился с ребятами – команда молодежная и работать было весело.

Страна СССР в ту пору входила в эпоху, как говорила партия, развитого социализма. Но несправедливое распределение благ все больше и больше выпячивало слои общества, которые уже не могли скрывать огромные доходы, заработанные незаконно. Все больше и больше людей, приобретали дачи, автомобили, красивую одежду и другие блага, которые скрыть было нельзя. Работать на заводе стало не престижно. Считалось, что работают на заводе, кроме руководителей, лохи – люди, которые не умеют «крутиться», т. е. заработать больше денег, чем платило государство.

Сейчас молодым людям трудно поверить, но все в стране было государственным. Да, были частные дома, автомобили, те, у кого они были, считались богатыми людьми. Но все средства производства были государственными. Огромные, роскошные дома видел простой труженик, советский человек, когда летом отдыхал в Грузии, Армении и других республиках СССР. Предел мечтаний простого гражданина страны в те времена – трехкомнатный кооператив, румынская мебель, хрусталь в шкафу, обязательно на стене ковер. В наше время эти блага кажутся незначительными.

Но во все времена необходимо было бороться. И работать, чтобы блага были у твоей семьи, сами они ни тогда, ни сейчас не приходят в дом.

Зарплата на заводе выдавалась два раза в месяц: аванс и получка. Так как я работал на вредном производстве, мне платили от 280 до 400 рублей. Средняя зарплата инженера составляла 180 рублей. Молодые ребята, рабочие цеха, покупали одежду не по своему статусу: ратиновое пальто, пыжиковую или норковую шапку и обязательно мохеровый шарф. Таков был стандартный вид успешного молодого человека – это как сейчас надеть одежду от Giorgio Armani.

Первый корпоратив, в обиходе тогда такое слово отсутствовало, принес неожиданное знакомство. Все сотрудники цеха собрались в ресторане отметить праздник, сдавали по 10 рублей с носа – сумму, за которую в ресторане можно было неплохо поесть и выпить, но только в приличном месте. Кто выбирал ресторан, в котором мы отдыхали, я не знаю, но он был не лучший в нашем городе. Многие ребята пришли с женами, я был молод и холост, девушки у меня в ту пору не было. Да и пришел я лишь для того, чтобы посмотреть, как отдыхает рабочий класс. Так как с едой было не очень, ребята налегали на спиртное. Начались танцы, и я увидел совсем юную девушку, которая отдыхала в другом конце зала, она стояла у стены одна, я пригласил ее на танец. Как потом оказалось, звали ее Маша и работала она в нашем цеху, но на другом этаже. Маша была невысокого роста, милая и хорошо сложенная. После выпитого спиртного и классного вечера я напросился проводить Машу домой. Как оказалось, она замужем, у нее есть ребенок. Я, как обычно, ошибся в определении ее возраста – женщины, не девушки. После нескольких случайных встреч на территории завода мы начали втайне от всех встречаться. В ту пору ее муж служил в армии.

Я не знал девушки нежней и ласковей, чем Маша. Она ничего, кроме любви, не просила, да и любви она не просила, просто отдавала всю себя, не требуя ничего взамен. Да, у меня были девушки, но все было несерьезно и скоротечно. Сейчас меня просто любили, я это чувствовал, таким, какой я есть, просто любили.

Где в те времена можно было встречаться с женщиной, чтобы не скомпрометировать ее? Конечно, дома, но я жил с родителями, об этом не могло быть и речи. В гостиницу с разными фамилиями не пускали, да и мест в гостинице был дефицит. Оставались автомобиль и выезд на природу летом, чем мы и пользовались, когда выпадала возможность. Мы наслаждались друг другом, как будто не могли надышаться вместе. Я не хотел ее компрометировать перед знакомыми, понимал, что наш роман обречен, да и она, думаю, это тоже понимала. Так и повстречались мы целый год, где придется, встречи были короткими и оттого, наверное, очень счастливыми.

Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы я остался работать на заводе, но судьба резко изменила мой путь в 1979 году.

С Женей мы встречались нечасто, он все время был занят наукой – писал кандидатскую диссертацию. Я до сих пор не могу произнести термины из его работы: что-то связанное с криогенной физикой. Жека активно переписывался со знакомыми из других стран. Познакомился с ними, когда был за границей по программе обмена студентов, очень хорошо владел английским и французским языками. Каждая новая встреча с ним оборачивалась знакомством с новым автором – он каждый раз приносил мне книги. Так я начал читать романы Ирвина Шоу – он стал моим любимым писателем. Булгаков, Маркес, Жорж Амаду, Айтматов и многие другие – они мне открывали другой мир и множество жизненных историй. Жека все время высказывал мысли о вещах, о которых я ничего не слышал и не понимал: процессы в экономике западных стран, кризисы. А я думал, так им и надо, «империалистам».

Под влиянием книг, друзей меня все больше тянуло к людям, которые умеют зарабатывать деньги, из сферы обслуживания. Начальники производств, бармены, кладовщики, директора магазинов – этот слой людей делал вид, что работает на государство. На самом деле они работали на себя, прикрываясь должностью, они уже не могли скрывать свои доходы: автомобили, дорогую одежду, золотые изделия и бриллианты. Доходы многих директоров были в сотни раз больше, чем зарплата рабочего на заводе. Все делали деньги, нарушая закон, пользовались всеобщим дефицитом товаров в стране.

Один из моих дальних родственников предложил мне работу в сфере обслуживания, так я оказался на курсах барменов и буфетчиков. Разница между заводом и трестом питания, куда меня устроили после курсов кладовщиком, была огромная и для меня неожиданная. Первое – все, практически все, ругались матом: и женщины, и мужчины, – это было нормой. Да, на заводе, где я работал, можно было услышать мат, но только от начальника, да и то по делу. А в тресте, где я оказался, мат – разговорная речь. Второе, что меня еще больше шокировало, – это отношение к сексу: заняться сексом просто, без предварительных разговоров и ухаживаний. Ради справедливости стоить сказать, что это касалось не всех – было много порядочных женщин. Но отношение к сексу в тресте было таким, как сейчас у современной молодежи, (конечно, не у всех): секс – больше спорт, чем любовь. Цель моя была прозаичная – получить новые знания и заработать денег больше, чем платили на заводе. Изменились условия: мне не нужно было бежать на работу к семи утра, теперь я приходил к девяти и главное – ходил на работе в чистой белой рубашке и три раза в день пил отличный кофе. После двух месяцев работы в один из дней я впервые в своей жизни заработал 500 рублей – за один день. Я сидел в своем маленьком кабинете кладовщика, и смотрел на деньги, и, естественно, подумал: «Почему бы не каждый день иметь такие деньги?» Я еще тогда не знал, что каждый, кто работал в той системе, должен платить «наверх», иначе карьера закончится.

Чтобы понять, как я смог заработать такие деньги, необходимо знать, как в СССР была построена структура распределения продуктов питания и вообще всего. Выделяли строгое количество любых товаров каждому предприятию каждый месяц. Товаров было мало, а желающих много – в стране был дефицит всего. У каждого директора предприятия в конце месяца – аврал, надо выполнить план, фондов мало, а план большой, вот и думай, где взять недостающих продуктов, выкручивайся как можешь. Но были разные лазейки для получения необходимого товара, например, ты дружишь с человеком, который распределяет фонды. Можешь получить сверх фондов все, что угодно и сколько угодно, – только плати. Я не имел таких друзей, я просто поехал за город, где выращивали свиней, содержали убойный цех, вошел к директору этого хозяйства и попросил отгрузить продукцию. Для подкрепления просьбы я аккуратно положил под лист бумаги, на которой он что-то писал, 25 рублей. Впервые в своей жизни я кому-то дал взятку. Директору было шестьдесят лет, бедно одет, но он по-доброму на меня посмотрел:

– Сколько продукции тебе отгрузить и какие наименования?

Я растерялся, но он быстро подготовил накладную и вручил мне. Это была моя маленькая победа, в машине было две тонны субпродуктов и две тонны мяса. Все это я привез на два производства, которые обслуживал, и заведующие производствами заплатили мне 500 рублей. Такую сумму денег я мог получить на заводе за два месяца тяжелейшей работы. Так я начал «крутиться».

Наше время

Я проснулся перед рассветом – не спалось. Не знаю почему, но я был не в своей тарелке перед встречей с архимандритом Матвеем. Боялся, что он начнет расспрашивать о сыне, жене, а я еще не был готов к разговору по душам. Я опять задремал и проснулся уже в девять часов утра. Быстро приняв душ, спустился в ресторан. Официант уже знал мой обычный набор блюд на завтрак и принес сразу чай, приготовленный на «Морщинской» воде, остальное как всегда – теплый белый хлеб, масло и омлет классический. После завтрака зашел в номер и стал думать, как мне одеться: официально или в свитер, джинсы и куртку. Выбрав второе, бодро зашагал в монастырь. Погода выдалась как по заказу: светило солнце, было тепло, желтые листья сыпались под ноги – утро стояло чудесное. Когда я вошел на территорию монастыря, увидел, сколько сделано за эти годы, пока я не приезжал сюда. Дорожки уложены плиткой, здания покрашены, гостиница для паломников отремонтирована, сияла, как новая. Храм блистал позолотой, я услышал проповедь на улице – были установлены колонки. Я верующий человек. С каждым годом после сорока лет я все больше и больше верю в то, что над каждым из нас есть что-то, что ведет нас всю жизнь. Не знаю – это Бог, высшая сила или ангел, но, что это есть, я точно знаю. Место, где был расположен монастырь, было необыкновенное. У излучины реки на холмах располагается монастырь, река отделяет его от поселка, а соединяет их мост с ажурными перилами. Вокруг была какая-то необыкновенная атмосфера успокоения. Абсолютная тишина стоит в этом месте, как бы сама природа говорит тебе: «Остановись здесь и помолись, забудь все проблемы, не суетись, помолись в храме и поговори с Богом откровенно. Так как врать не имеет смысла. Он и так все знает и все видит».

Я вошел в храм и перекрестился. Верующих было много, и отрадно, что половину из них составляла молодежь. Своего друга я узнал сразу, мне показалось, что он совсем не изменился, даже помолодел. Борода была аккуратно подстрижена. И, в отличие от меня, наполовину лысого, волос на его голове было столько, как будто ему тридцать лет. А главное – глаза были чистые и ясные, как у человека, которому нечего в жизни прятать, особенно мысли. Я представил себя рядом с ним в зеркале и убедился, что сильно проигрываю. Пока шла служба, я поставил пять свечей за здравие и несколько за упокой душ моих близких, которых уже давно нет на этом свете. Затем начал обходить иконы, каждой молился, всегда делал три подхода, никогда не менял очередность. Чудотворная икона святого Николая – у него просил здоровья близким, затем икона Сергия Радонежского – у него просил помощи в бизнесе. Не знаю, почему много лет назад выбрал эту икону, честно скажу – она мне часто помогала. Затем икона Божией матери, а потом у большой иконы Христа молился, просил прощения за свои грехи, вольные и невольные, просил наставить меня на путь истинный, указать мне дорогу, по которой идти дальше, просил прощения за свою гордыню.

После молитвы верующие подходили к архимандриту Матвею, так теперь называли моего друга, а раньше в миру – Евгению Тимофеевичу. Сан, который он получил, принадлежал ему по праву. Верующие целовали его руку и просили благословить. Я немного растерялся, что было мне не свойственно; как мне подойти: обнять друга, поцеловать руку или просто поклониться и перекреститься. Все решилось само – он меня увидел, с радостью подошел и обнял, мы трижды поцеловались. За последние два года я не помню, чтобы кто-то так радостно меня встречал. Я еще раз посмотрел на него вблизи – как ему удалось сохранить этот юношеский взгляд? И глаза – они излучали счастье. «Боже, – мелькнуло в голове, – он здесь счастлив».

– Саня, как я рад тебя видеть!

Давно меня так никто не называл, обычно – Александр Александрович и потом Егоров, правда, в основном подчиненные. Радость у Жени была неподдельная, мы пошли в здание, где была его комната. Ничего не изменилось в его обители, разве что появилась новая икона мученицы Варвары. Когда мы вошли, Жека быстро прочитал у иконы молитву, видно было, что до сих пор любит свою первую и единственную девушку Варю, которой уже больше двадцати лет нет на свете и из-за которой мой друг оказался в монастыре. Мне показалось, что на иконе у святой глаза Вари. Я отвел взгляд от иконы, и мне вспомнились глаза Варвары, лучистые и всегда радостные, я никогда не видел их грустными, никогда.

Я сел на единственный стул в комнате, а архимандрит Матвей – на кровать. В комнате был безукоризненный порядок. Все было просто – шкаф для одежды, шкаф для книг, стол, о боже, на столе – новый компьютер; это значило, что статус моего друга в монастыре высок. Он больше двадцати лет прожил в этой комнате. Когда его приняли в монастырь, он работал истопником в котельной. В ту пору котлы топили дровами, и Жене пришлось все лето заготавливать и рубить дрова. Так продолжалось несколько лет. Фигура у него стала как у борца: даже сейчас сквозь одежду просматривались бицепсы, хотя уже много лет он отношения к котельной не имел. Много лет Жека отдавал монастырю свои деньги. Сначала это были деньги, которые я привозил ему, – он был учредителем нашей фирмы, моим компаньоном. Суммы были немалые, по пятьдесят тысяч долларов. Я тоже помогал монастырю деньгами, но мои взносы были гораздо скромнее. Помню, года через четыре, после того как Женя оказался в монастыре, он попросил меня приехать. Захотел выйти из бизнеса, сказал, чтобы я сам определил сумму его доли, так как на шее у меня сидеть не будет. Он просто сказал:

– Это нечестно.

Конечно, я попытался его отговорить, но он настоял на своем. Я взял кредит в банке и через две недели привез ему один миллион долларов – во столько я оценил его долю в бизнесе. В ту пору это был небольшой завод, который мы вместе построили. Увидев деньги, он, как обычно, улыбнулся и спросил:

– Кредит взял?

Я ответил:

– Да, не волнуйся, я скоро отработаю эту сумму.

Но он отсчитал половину, а остальное вернул мне.

– Скоро кризис, – сказал он, – тебе понадобятся оборотные средства.

И, как всегда, мой друг оказался прав. Я до сих пор не могу понять, как можно находиться в этой глухомани и предвидеть кризисы. В фирме Женя отвечал за финансы, когда мы работали вместе, был финансовым директором. Его способность работать на опережение всегда восхищала меня. Как впоследствии оказалось, он угадал и о кризисе, и о том, что мне понадобятся оборотные средства.

Куда Женя девал свои деньги, я мог только догадываться. Мне кажется, изменения в монастыре произошли во многом благодаря пожертвованиям, которые он делал, особенно в начале ремонта. Конечно, были и другие, кто делал пожертвования, но помощь Жени за многие годы была значительной. Он всегда меня ругал, что я много трачу на жизнь, говорил, не рисуйся, лучше счет в банке, а потом все остальное. Конечно, я его не слушал и жил на широкую ногу.

Я еще раз поздравил архимандрита Матвея с получением сана, но Женя улыбнулся и сказал:

– Мне он не нужен, главное – быть ближе к Богу и помогать добрым людям словом.

Я знал, что он помогает не только словом людям в поселке. Настоятель монастыря, отец Григорий, уважал и покровительствовал моему другу, и сан архимандрита он заслужил.

Мы сидели в его комнате и смотрели друг на друга, не знаю, какие эмоции вызывал я у Жени, но мне было здорово находиться рядом с ним – было светло и спокойно на душе.

– Рассказывай, – кивнул он головой. – Вижу, годы, которые мы не виделись, были непростые. Замученный ты, и взгляд тревожный. На сколько приехал: на день, на два?

– Нет, – ответил я. – Теперь я свободен. Если не прогонишь, буду к тебе ходить каждый день и молиться в храме.

Он посмотрел на меня с улыбкой, как учитель на ученика, значит, дела совсем плохи. Мы сидели молча минут десять, каждый думал о своем. Затем Женя поднялся, извинился, что не может провести этот день со мной, так как заранее договорился встретиться с Вадимом. Для архимандрита Матвея он был Вадимом еще с института.

Вадим удачно женился на дочери крупного партийного босса, начались перестройка и головокружительная карьера. Сегодня его знает вся страна – состояние в два миллиарда долларов, и, конечно, он теперь Вадим Дмитриевич. Он знал, что я дружу с Женей, знал о моем существовании, но близко мы не общались. С Жекой он дружил давно. Когда Жека резко изменил свою жизнь, Вадим стал приезжать к нему в монастырь один-два раза в год. Обычно два или три «Mercedes» G-класса, «кубики», появлялись возле монастыря на два-три часа. Я никогда не спрашивал Женю, о чем они говорили, немного ревновал его к Вадиму в молодости, а сейчас было просто любопытно, что олигарху здесь нужно.

Я был рад, что наша встреча с Жекой закончилась, так как говорить откровенно о своей жизни не был готов. И я отправился в гостиницу. Вечером мы с Алексеем пошли в ресторан поужинать. Я попросил официанта принести два по 50 граммов коньяка «Remy Martin». Официант извинился – коньяк такой марки закончился. Он предложил «Hennessy Х. О.», но я отказался. Вообще-то мой любимый коньяк марки «Jean Fillioux», но его рестораны не заказывают из-за дороговизны. Мужчина, который сидел за соседним столом и слышал наш разговор с официантом, предложил выпить коньяк «Martell Х. О.». Я не знал этого человека, и мне было неудобно принять его предложение, но незнакомец сам подсел за наш стол и представился – Олег Павлович, хозяин этой гостиницы. Я десятки раз жил здесь и ни разу его не видел. Оказалось, он хорошо знает меня. Он знал мои фамилию, имя и отчество, не мудрено – паспорт всегда предоставляли при вселении, а также мои предпочтения по кухне и спиртным напиткам. Было приятно осознавать, что меня здесь уважают.