Речевой поступок: риторический и методический аспекты

Поступок – Действие, совершенное кем-нибудь. Человек должен отдавать себе отчет во всех своих поступках.

2) Словарь русского языка. АН СССР. Институт русского языка. М., 1959:

Действие – 3. Обычно мн.ч. Поступки, поведение. Самовольные действия.

Поступок – Действие, совершенное кем-л. Самоотверженный поступок. Поведение кого-л. по отношению к кому-л. в какой-л. момент. Стараясь уязвить меня как можно больше, она напоминала мне мой поступок с сестрой (это был случай, когда я вышел из себя и наговорил сестре своей грубости). Л.Н. Толстой.

3) Словарь русского языка. АН СССР. Институт русского языка / Под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М., 1981:

Действие – 1. Деятельность. Момент требовал действия. Мн.ч. Действия – Поступки, поведение. Самовольные действия.

Поступок – Намеренное действие, совершаемое кем-л. Самоотверженный поступок. Дело в том, что слова Рудина так и останутся словами и никогда не станут поступком. Поведение кого-л. по отношению к кому-л. в какой – л. момент. Стараясь уязвить меня как можно больше, она напоминала мне мой поступок с сестрой (это был случай, когда я вышел из себя и наговорил сестре своей грубости). Л.Н. Толстой.

Как видим, в лингвистических словарях «действие» и «поступок» – слова-синонимы, обозначающие, скорее, действия физические, отнюдь не речевые. Однако некоторые примеры, приводимые в качестве иллюстрации (см. словари 1959 г. и 1981 г.), явно свидетельствуют о речевых действиях: Стараясь уязвить меня как можно больше, она напоминала мне мой поступок с сестрой (это был случай, когда я вышел из себя и наговорил сестре своей грубости) Л. Н. Толстой. Не случайно Л. Н. Толстой использует именно это существительное – поступок, которое как нельзя точно отражает внутреннее состояние героя, сожалеющего о случившемся.

Проведем наблюдения над данными лексемами с точки зрения их сочетаемости с другими частями речи. В данном случае нас будет интересовать, с какими определениями (прилагательными) согласуются имена существительные действие и поступок, так как прилагательные, прежде всего, указывают на признак, качество предмета, что позволит уточнить семантическую наполненность интересующих нас лексем.

Обратимся к «Словарю сочетаемости слов русского языка», где приводятся следующие варианты определений к именам существительным действие и поступок:

Действия – активные, быстрые, совместные, четкие, слаженные, смелые, согласованные, несогласованные, энергичные, целенаправленные, самостоятельные, решительные, самовольные, обдуманные, не-обдуманные.

Поступок – хороший, прекрасный, честный, нечестный, благородный, смелый, самоотверженный, патриотический, героический, плохой, дурной, низкий, подлый, обдуманный, необдуманный, опрометчивый, безрассудный, странный, недостойный, неблаговидный [397].

Нетрудно заметить, что слово поступок, входя в предикат с оценочными определениями, образует словосочетания, выражающие этические коннотации: хороший, честный, низкий, подлый и др. Действительно, мы не говорим: активный, четкий, слаженный, энергичный поступок, не используем сочетания: хорошие, честные, плохие, низкие действия. Правда, есть некоторые определения (их немного) с лексическим значением этических категорий, которые могут употребляться и со словом действие, например: смелые, неблаговидные действия.

Итак, наблюдения над лексемами действие и поступок дают основание считать, что в значении слова поступок отчетливо проявляется этическая направленность. Следовательно, понятие речевой поступок, следуя логике наших рассуждений, отражает коммуникативно-нравственную сторону речевого поведения личности.

Таким образом, если рассматривать поступок с точки зрения речевой деятельности, речевого поведения (заметим, что речевое поведение слагается, в частности, из речевых действий и речевых поступков), то можно утверждать, что речевой поступок напрямую связан

с нравственной стороной речевой деятельности. Речевой поступок непременно соотносится с нравственными принципами субъекта и той социальной среды, в которой личность развивается. М. М. Бахтин в своих размышлениях о взаимосвязи речевого поведения человека и социальной группы пишет, что «все словесное в поведении человека (равно и внешняя и внутренняя речь) ни в коем случае не может быть отнесено на счет изолированно взятого единичного субъекта, оно принадлежит не ему, а его социальной группе (его социальному окружению)» [38, с. 85]. В то же время ученый замечает, что существует «житейская идеология», то есть внутренняя и внешняя речь, «проникающая насквозь все наше поведение», которая «в некоторых отношениях более чутка, отзывчива, нервна и подвижна, чем идеология оформившаяся, “официальная”» [там же, с. 87]. Таким образом, мы можем считать, что речевые поступки отдельной личности могут оказывать существенное влияние на речевые поступки членов социальной группы, в нашем случае – на речевые поступки учащихся, и в то же время формировать самую личность.

Речевое действие в процессе общения, на наш взгляд, не всегда имеет предел, «точку завершения» (выражение Н. Д. Арутюновой[20 - Арутюнова Н.Д. Модели действия. От редактора // Логический анализ языка. Избранное. 1988–1995 /Редкол.: Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Спиридонова.-М.: Индрик, 2003.-С. 385.]). В отличие от речевого действия РП не существует без момента завершения, результата процесса коммуникации (мы имеем в виду и так называемый отсроченный результат).

Речевое действие можно назвать «нулевым действием» поступка (выражение Н. Д. Арутюновой и И. В. Пешкова), а сам поступок, или «ответственный, осмысленный поступок», по Бахтину, проявляется в таких ситуациях общения, где требуется разрешение кризиса, либо остается неосуществленным в силу различных причин. Думается, не случайно сегодня поднимается вопрос о риторике поступка (Н. А. Безменова, И. В. Пешков), о риторическом поступке, о риторике как «науке о способах создания речевого поступка» [280] и в то же время говорится, что «риторика a priori не может быть ограничена только ораторским искусством» (Безменова Н.А.). Эта мысль созвучна взглядам на риторику античных риторов, которые утверждали, что искусство красноречия есть «вообще некое умение увлечь души словами, причем не только на суде или на других общественных собраниях, но и в частной жизни, – идет ли дело о мелочах или о больших делах, оно все то же, и, к чему бы правильно его ни применять – к важным делам или не важным, – оно от этого не становится ни более, ни менее ценным» [256, с. 281].

Наши размышления свидетельствует о том, что назрела необходимость, как пишет И. В. Пешков, «разделения человеческого действия на ритуальное поведение и ответственный поступок», где под ритуальным поведением понимается «обычное, традиционное, не нарушающее стандартных норм социума поведение (нулевая степень поступка)» [250, с. 57].

Исходя из вышеизложенного, сформулируем рабочее определение понятия речевой поступок.

Итак, речевой поступок (РП) – это намеренно созданное высказывание, отражающее нравственную позицию коммуниканта, цель которого – воздействовать на адресата (в том числе и на себя) в кризисной[21 - Crisis – [лат.] < Krisis – [греч.] – решение, поворотный пункт (Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. – 3-е изд., стер. – М.: Рус. яз., 2001. – 856 с.). Кризисную ситуацию общения мы связываем с решением возникающей нравственной проблемы, а решение, как известно, предполагает выбор, совершаемый личностью.] ситуации общения (повлиять на мнение, на отношение к чему-либо или кому-либо, на принятие решения и т. п.).

Прокомментируем ключевые позиции предлагаемого определения.

Современными исследователями высказывание соотносится с минимальной коммуникативной единицей, «законченной со стороны содержания и интонации и характеризуемой грамматической и смысловой структурой» [182, с. 236–237], речевым отрезком, речевым актом (И. Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, В.З. Демьянков, М.Н. Кожина, А. А. Леонтьев, Дж. Л. Остин и др.), предложением, «построенным по определенному образцу сообщением о чем-либо в определенной речевой ситуации» [373, с. 123].

Рассуждая о понятии «текст», А. А. Леонтьев отмечает, что фрагментом речевой деятельности является высказывание: «Оно служит как бы переходным “мостиком” от таких компонентов речевой деятельности, которые являются лишь формальными средствами построения осмысленной и целенаправленной речи, к тексту как содержательнофункциональному единству». Далее автор делает существенное и значимое для нас замечание: «Сказанное не означает, что отдельное высказывание не может быть текстом!» (выделено нами. – З.К.) [182, с. 236–237]. Однако В. И. Москвин полагает, что однофразовое высказывание, кроме «самостоятельных речевых актов (в основном – как произведения словесного искусства, в том числе фольклора)», не может быть текстом [226, с. 69]. Речевой поступок как явление речевой деятельности, и прежде всего общения, может считаться текстом, ибо все, что стоит за границей высказывания, легко заполняется «смысловыми скважинами» (понятие Н. И. Жинкина).

Т. В. Матвеева считает, что «формально высказывание часто совпадает с предложением, но в разговорном диалоге, где много своеобразных речевых проявлений, может не укладываться в рамки предложения. Основное отличие высказывания от предложения – его связь с конкретным коммуникативным событием и речевым актом: говорящий приспосабливает свою речь к определенной ситуации и своим собеседникам» [376, с. 44–45]. Наше представление о высказывании близко позиции М.М. Бахтина, А.Н. Леонтьева, Т.В. Матвеевой.

Проиллюстрируем, как высказывание в разговорном диалоге легко заполняется «смысловыми скважинами»:

«Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла посередине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.

Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.

– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить, – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что все только было, и что теперь все другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…

Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.

– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала» (Л. Н. Толстой. Война и мир).

Читатель легко «заполняет» прерывистую речь Наташи, включается механизм антиципации, и мы предвосхищаем то, что скажет героиня. Далее читаем у Л. Н. Толстого:

«<…> Нет, я знаю, что все кончено, – сказала она поспешно. – <…> Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за все… – Она затряслась всем телом и села на стул» (выделено нами. – 3. К.).

В представленном фрагменте действия героини – признание своей вины и обращение к Пьеру с просьбой – как следствие повлекли за собой перемену душевного состояния Безухова: «теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку». Подобное явление в совершении речевых актов (а в нашем случае речевого поступка) объясняет Дж. Остин: «Перлокутивная задача одной иллокуции может выступать как практическое следствие другой: например, перлокутивная задача предупреждения – насторожить человека – может оказаться практическим следствием перлокутивного акта, имеющего целью возбуждение тревоги» [243, с. 97].

Итак, высказывание – это речевое действие, которое совершается коммуникантом в конкретной ситуации общения в форме диалога или монолога (диалогизированного монолога) с учетом факторов речевой ситуации: участников общения (адресант, адресат), мотива, цели, предмета речи, обстоятельств (место, время и другие значимые условия), канала общения (устная, письменная речь и пр.), речевого жанра. «Всякое высказывание, как бы оно ни было значительно и закончено само по себе, является лишь моментом непрерывного речевого общения», – пишет М. М. Бахтин [37, с. 105].

В определении речевого поступка мы сознательно делаем акцент на намеренности высказывания, так как намеренность является той силой, которая побуждает человека совершить речевой поступок или оставить его «в себе», нереализованным во внешнюю речь.

А. А. Леонтьев вслед за Л. С. Выготским так определяет намеренность: «Намеренность есть способность субъекта осуществить выбор из ряда возможных действий, используя ориентировку в факторах, обуславливающих ситуацию выбора. Иначе говоря, понятие намеренности предполагает не просто “запуск” действия, а ориентировочную активность, в ходе которой человек принимает решение о совершении именно данного, а не другого действия. А это означает, что он учитывает в ходе ориентировки и цель действия. Поэтому в качестве антонима намеренности выступает случайность». Далее автор приводит пример, отражающий суть речевого поступка: «…мне причинили боль, меня оскорбили и т. д.,– я могу произвольно затормозить реакцию, “взять себя в руки” и, скажем, смолчать, а не ответить таким же оскорблением. Это уже довольно высокая степень регуляции своего поведения. На еще более высокой ступени такой регуляции я не просто смолчу или отреагирую, а – в соответствии с анализом ситуации и с намеченной целью – выберу оптимальный способ реагирования. Например, намеренно сделаю вид, что не слышал оскорбления, или намеренно отреагирую на него шуткой» [180, с. 158–159]. Приведем аналогичную педагогическую ситуацию: высказывая свое неодобрение поведению ученика на уроке, учитель вместо резкого (возможно, и грубого) замечания, использует прецедентный текст: «О чем шумите вы, народные витии?»

Речевой поступок совершается непременно в кризисной ситуации, когда у человека возникает необходимость, потребность разрешить некую нравственную проблему, сделать выбор и принять решение.

Как правило, с общением связывают понятие воздействие: «в сущности, любое общение – это речевое воздействие» [180, с. 256], «каждый речевой поступок, реализуя коммуникативное намерение говорящего, тем самым оказывает определенное воздействие на слушателя» [119, с. 69]. В. А. Артемов справедливо отмечает, что речевые формы не только и не столько содержат в себе сообщение о чем-нибудь, сколько направлены на изменение воли, деятельности и поступков другого человека [23].

В связи с тем что коммуникативное намерение речевого поступка всегда связано с иллокутивной силой воздействия, то высказывание включает в себя аргументацию как «одну из многих возможностей речевого воздействия на сознание человека». В.З. Демьянков замечает: «Далеко не всегда, когда пытаются склонить на свою сторону, прибегают к логически связным аргументам: иногда достаточно просто дать понять, что позиция, в пользу которой выступает пропонент, лежит в интересах адресата; защищая эти интересы, можно еще воздействовать на эмоции, играть на чувствах долга, на моральных установках» [100, с. 13]. В этом случае мы различаем качество РП, его позитивный либо негативный характер. Уместность аргументации, то есть «вписываемость в ситуацию, а точнее, в структуру ситуации в аспекте динамических процессов, вложенных в саму схему воздействия как такового», а также «социально обусловленное отношение адресата к действиям аргументатора» [100, с. 16] предопределяют ее эффективность. О состоявшемся (удачном) аргументировании можно говорить в том случае, «когда иллокутивный акт стал перлокуцией, т. е. когда адресат будет убежден» [там же, с. 20]. Следует заметить, что эффективность результата РП может быть обнаружена спустя время N – в этом мы также видим характерную черту речевого поступка.

Итак, определяющими факторами речевого поступка являются его этическая основа, воздействующая (со стратегией на взаимодействие) функция и выбор коммуникантом оптимальных действий (речевых и неречевых) в кризисной ситуации общения.

Обратим внимание на следующее положение: совершая РП, цель которого – воздействие на адресата, адресант далеко не всегда может рассчитывать на немедленный результат, который ожидает от слушателя (читателя), важно прежде всего стимулировать его «активную ответную позицию», обрести взаимопонимание с тем (теми), к кому обращена речь. Как пишет М.М. Бахтин, «…активное ответное понимание услышанного <…> может оставаться до поры до времени молчаливым (выделено нами. – З.К.) ответным пониманием», «…это, так сказать, ответное понимание замедленного действия: рано или поздно услышанное и активно понятое откликнется в последующих речах или в поведении слышавшего» [35, с. 260]. Воздействующая роль слова и, прежде всего, речевые поступки личности влияют на мысли, взгляды, взаимоотношения людей в социуме. Н. И. Жинкин справедливо утверждал: «Мысль вырабатывается не отдельным человеком, а в совместной человеческой деятельности. Для того чтобы участвовать в дальнейшей разработке некоторой системы мыслей, необходимо результаты интеллектуальной работы одного человека “транспортировать” в голову другого. Таким “транспортером” мысли является язык, а его реализатором – речь» [111, с. 149].

Итак, можно заключить, что любой речевой поступок есть речевое действие (речевой акт), однако далеко не всякие речевые действия становятся речевым поступком:

РП = РД, но не любое РД = РП,

что происходит в случае утраты следующих признаков поступка: наличие кризисной ситуации, нравственной проблемы, требующей решения путем воздействия на себя или другого. Одно и то же высказывание в зависимости от условий конкретной коммуникативной ситуации может квалифицироваться как речевое действие или как речевой поступок.

Представим условно наши рассуждения об отличии РП и РД в виде формулы, где Ск – кризисная ситуация, С – ситуация вне кризиса, Пн – проблема с нравственной основой, П – проблема вне нравственной основы, В – воздействие (на себя или другого):

(1) Ск + Пн + В = РП

(2) Ск + П + В = РД

(3) С + П н = РД

(4) С + В = РД