Новая Луна

– Они приставили нож к моему горлу, Рафа!

Луна видит, как мать касается шеи пальцами, трогает лезвие ножа в своих воспоминаниях.

– Это всего лишь меры безопасности.

– Они бы меня убили?

Луна снова передвигается так, чтобы в узкой смотровой щели появились оба ее родителя. Отец сидит на кровати. Он выглядит маленьким, съеженным, как сдувшийся и поблекший аэростат.

– Они нас защищали. Любой, кто не Корта, оказался под подозрением.

– Аманда Сунь – не Корта. Я не видела ножа у ее горла.

– Муха. Все знают, что ваши люди используют биологическое оружие.

– «Ваши люди».

– Те, кто связаны с Асамоа.

– На вечеринке были и другие Асамоа. Абена Маану, например. Я не видела, чтобы к ее горлу приставили нож. Ты имел в виду всех моих людей или только некоторых?

– Зачем ты это делаешь?

– Потому что твои люди, Рафа, приставили нож к моему горлу. И я не слышу от тебя ничего, что свидетельствовало бы о том, что они бы меня не зарезали.

– Я бы никогда не позволил им это сделать.

– Если бы твоя мать отдала приказ, ты бы их остановил?

– Я бу-хвэджан «Корта Элиу».

– Не оскорбляй меня, Рафа.

– Я сержусь из-за того, что наша охрана приставила нож к твоему горлу. Я сержусь из-за того, что ты оказалась под подозрением. Я в ярости, но ты же знаешь, как мы тут живем.

– Да. Что ж, возможно, я не хочу здесь жить.

Луна видит, как Рафа вскидывает глаза.

– Я знаю, как мы живем в Тве. Это хорошее место, Тве. Это безопасное место. Там мои люди, Рафа. Я хочу отвезти туда Луну.

Луна ахает. Лаз такой тесный, что она не может прижать ладони ко рту в попытке заглушить звук. Они могли услышать. Хотя… В Боа-Виста и так полным-полно охов и шепотов.

Рафа вскакивает. Когда он сердится, то подходит близко, на расстояние вздоха. На расстояние плевка в лицо. Лусика Асамоа не отступает.

– Ты не заберешь Луну.

– Здесь она не в безопасности.

– Мои дети остаются со мной.

– Твои дети?

– Ты разве не читала никах? Или тебе слишком не терпелось прыгнуть в постель к наиболее вероятному наследнику «Корта Элиу»?

– Рафа. Нет. Не говори этого. Не опускайся до такого. Это на тебя не похоже.

Гнев Рафы теперь разгорелся. Гнев – его грех. Другая сторона его приветливости: он легко смеется, забавляется, занимается любовью. Легко приходит в ярость.

– Знаешь что? Возможно, твои люди планировали…

– Рафа. Прекрати. – Лусика прижимает пальцы к губам Рафы. Она знает, что приливы и отливы его ярости одинаково быстры. – Я бы никогда, ни за что не стала интриговать против тебя – ни я, ни мои люди – ради того, чтобы заполучить нашу дочь.

– Луна остается со мной.

– Да. Но я – нет.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. Это твой дом. Со мной. С Луной.

– Здесь небезопасно для меня. Для Луны здесь небезопасно. Однако никах не позволит мне ее забрать. Если бы ты хоть раз попросил прощения за то, что ваши эскольты приставили нож к моему горлу, все могло быть иначе. Ты рассердился. Ты не извинился.

Теперь ее отец говорит, но Луна не слышит его слов. Она ничего не слышит, кроме шума внутри головы – это звук, с которым наступает худшая из всех вещей в мире. Ее мамайн уходит. Что-то сжимается в груди. Голова кружится от ужасного свиста, как будто воздух и жизнь утекают прочь. Луна выбирается из закутка в голове Ошоси, ползет прочь от потайного местечка, в котором подслушала слишком многое. Она исцарапала туфельки и порвала свое платье от Пьера Кардена о грубый камень.

После дождя мертвые бабочки превратились в мусор на поверхности воды. По краям водоемов их крылья образуют лазурную пену. Луна Корта сидит среди трупов.

– Эй-эй-эй, что случилось? – Лусика Асамоа приседает возле дочери.

– Бабочки умерли.

– Они живут недолго. Всего день.

– Они мне нравились. Они были милые. Это несправедливо.

– Мы такими их создаем.

Лусика скидывает туфли и садится на камень рядом с Луной. Болтает ступнями в воде. Синие крылья прилипают к ее темным ногам.

– Вы могли бы сделать так, чтобы они жили дольше одного дня, – говорит Луна.

– Могли бы, но что тогда они будут есть? Куда полетят? Они украшения, как флаги на Фестивале Ямса.

– Но это не так, – говорит Луна. – Они живые.

– Луна, что случилось с твоими туфельками? – спрашивает Лусика. – И твоим платьем.

Луна глядит на плавучие острова из бабочек, медленно дрейфующие вниз по течению.

– Ты уходишь.