Сборник рассказов по академкам

Сборник рассказов по академкам
Ясмина Сапфир

Сборники (Сапфир)
Я сэлфийка, способная ткать материальные иллюзии. Их можно пощупать, схватить, но живут они очень недолго. Мир людей, без магии и волшебных рас однажды наскучил, и я стала навещать Темную Империю. Технический прогресс изменил Темную Империю, придал ей изюминки современности. Я же посещала ночные клубы и бары очень могущественного и загадочного существа – Эльрика Северного. И однажды мне повезло столкнуться с ним лично… А что было потом… потом… Это уже длинная история.

От автора: Два рассказа можно прочесть совершенно бесплатно. Я дарю их читателям, чтобы "распробовать" мои произведения, циклы)

Ясмина Сапфир

Сборник рассказов по академкам

Истинная дочь варвара

Что такое цивилизованный варвар из миров перекрестий? Это одна-две сотни килограмм живого веса, которые любят три вещи: есть, воевать и заниматься сексом.

Что такое жена варвара? Это укротительница дикого животного, женщина во всех смыслах слова и еще в нескольких, непереводимых на общий язык.

Что такое дочь варвара? Вот тут есть варианты. Главное, чтобы у варвара был еще сын, желательно – сыновья. Десяток – вообще счастье. Тогда дочь варвара – это девушка, которую все защищают и оберегают. Нежный цветок, хрустальная ваза, принцесса за живыми брутальными стенами-братьями… Если соседские хулиганы недружелюбно смотрят в ее сторону – у них немедленно появляются проблемы с зубами. А если смотрят слишком дружелюбно – еще и с ногами. Конечно, в магических мирах есть энергия жизни и мощные колдуны, что лечат с ее помощью. Выращивают зубы, восстанавливают кости, органы и прочие составляющие варварской тушки. Но позор обеспечен нешуточный. По крайней мере, на моей родине – в Свободной Ойлитанне, мире мрагулов.

Уступить в драке для мрагула – все равно, что для землянина оказаться голым перед тысячами расфуфыренных людей на каком-нибудь чопорном официальном собрании. Ойлитанну с нами делила только одна раса – истлы. Но это уже совсем другая история.

А вот как вы думаете – что такое дочь варвара, у которого нет сыновей? Хуже того, жены у него нет тоже – умерла из-за несчастного случая. Такого, что даже энергия жизни уже оказалась бессильна.

Я вам расскажу. Это сын, жена, врач и психотерапевт в придачу. И в результате – мужик, неврастеник и нескладный, неуверенный в себе подросток.

Меня зовут Слася Вольк, и я та самая дочь варвара. Правду сказать, у меня есть еще две сестры. Но они покинули отчий дом в рекордно быстрые сроки. Вначале сбежали от нас к бабушке, где прожили без малого семь лет, а затем поступили в Академию Внушения и Наваждения. Уехали учиться пудрить врагам мозги, а своим прочищать их от неуместных и ненужных мыслей. Например, от мыслей о том, чтобы обидеть слабую мрагулку.

Друзья и приятели часто спрашивали отца, откуда в его здоровой, нормальной, хотя и неполной варварской семье внушатели? Знаменитый боевой генерал Натэл Вольк потешно сводил брови домиком и разглагольствовал, беспрестанно жестикулируя:

– Как откуда? От тещи, конечно же! Я всегда замечал в Зарре невероятные способности к мозгокрутству. Даже неоднократно испытал их на себе и готов поклясться – дар у тещи мощнейший. Всем мозгокрутам на зависть! Умудрилась же она убедить меня доверить кровиночек – старших дочерей – такой ведьме. А уж как она пудрила мозги знакомым, соседям, залетным гостям… М-м-м… Песня. Даже, можно сказать, походный марш! Бедные ведь до сих пор уверены, что любовь тещи к утренним пробежкам в одном белье – невинная причуда. И вообще характер у Зарры золотой, потому и такой тяжелый. Металл все же… Вот его-то она и передала старшим внучкам – через поколение. Потом решила, что этого мало, и прибавила дар мозгокрутства. Чтобы окружающим уж совсем мало не показалось. Три ведьмы в доме – не роскошь, а средство избавиться от общества зятя.

В общем, мы с отцом остались жить вдвоем.

Меня обучали всему, что должен уметь «настоящий мужчина». В совершенстве владеть булавами, мечом и плетью. Ломать челюсть и выбивать несколько зубов с одного удара. Выражаться так, чтобы у самых подкованных в ругательствах варваров уши свернулись в трубочку, и «соблазнять женщин с одного взгляда». Тот факт, что последнее мне понадобится в последнюю же очередь, не волновал отца ни капли. Он оторвался на мне по полной программе. Ни один сын не выдержал бы таких издевательств.

Побудку в пять утра, тренировку на бегу отбивать булавы, летящие точно в голову и сразу – мстить тем «несчастным и недалеким», что их бросили. То есть – родному отцу. Слава богу, побить его не удавалось даже сотням воинственных варваров из соседних племен мрагулов. Проще завалить зейлендского мамонта ударом кулака в ягодицу или пинком разрушить каменную стену. В противном случае – ходить бы Натэлу на костылях как минимум. Ничто так не подогревает боевой дух и не тонизирует ранним утром, как запущенный в голову тяжелый предмет. Человеческий кофе рядом не стоял.

Особенно если этот тяжелый предмет швыряет любимый отец, приговаривая: «Видишь ли, дочка, ни один уважающий себя мужчина не пропустит удар булавы в темечко. А те, что пропускают, уже не помнят – уважают их или нет. Некоторые даже не помнят – мужчины ли они».

Если мне не удавалось связно прочитать наш любимый стих после трех бутылок мортвейна, отец оставался крайне недоволен. Целую неделю после этого мы пили и читали стихи, снова пили и снова читали. С тех пор мортвейн меня вообще не берет.

Неудивительно, что я была просто счастлива, когда поступила в Академию Войны и Мира.

Но здесь меня ждало очередное разочарование. В первый же день на новом месте учебы мне объяснили, чего стоит девушка, которая умеет втолковывать свою позицию лишь кулаками, делать комплименты только отборным матом и красить лицо исключительно в боевую раскраску родного племени.

На первой же лекции я поняла, что придется нести бремя изгоя. Но вот сделать меня омегой, козлом отпущения, у одногруппников не получилось. Я слишком хорошо помнила фирменный отцовский удар «с ноги под зад противника». После парочки таких меня признали «невменяемой, опасной для жизни стервой» и оставили в покое.

И я надолго осталась одинокой, непонятой дочерью одинокого варвара. Что, впрочем, не так плохо, как виделось с первого взгляда. Возвращаться домой не хотелось совершенно. Выбирая между ежедневной муштрой отца и занятиями по военной подготовке, я понимала – Академия просто пятизвездочный курорт. Сравнивая соседских парней с безумными одногруппниками, что пытались надсмехаться надо мной и проводили в медкорпусе почти каждое утро, я сделала вывод – студенты милашки.

Вот только иногда отчаянно не хватало кого-то, с кем можно поделиться горем и радостью, общаться на равных. Того, кто увидел бы за суровой внешностью и варварским воспитанием «опасной стервы» ранимую душу, куда не стоит плевать – чревато для здоровья.

Впрочем, я так долго обходилась без друзей и подруг, что успела привыкнуть. Девушки из родного поселения с детства меня побаивались. Немудрено! Первые же попытки наших совместных игр привели к тому, что «подружек» «латали» энергией жизни несколько часов подряд, а на куклах оставалось лишь изучать расчлененку. Первые попытки общения с ребятами закончились так же, но по другой причине. Я им не нравилась.

Слишком широкие плечи, слишком мускулистые ноги и руки, слишком богатая на несовершенства кожа. А чего еще ожидать от девочки, что тренируется круглыми сутками, в перерывах жарит отцу бургуза и умывается исключительно самым жестким мылом? Помнится, кот, которого отец в порыве сострадания попытался отмыть этой гадостью, неделю плевался и линял.

Натэл не расстроился ни грамма.

«Видишь, дочка, как действует на неокрепший организм наше крепкое мыло? – сообщил он, ткнув пальцем в несчастное животное. – Вот почему именно мрагулы – венец творения! Мы выживаем где угодно. В космосе, на солнце, даже среди сальфов».

Впрочем, пожив у нас еще с пару недель, кот оброс шерстью и научился ловить ляжки бургуза на лету, в двух метрах над полом. Если животному внезапно не удавался любимый трюк или отец сильно промахивался и мясо улетало в никому не известном направлении, следовал крик «Апорт!». Кот уходил на некоторое время, видимо – на поиски, но возвращался всегда с добычей. Если и не с выброшенной в необозримые дали ляжкой, то хотя бы с лично убитой крысой.

«Видишь, дочка, – вновь тыкал пальцем в нового питомца Натэл. – Никто не может устоять перед бургузьей ногой».

И в этих его словах было гораздо больше смысла, чем думал отец. Несколько раз, играя с котом, он сбивал с ног соседских сыновей. А вот нечего всяким там изучать боевую магию во дворе! Надо вовремя прятаться и всегда помнить – в руках боевого генерала мрагулов даже вишневая косточка может превратиться в оружие массового поражения. Однажды метким броском бургузьей ноги в окно отец опрокинул на спину тамгара. Крупное животное, размером с земного носорога и такое же тучное, зачем-то забрело из ближайшего леса в наш поселок. За это и поплатилось. Минут пятнадцать тамгар пытался встать, потешно размахивая в воздухе короткими, похожими на тумбы, ногами, а затем улепетывал так, как не всякому земному рысаку под силу. С тех пор тамгары из чащоб не показывались.

Я прекрасно осознавала все свои плюсы и минусы. С раннего детства привыкла к тому, что окружающим гораздо чаще хочется бежать сломя голову, чем подружиться. Пока у меня не появилась первая подруга…

В тот день ничто не предвещало беды. Розоватое здание Академии на фоне розового рассветного неба напоминало мне почему-то о разведенной в воде крови врагов. Об этом очень часто рассуждал отец.

«Видишь ли, дочка, нет ничего лучше для мытья пола и посуды, чем разведенная в воде кровь врагов – в пропорции три к одному. Проверено в походах! Желчи у бедолаг столько, что она убивает всех известных микробов, а неизвестных калечит так, что те завидуют мертвым», – говаривал Натэл Вольк всякий раз, когда я занималась уборкой. Я пользоваться его советами не рисковала и применяла ненавистное отцу «химическое оружие» – то есть моющие средства.

«Видишь ли, дочка, эти ужасные химиФЕкалии создали истлы, чтобы истребить мрагулов подчистую. Потому что в войнах мы их били не раз. Вот заразы и решили – тихой сапой извести!» – комментировал всякий раз Натэл Вольк и демонстративно уходил из дома до окончания уборки.

Но вернемся к тому самому дню икс.

Птицы нервно чирикали в ветвях – вчера наша группа случайно в очередной уже раз подожгла дерево во дворе корпуса. Похоже, пернатые все еще вспоминали тот эффектный столб пламени от земли до неба и водяные облака, что обрушили на него водники. Тогда душем окатило всех в радиусе многих метров: преподов, студентов, котов и, конечно же, пернатых.

Несколько больших мух ошарашенно бились в оконное стекло моей квартиры. В общежитии Академии Войны и Мира учащимся выделялись отдельные квартиры и общие – на несколько существ. Мне дали отдельную. Поначалу я переживала и даже расстраивалась из-за отсутствия соседки. Мусор попросить вынести – и то некого! Не говоря уже о том, чтобы кто-то разбудил тебя в два часа ночи и еще два часа рассказывал про «потрясающее свидание». Или того хуже – до самого утра рыдал «какой он козел»…

За такое хочется убить, но иногда такого просто хочется. Словно есть некое удивительное волшебство в глупых подростковых задушевных беседах под одеялом «из кровати на кровать».

Но потом я оценила одиночество.

Никто рядом не храпел. Студентки моего потока то и дело ругались из-за того, что одна не давала другой спать и храпела как «холостой мамонт», «десять варваров вместе взятых», «сорок диких кабанов на водопое». Почему мамонт мог храпеть только неженатым, варвары – лишь большой компанией, а кабаны – исключительно на водопое, я так и не поняла.

Следующие разборки между «дружными соседками» я наблюдала в коридоре общежития. Две таллинки часа три занимались перетягиванием зеленых шаровар, пока те не треснули и не приказали долго жить. И только в эту минуту выяснилось – хозяйка штанов нашла их под подушкой у соседки. «Зараза, которая тащит все, что плохо лежит» планировала прикупить именно эту модель на распродаже, но опоздала на полминуты. Вот и решила позаимствовать обновку хотя бы на день…

Последней каплей, после которой я твердо решила, что уж лучше завести зейлендских тараканов, чем соседку, стала худощавая истла возле моей двери. Случилось все в тот злосчастный день, который с самого утра представлялся мне совершенно обычным для Академии Войны и Мира.

Когда за окнами совсем стемнело и фонари уже не просто светили – грозили выжечь глаза к черту – я решила немного прогуляться. После отцовской муштры и тренировок мне никакие ночные променады не страшны. Посмотрела бы я на того маньяка, что решится напасть на дочь знаменитого генерала Натэла Вольк! В последний раз посмотрела, перед похоронами…

А дышать свежим воздухом, напоенным запахом ночных цветов, полезно для нервов. Нынче как раз выдался «день изгоя». Это такой традиционный подростковый праздник. День, когда тебе ненавязчиво так напоминают, что одиночество – не выбор, а вынужденная мера, чтобы избежать гадостей от добрых одногруппников.

После занятий сокурсники отправились отмечать день рождения сестры Райлины – сальфийки с нашего потока, а меня позвать «забыли». Позже мне будто бы невзначай подкинули приглашение под дверь. Словно вдруг вспомнили, что в группе на одну студентку больше. Но я решила гордо проигнорировать запоздалое раскаяние сокурсников и прогуляться под луной. То есть под окнами малого актового зала, где и происходила вся вакханалия. Моя цель была проста и понятна. Любой, кто случайно выглянет в окно или выйдет на улицу, наткнется на Сласю Вольк, обиженную в лучших чувствах и готовую обидеть остальных. Бить не буду, так, припугну. Обычно варвары перекрестий слабаков не трогали. Неспортивно, не вызывает уважения, да и молодецкую удаль особенно не потешишь. Пока развернешься, пока разомнешься – глядишь, а противник уже лежит лапками вверх. Да и жалко таких… А к слабакам мы причисляли всех, кроме скандров с мрагулами. И усердно распускали слухи о собственной драчливости, несговорчивых характерах и буйных темпераментах. Подтверждали страшными байками из родного мира, щедро приправленными ударами кулака о ладонь. На посошок демонстрировали собственные шрамы, в деталях и красках описывая, что сталось с теми, кто их оставил. Слабые духом обычно срезались где-то на середине. Совсем хилые – на первых фразах начинали подергиваться и суматошно искать, куда бы спрятаться.

И вот решила я выйти из комнаты, толкнула дверь – а та не поддается. Нет, я понимаю, когда тебе не подчиняется крепость, вражеское войско, на худой конец – мультиварка! Но чтобы родная дверь?!! Такого подвоха я уж никак не ожидала. Поэтому толкнула еще раз. Снаружи послышался жалобный стон, витиеватое объяснение – насколько я добра и гуманна – и торопливые стуки коленями об пол. Кто-то энергично отползал по коридору, честя меня на чем свет стоит. И я, естественно, не могла не выяснить – кто это и за что мне такое счастье. То есть – с какого перепугу незваный гость посмел помянуть Сласю Вольк в столь неуважительном и многоэтажном пассаже. Нет, в родном поселении я слыхала и похуже. В основном от отца и чаще всего, когда у меня что-то не получалось на тренировках. Но все-таки.

Я распахнула дверь, и кто-то завизжал дурным голосом. Разразился еще несколькими нелитературными эпитетами и затих. Я заглянула за дверь и обнаружила там истлу. Глаза девушки выпучились и смотрели на меня так, будто это не она, а я подпирала чужую квартиру, за что случайно и схлопотала по самым мягким местам.