Хроники Вторжения

Хроники Вторжения
Ярослав Веров

Кто – нет, ну кто? – сказал, что внеземным цивилизациям нет дела до нашей заштатной планетки?

Чушь и ерунда!

Трое веселых парней, поневоле оказавшихся участниками весьма своеобразных событий, обнаруживают: Земля – это давняя "сфера национальных интересов" черт-те скольких разнообразных рас пришельцев. Причем пока одни атакуют нас всего лишь ноосферными фантомами, другие уже готовятся к истинному вторжению…

Что делать?

Действовать!!!

Ярослав Веров

Хроники Вторжения

«Много горя от ума»

I

Мы, профессионалы, к написанию произведения относимся как к игре, творческой игре. Это начинающие авторы пусть переживают – достаточно ли самобытна и прихотлива сюжетная линия их произведения. А мы воробьи стреляные, для нас главное – игра, а остальное само возникнет.

Конечно, когда садишься за свой рабочий стол крепкого мореного дуба, уставленный всякими письменными принадлежностями, – тут тебе и остро отточенные мягкие и твердо-мягкие карандаши фирмы «Кох-и-Нор», чернильница черного мрамора с золотистыми прожилками «Братья Штрауберы», серо-голубая бумага «Гольдмунд Лтд» с маленькими, хаотически разбросанными блестками; непременный набор шариковых ручек: с волнистой поверхностью, с разноцветными стержнями, с профилированными закручивающимися элементами, – то воцаряется во внутреннем мире писателя гармония творчества. Профессионалы тем от любителей и отличаются, что эстетика письменного стола для нас не самоцель, а творческая необходимость.

Да только сегодня я что-то не в форме. Мандраж чистого листа? С чего вдруг? Викула, ты это кончай, ты же матерый писатель. На трех писательских конференциях премии получал. Хм-м…

Затянул пояс халата, пододвинул кресло поближе к столу, включил настольную лампу. Наклонил пресс-папье, отпустил – полюбовался как оно нехотя, с ленцой покачивается. Взял в правую руку свой неизменный «Паркер», в левую взял остро отточенный «Кох-и-Нор». А мысль скользит, растекается, не желает трудиться. Не в своей тарелке я нынче. Валерьянки хряпнуть, что ли? Нельзя же, в самом деле, так начинать. Ведь не первую, в самом деле, повесть начинаю. Ладно. Повертел «Паркер». Пододвинул чистый лист бумаги, удобно положил руки на стол.

Закрыл глаза – перед глазами мрак. Стал вспоминать, о чем же хотел писать. Но ничего мало-мальски касающегося моих литературных замыслов не вспоминалось. Возникла картина – Стелла варит кофе, я просматриваю утренний номер «Независимого обозрения». Настроение само собою приподнятое – сейчас Стеллочка уйдет на свою работу, и я наконец предамся литературным фантазиям. Возникнут лица персонажей – главных, второстепенных и просто проходных; отвратительные хари отрицательных темных личностей, для человеческой цивилизации весьма небезопасных; возвышенные, одухотворенные лики героя и героини, спасителей человечества. С упоительным, вкусным жужжанием начнет раскручиваться запутанный сюжет – погони, пытки, казни, приключения духа. Звездолет внушительных размеров терпит бедствие прямо в открытом космосе. Сигналы СОС. Мерзкая вражеская цивилизация, отвратительная, картавая, гундосая. Прибывают первыми. Мародерствуют. Герои в плену. Там, в темном тюремном трюме и происходит их первое знакомство, вспыхивает горячее взаимное чувство. Хорошо, черт возьми, бляха муха! Все-таки, я гений, что бы Сенька ни трындел. Лепит свои боевухи, все меня вербует в соавторы, чтобы побыстрее объем нагонять. Мания у него – восьмитомник выпустить. Цикл романов – «Менты из шарового скопления», «Инопланетянин в законе», «Галактическая стрелка», «Наезд у Альфы Центавра». Оно, конечно, соблазнительно, но у меня есть своя песня, свои идеи…

Но лишь Стеллочка отчалила, забрался первым делом в бар, для вдохновения и расширения сосудов мозга. Ну, переусердствовал, ну бывает. Ну и что? Мы же профессионалы. Нам не привыкать. Когда проспался, вышел на прогулку. Иду, а перед глазами терпящий бедствие звездолет. Уже и название для него родилось – «Арктурианец Стерх». С таким названием аванс под роман получу моментально.

Гляжу, а ноги прямо в редакцию несут. Э нет, братец, говорю себе. Так не пойдет. Ты сперва пойди попиши, а потом уж – в редакцию, с черновиком первой главы.

Кажется, я отвлекся. Надо сосредоточиться. Нет, валерьянку глотать не буду, принципиально. Лучше водки, грамм пятьдесят.

Из мрачных глубин сознания всплыло веское, вибрирующее токами высокой частоты название – «Вторжение». Звучит в высшей степени харизматически, почти как «Нирвана».

Рука легла на чистый лист. И перо «Паркера» понеслось, заскользило с профессиональной легкостью. Быстро возникли очертания города в легкой, да нет, пожалуй, в густой, почти лондонской дымке.

Призрачно расплывающиеся огни реклам, бегущие неоновые строки, и нескончаемым потоком идут люди. И название появилось – «Диптаун».

Название знакомое – тем лучше для читателя.

Вот сюда, в это средоточие цивилизации должны вот-вот вторгнуться кошмарные «иные». Да, это будет фейерверк, огненная потеха, черт возьми. «Кох-и-Нором» очеркиваю ключевую фразу – «она стояла у самораздвигающихся створок дверей космопорта и нервно теребила поясок плаща, туго перетягивающий тонкую талию. Она кого-то ждала, а он задерживался…»

И вот тут меня захлестнула непонятная, небывалая волна. Нет, не вдохновения, а чего-то нездешнего, пугающего своим неземным происхождением. И я оказался в центре событий.

Левая рука, та самая, которая с карандашом, помимо моей воли начала быстро писать от середины листа к левому его краю. Я наблюдал как сторонний наблюдатель, весь во власти неземной волны. Когда карандаш наконец оторвался от бумаги, я подумал – хорошо бы принести зеркало и прочитать. А потом еще водки выпить. Или нет, сперва водки, а потом зеркало. Или нет, лучше коньяку.

Прошел в залу, к бару. Еще подумалось, где это Стелла запропастилась так долго? Нет, ничего пакостного я не думал, но все-таки. А коньяк оказался в холодильнике. Говорил ей, лапочке, коньяк холодным не пьют, а вот водку пьют именно холодной. Пришлось разогревать на плите. Перегрел – волнение, бляха муха. Пил горячим чуть не сжег гортань к чертовой матери. Обозлился и полез в шкаф за зеркальцем для бритья.

Вот что в зеркале прочитал.

«Зачем вы вышли в космос, мерзкие земляне? Теперь мы вас ненавидим. Ваши вояджеры и пионеры перехвачены нами у границ системы и изничтожены. Вы возомнили себя великой космической цивилизацией, царями космоса, жалкие приматы. Мы посчитаемся с вами».

Да, дела… Контакт, бляха муха. Наверное, следует что-то им ответить – не зря же они пол-листа мне оставили. Значит, правое полушарие моего мозга у них под контролем, а левое – свободно. Так и напишем: «Кто вы такие?»

«Мы – Дефективные. Так зовем мы себя, так знают нас другие цивилизации. Чтоб у тебя руки отсохли, мерзкий землянин!» И это пишет моя левая рука, черт ее побери! Какие-то они нелогичные. Может и вправду дефективные?

«Эй, – пишу, – придурки. Вы и в самом деле дефективные!»

«Не пиши нас с маленькой буквы, гад! Ты о человечестве подумай. А пока вот тебе!» И левая рука с силой ломает остро отточенный грифель «Кох-и-Нора». Зря вы так, парни. Знаете ведь, что мне ответить нечем – не ломать же мне свой собственный «Паркер»!

«Чем контактировать теперь будете?» Написал и злорадно ухмыльнулся – вот теперь помучайтесь невозможностью самовыражения! Не тут то было – левая рука потянулась к стакану с карандашами и выхватила еще один «Кох-и-Нор». И заходила строчить.

«Мерзкий, невкусный гуманоидишко! Хомо сапиенсишко гребаный! Писателишко задрипаный! (вот этого я им не прощу!) Мы через тебя, засранца, передаем ультиматум человечеству. Пункт первый: немедленно уничтожить все искусственные спутники вашей гребаной планеты, включая и Луну, которую вам предоставили миллиард лет тому негодяи с „Земли-2“, а вы, идиоты, не знаете как ею пользоваться. Пункт второй: установить режим полного радиомолчания в дециметровом диапазоне. Пункт третий: оставить, наконец, в покое наших друзей пылевых клопов – перестаньте пылесосить и вытирать пыль! Пункт четвертый: изгнать с поверхности планеты миссии всех инопланетных цивилизаций, которых мы у вас засекли в количестве одна тысяча семьсот тридцать восемь; все эти мерзавцы – наши противники, мы их всех ненавидим и презираем. Если возникнут проблемы с выполнением нашего ультиматума, придурок, сообщи нам немедленно – мы выдвинем другой ультиматум, более жесткий. И не вздумай продать нас представителям гребаной цивилизации арктурианских Стерхов! Остальным можешь – пускай трепещут нас, Дефективных!»

Посудите сами, какой был у меня выбор? Принять еще сколько-то там грамм на грудь, а там оно уже само пойдет, покатится под горку. Кончится все пивом и моей больной печенью, и Стеллочка вконец во мне разочаруется, а ведь всего полгода вместе живем. Или позвонить Сене, и попытаться сообща в этих рукописных трюках разобраться.

– Алло, не разбудил? Ну конечно, знаю, что ты по ночам спишь. Мне ведомо, что пробуждаешься ты в четыре утра и сразу за работу. А я так не могу. Стоп, Сенька, а ведь я по делу! Давай, собирайся и ко мне. Нужно очень!

– Нажрался, мил человек? – отвечает заспанный и недовольный друг Сеня.

– Я как раз себя в руках держу. Можно сказать, из последних сил. Понимаешь, левая рука помимо моей воли чудеса выделывает – выступает от имени инопланетян. И название у них, понимаешь, забавное…

– «Белочка» пожаловала? А пассия твоя, надо понимать, в отлучке?

– Да завеялась, понимаешь, куда-то.

– Ладно, подъеду, пригляжу, овца заблудшая. Ты бутылочку-то в бар верни.

Ишь ты, душевед сыскался. «Белочку» надо не по фразам, а по духу вычислять. А не можешь по духу, так по выражению глаз.

Вышел на балкон, постоял. Хорошо все-таки в природе, братцы.

Тихо, спокойно. Чего, спрашивается, человеку не спится среди ночи? А вот не спится человеку. Стоит под звездами, и черт его знает, что под этими звездами творится. И его большое сердце мерно, да нет, пожалуй, учащенно отстукивает мгновения обманчивой тишины. Неспокойно что-то в мироздании, тревожно. Да, что ни говори, приятно ощутить себя в центре событий.

К подъезду плавно причалила «Ауди-турбо», дешевок Сеня не признает. Сеня шумно выгрузил свой немалый объем. Ну хоть в смокинг облачиться не сподобился. Примчался спасать собрата по перу в спортивном.

Вы думаете, он мне поверил? Черта с два он мне поверил, пока я не усадил его в кресло и не дал ему в левую руку карандаш, а в правую – ручку. Он идиотски хихикал – уже лет двадцать ничего ручкой не делал, разве что в носу ковырял на писательских конвентах. «Че писать-то?» – спрашивает.

А у него левая-то уже пошла выводить. Вот, значит, какой у тебя, Сеня, почерк – женский, округлый, буквы крупные, разборчивые. Конечно, таким почерком по два романа в год не попишешь, диктофонщик.

Я зеркало приставил – гляди, мол, старик, чего выходит. Вышло вот что.

«Паскудный землянин! Влез не в свое гребаное дело. Уселся не в свое паскудное кресло. Откуда ты такой жирный выискался? Мы уже объявили один ультиматум. Теперь придется еще один. Хочешь иметь свой – давай, пиши. С красной строки. Гребаные земляне! Вы достали нас своей космической экспансией! Поэтому мы категорически требуем, по пунктам: во-первых, отключить все мобильные телефоны; во-вторых, отказаться от проекта космических гонок „Земля-Марс“; ну и в-третьих, перестать строить любые виды электростанций, кроме тепловых! А тепловых строить как можно больше! Что, писателишко, нравится тебе? Теперь давай, беги, ставь свою мерзкую цивилизацию в известность. Мы шутить не любим.»

Тут руки у Сенечки затряслись, карандашик на пол брякнулся. Сеня за сигаретку схватился. Ну это дудки. Курить – на лоджию.