Каменистая дорога. Оптимистичный стимпанк

– Ну ладно. Нам пора. Если мы не успеем к трапезе, сестра-наставница рассердится. А уж если сама Рейшина узнает…

– Рейсшина?

– Мать-проповедница Бригида. Старшие девочки прозвали её Рейсшиной. Но не вздумай сказать такое при сёстрах-наставницах.

– За кого ты меня принимаешь?

Лана спрятала памятную колючку, и они двинулись в обратный путь через задний двор в поминальный зал.

– Послушай, – после некоторой паузы спросила Хельма, – ты ведь деревенская?

– Ну, в какой-то мере…

– Я слышала про всякие народные… обряды. Ну, в середине лета. Костры там… и всё такое.

Лицо Хельмы густо налилось румянцем, а дыхание чуть участилось.

– Ну да. Хотя наш проповедник не очень это всё одобрял.

– А правда, что там… ну это… ночью после праздника… все могут делать… ну это самое…

– А вот это он совсем не одобрял.

– Прошу прощения, девочки…

Шапка невидимка не сработала. Девушки замерли на полпути через зал. Хельма сразу поникла, а Лана удивлённо обернулась. К ним подходила женщина в жреческом облачении. Её лицо скрывала ритуальная маска. Маска была грустной – для поминальной службы.

– Здравствуйте, мать, – представилась Петулания, сделав не очень удачный книксен; она была воспитанной девушкой и уважала клириков.

Проповедница остановилась в шаге от девушек. Блестящий лик поминальной маски застыл в выражении безутешного горя, скрывая настоящее лицо священнослужительницы. Лишь в прорезях Лана видела пронзительные светло-серые глаза.

– Ты кто? Я тебя не помню.

– Петулания. Петулания Кеслеш. Из Верхнего Ручья.

– Никогда не слышала. Твоего имени не было в списках. Как ты сюда попала?

Маска искажала голос женщины, делая его глухим, лишая эмоций и индивидуальности. Совершающий обряды не должен напоминать молящимся о своей человеческой сущности. Даже внешностью.

– Меня привезла… Сестра Морвин. Сегодня днём.

– Зачем?

Этот вопрос поставил девушку в глубокий тупик.

– Эта та самая… про которую говорили, что отбили от бандитов, мать-проповедница, – сдавленно пискнула Хельма.

– Мать-проповедница? Рейсшина, – подумала Лана и уже с опозданием поняла, что сделала это вслух.

– Я же просила, – простонала Хельма, лицо которой приобрело отчётливое сходство с поминальной маской.

Серые глаза в прорезях повернулись в сторону не в меру разговорчивой младшей послушницы.

– Она не виновата, это я… – вступилась Лана.

– …сама придумала? – маска сбивала с толку, но Петулания была уверена, что мать-проповедница была само ехидство.

– Ну я… в смысле… не надо её наказывать, пожалуйста.

Серые глаза пристально глянули на Лану.

– Повернись к свету, будь добра. Да, вот так.

Жрица мягко взяла рукой в тускло-синей перчатке Лану за подбородок и чуть повернула в сторону ближайшего светильника. Девушка хотела возмутиться, но мать-проповедница уже убрала руку, и Петулания ограничилась тем, что отступила на шаг.

– У тебя интересное лицо. Очень интересное. Говоришь, сестра Морвин?

Лана мрачно кивнула. Бесцеремонность матери Бригиды её несколько разозлила.

– Госпожа Аббе. Мать-наставница, вы зде… ой…

– А вот и она сама. Как нельзя вовремя.

Жрица повернулась к вошедшей в зал Морвин и сняла маску. К большому удивлению Ланы мать-проповедница Бригида Аббе оказалась весьма молода. И довольно красива. Если не считать бритвенной стали во взгляде и некоторого количества едва заметных веснушек на скулах и переносице.

Сестра-наставница присела в книксен. Учитывая комплекцию сестры Морвин, результат показался Лане довольно забавным. Она даже чуть заметно прыснула, но её несдержанности никто, похоже, не заметил.

– Я бы хотела знать, сестра-наставница Морвин, почему меня не оповестили о прибытии в эрмерий новой воспитанницы?

– Прошу прощения, госпожа Аббе, мы были уверены, что вы уже отбыли в город, и поэтому не сочли разумным…

– Мне пришлось немного задержаться. У этого неуклюжего механика снова отказала машина. Ехать посуху – слишком большой крюк. Не лететь же мне было планером? Они должны починить катер уже к утру.

– Приношу извинения, госпожа Аббе. Если бы я знала, то вне всяких сомнений оповестила бы вас незамедлительно…

Жрица неторопливо стянула шёлковые перчатки и бросила их на столик, рядом с маской.

– У вас есть отличная возможность это сделать, сестра Морвин. Прямо сейчас.

Сестра-наставница метнула нервный взгляд в сторону девушек.

– Дело в том, что… Что эта девушка не совсем воспитанница. Это личная просьба господина Крапника. Он хотел, чтобы мы приютили бедняжку на некоторое время. Неофициально. И… без лишней огласки.

– Вы же знаете, сестра Морвин, что я не люблю секретов. Особенно тех секретов, в которые меня не посвящают.

– Это была личная просьба господина Крапника, госпожа Аббе.

– Хорошо. Я планирую с ним в ближайшее время встретиться и, полагаю, он сможет сообщить мне подробности, – смилостивилась мать-наставница.