Человек в шляпе в стране Ксанад

– Ну ладно. Тогда могу только пообещать, что бросаться не буду.

– Хорошо, – девушка уронила руки с револьвером и бессильно откинулась на каменную стену.

Нога была вывернута и рассечена чуть выше щиколотки. Стопу защитил жёсткий высокий ботинок. Я подобрал валявшийся среди камней деревянный стек и начал отдирать полосу ткани от полы мундира.

– Что вы делаете?

– Шину, – я свернул в клубок импровизированный бинт, – и отложите подальше револьвер, пожалуйста.

– Это ещё зачем?

– Я попробую вправить. Это может быть очень больно. Вдруг вы случайно выстрелите…

– Боитесь, я вас застрелю.

– Не боюсь. Но вот вторую ногу себе прострелите запросто…

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – она оттолкнула от себя оружие.

– «Я тоже надеюсь» – подумалось мне.

Дальше по проходу было ещё несколько провалов, поэтому идти было не так темно, как вначале.

– Кстати, меня зовут Вероника. Можно просто Ника…

– Странно, я думал будет Вера.

– Это было бы слишком банально…

– А вы любите оригинальность? И пожалуйста, держитесь крепче, но при этом старайтесь меня не задушить.

– Я стараюсь, но вы постоянно спотыкаетесь…

– Это возмутительно, но никто не нашел времени здесь подмести. Постоянно что-то попадается под ноги.

– Вы всегда такой многословный.

– Нет, только когда несу красивых молодых женщин.

– Я могу идти сама…

– Не можете.

– А вдруг это просто вывих?

– Может быть. Но идти по этим камням вы всё равно не сможете…

– А вы правда были… ну… этим?

– Отпетым головорезом?

– Нет. Гвардейцем.

– Не был. Я штурмовик.

Вероника замолчала.

– Надо сделать привал.

Она разжала руки и сползла на пол, охнув, когда зацепилась больной ногой.

– Я думала, вы гвардеец.

Я молча кивнул. Дыхания на ответ уже не хватало. Последние полчаса шахта шла на подъём.

– Вы такой галантный. Вы должны были быть именно гвардейцем, а не штурмовиком…

Я пожал плечами.

– А кем вы были до войны? – не унималась девушка.

– Студентом-неудачником.

– Я так и подумала…

– Что неудачником?

– Что студентом. А вы от природы такой язвительный?

Я понял, что действительно вёл себя уж слишком раздражённо. Понятное дело, с раненой девицей на руках о побеге можно больше не думать. Но не мог же я её просто бросить? Или мог? Война меняет человека. Каждого. Просто никому не дано предугадать, как именно. Я видел, и как домашние, милые и глубоко интеллигентные мальчики превращались в умелых хладнокровных убийц, и как записные храбрецы бросались на дно окопа и цеплялись за всё подряд, только бы унтер не вытащил их за бруствер. А насколько изменился я? Во что превратился за проведённые на фронте годы бывший гимназист и завсегдатай школярных забав и приключений?

– Простите. Сейчас я передохну, и мы пойдём дальше. Судя по запаху скоро должен быть выход.

Вероника принюхалась.

– Это и есть «запах свободы»? Я бы сказала, что какой-то прямо-таки конюшней пахнет. Или хлевом.

– Не думаю. Просто какие-то звери. Но раз звери, значит, где-то недалеко есть выход.

– Ой! – Ника испуганно моргнула, – я забыла револьвер. Там, во время перевязки.

– Ну забыли, значит, забыли, – револьвер благополучно лежал у меня в кармане, но девушке совершенно необязательно было об этом знать.

– А вдруг это тигр? Тот самый? Людоед?

– Не думаю…

– Я слышала хищники любят прятаться в пещерах. Может и он где-то здесь таится.