Человек в шляпе и призраки прошлого

Мне стало его жалко.

– Думаю, что мы пока не закончили… – Шальгин нахмурился, – молчаливых китайцев довольно много. И ты ведь не работаешь без рекомендаций? Мало ли кто придёт к тебе за документами. Вдруг он из полиции? Кто тебе рекомендовал этого китайца?

Фитц поджал губы и с ожиданием посмотрел на дверь.

– Даже не думай…

Конрад вздохнул, понуро опустил плечи, потом моментально, словно подброшенный пружиной, вскочил, пинком опрокинул стол на жандарма, выхватил непонятно откуда пистолет, подскочил к стоявшей у дверей Линде и спрятался за ней, приставив пистолет к голове девушки.

– Я убью её! – истерично выкрикнул он, – только попробуйте сделать хоть один шаг…

Я застыл. Такого оборота я не ожидал, да и оружия у меня с собой не было. Викентий слетел со стула и теперь кряхтел, придавленный опрокинутым столом.

– Давай не будем спешить, – пробормотал я, лихорадочно пытаясь найти в комнатушке что-либо, пригодное в качестве оружия.

Линда, до которой только сейчас дошло, что происходит, резко побледнела.

– Нет… – всхлипнула она.

– Молчи, дура, застрелю… не вздумайте подходить – он лихорадочно переводил взгляд с одного из нас на другого, – бросьте оружие.

– У меня нет оружия, – честно признался я.

– Врёшь! Бросай или я выстрелю!!

– Не выстрелишь, – пробормотал Шальгин, пытаясь выбраться из-под стола, – у тебя одна заложница, а нас двое. Ты переживёшь её на пару секунд.

Глаза Линды расширились.

– Я прострелю ей ногу… – ухмыльнулся Фитц, – бросайте оружие.

– Бросай… – сказал я жандарму.

– Это глупость…

– Лучше бросить, я не хочу лишних жертв.

– Он пристрелит и её и нас…

– Бросайте! – заорал Фитц, пятясь к двери.

– Послушай… – начал я.

– Молчать! Или ты немедленно бросишь пистолет, или я прострелю ей ногу! Считаю до трёх! Раз…

Мы с Викентием переглянулись.

– У меня нет пистолета, – пробормотал я.

– Два…

Длинное багровое пятно вытянулось по стене от того, что только что было затылком Фитца. Он выронил пистолет и, развернувшись вокруг своей оси винтом, рухнул на пол. И только потом я расслышал звук выстрела.

– Чтоб… – только и произнёс так до конца и не вылезший из-под опрокинутого стола Викентий.

Оставшаяся одиноко стоять Линда медленно подняла руку к окровавленному виску, смазала кончиками пальцев кровь и, не поворачивая головы, поднесла руку к лицу. Потом её глаза закатились, и она сложилась, рухнув поверх тела Фитца.

Теперь выругался уже я.

В проёме возникла грузная высоченная фигура. В руке у неизвестного был внушительных габаритов револьвер.

– Я просил стрелять только в самом крайнем случае… – пробормотал Викентий, отбрасывая придавивший его стол в сторону.

Я нагнулся к девушке и ощупал висок и затылок.

– Она ранена?

– Нет, это кровь Фитца…

Линда тихо застонала и попыталась открыть глаза.

– Ты мог промахнуться и задеть её, – проворчал Шальгин в адрес незнакомца, попутно выворачивая карманы трупа.

– Я похож на человека, который может промахнуться? – пробасил тот.

– Каждый может промахнуться… даже я, – Шальгин недовольно поднялся, – у этого негодяя, похоже, ничего с собой нет. Никаких документов. Мы опять потеряли нить…

– Мне нужна вода и платок, – сказал я, – она не может идти в таком виде…

– Куда идти? – не слишком отчётливо пробормотала Линда.

– Куда угодно, только подальше отсюда. Не думаю, что мы сможем вразумительно объяснить полиции, что здесь случилось.

Глава четвёртая

Линда выбралась из ванной и теперь старательно вытирала голову вафельным полотенцем.

– «Ей повезло, что у неё короткая стрижка», – подумал я, – «у этого громилы просто гаубица какая-то, бедняга Фитц…»

Я перевёл взгляд на сидевшего в углу нашей гостиной незнакомца. Кожаные подтяжки охватывали массивные плечи, а на мускулистых загорелых предплечьях, видневшихся из-под закатанных рукавов, белели старые шрамы. Перебитый нос и рассечённый когда-то давно лоб шарма ему тоже не добавляли. От нечего делать незнакомец старательно протирал фланелькой тяжёлый револьвер.

– Сорок второй калибр? – спросил я.

– Он самый. Финк и Мейсон. Добротный и надёжный ствол. Не люблю новомодные пукалки…

– Кстати, я всё как-то забываю вас представить, – заметил Викентий, – Удо Крандт – прошу любить и жаловать.

Громила перекинул револьвер в левую руку и приложил указательный палец правой ко лбу.