Фронтир Индикона. Дорогами ветров. Часть III

Спустя час мы сидели в каюте и неспешно пили настоящий индийский чай с сушёными лимонами, сушками и манговым джемом. Кипяток подогревал позолоченный медный электросамовар, сделанный в форме воздушного шара с элементами стим-панка. Одно из конкурсных изделий на звание мастера из цеха электрики, которое я не так давно отправил Павлу.

– Чайку-то отсыпьте?

– Да забирайте весь, я, знаете, не любитель. Значит-с, говорите, большая орда?

– Тысяч семь-восемь. Точнее будет известно, когда проявят пленки. Ждать объединения орды смысла нет. Опасно, да и не прокормим мы столько пленных, – я расстелил карту на столе. – Сейчас мы тут. Ваш отряд высадится на девятом причале и рассечёт растянутые отряды вот в этой точке, тут можно поставить лагерь.

– Если добавите пороха я смогу использовать пневматические бомбомёты с корабля. Пленных для переноски у нас хватает с избытком.

– Тонны полторы могу выделить.

– Добро!

– Со стороны девятого причала к озеру Чемго выдвинется Дьярви с отрядами пикинеров и арбалетчиков. Также я выделю вам одиннадцать рот, часть из которых будет сосредоточена на девятом причале, а часть поступит в ваше распоряжение. Общее руководство и организация тыловых служб ляжет на штаб, ну а вы займетесь непосредственным командованием. В отряде Дьярви имеется рация и несколько радиотелеграфов. Пожалуй, добавлю три мортирки, болтомёты и пять бомбометов, ну и пушку Пакла.

– План понятен. Только с кем вы останетесь против южной орды дикарей то?

– А, – я махнул рукой. – Не забивайте голову, Павел. Поверьте, у меня и без отряда Дьярви найдется, чем удивить это воинство.

– Дай то бог! Значит-с, с утра к себе возвращаетесь? Я, признаться, хотел попросить вас прокатить меня на паралёте, но видно не судьба!

– Ну почему же? – я подмигнул Павлу. – Порох-то кто будет принимать? До базы я вас подброшу, а обратно вернетесь на аэрокатамаране.

Он заметно взбодрился и тут же заявил:

– Немедля предлагаю пропустить по стаканчику сливочного ликера из марулы. За успех, так сказать, нашего мероприятия!

– Поддерживаю обеими руками. Кстати, а куда наш Джон запропастился?

Павел устало вздохнул, немного понурил плечи и перекрестился:

– Упокой господь его душу. Пять дней уж, как должен был выйти. Как я понял, со слов герра Мартина, Джон решил пройти лес насквозь, да и сгинул.

– Ну накой чёрт его туда понесло?!

– Сложно теперь сказать, Ярослав Александрович. Американская душа потёмки. Давайте лучше поднимем по рюмашке за упокой души.

– Да погодите вы! Рано ещё Джона хоронить! Есть ли у вас отчёты наблюдателей и расшифровка радиограмм?

– Так там же эфир забит. В километре вокруг леса сплошной этот, ну как его?

– Белый шум?

– Так точно. Помехи, будь они не ладны!

***

Из-за обстрелов прорваться с ходу через узкую горловину у авангарда не вышло. Туземцы отступили, оставив у рогаток десятки раненых и стали дожидаться прибытия основных сил. Я вернулся очень вовремя. На следующий день орда пришла в движение. Масса дикарей заполнила поле до самого горизонта. Наблюдатели на змеях постоянно докладывали в штаб о прибытии всё новых и новых отрядов. Рядом с такой ордой наши три сотни смотрелись очень бледно. Прямо за рядами рогаток вторая и третья рота с щитами прикрывали арбалетчиков, за ними ряд пушек и мортирок, чуть дальше площадка воздушного шара, бомбомёты и большие мортиры. В глубине позиции полевой госпиталь, склады, лагерь для пленных и взлётная полоса. Со стороны леса и реки лагерь прикрывали два ряда рогаток и те же мортирки.

Наше техническое превосходство подавляющее, а позиции пристрелены. Но расслабляться не стоит. Случиться может всякое, как показывает опыт битвы при Изандлване, где бездоспешные зулусы с копьями и топорами разгромили полторы тысячи кадровых британских войск с нарезными ружьями, артиллерий, конницей и ракетами.

По последним данным против нас сосредоточено не меньше одиннадцати тысяч пехоты. Похоже подошла не вскрытая авиаразведкой часть западной орды. Вижу в бинокль, как колдуны кидают в котлы мох, грибы и какие-то чёрные семена. И я даже знаю что это – квалг. Некая жидкость, которой упарывались берсерки. Дрянь на какое-то время вводит в состояние ярости, нечувствительности к боли и боевого воодушевления. Хреново.

Передние ряды именти и миутини демонстрируют боевой танец, повторяющий движения воинов в бою. Именти вооружены щитом и коротким копьём. Муитини с деревянными дубинками они имитируют нападение, бросают копья и издают воинственные крики, демонстрируют «челночные» движения вперёд-назад, как бы выманивания для удара противника, плавающие, обводящие и отводящие движения щита и копья. Жонглируют словно фокусники. Начинаются церемониальные танцы шаманов.

Давайте, давайте ребята. Время работает на меня. Первые ряды пришли в движение. Понеслось! Объявляю готовность номер один. В отделениях раздаются свистки сержантов. Смыкаются ряды щитов, а арбалетчики взводят тетиву и накладывают болты. Людская волна накатывается на укрепления. То тут, то там кто-то падает, попадая ногами в ловушки и их место сразу занимают другие. Четко видны искаженные яростью лица. Крики сливаются в гул. Двести метров. Сто. Одновременно щёлкнули арбалеты, разряжая в толпу свои смертоносные подарки. Мы успеваем выстрелить четыре раза прежде, чем клокочущая яростью орда достигает рогаток и на короткое время задерживается.

Бойцы первого ряда кидают дротики, за ними второй ряд. Тех, кто перескочил за рогатки, встречают арбалетные болты и острые кописы. Задние ряды нажимают, образуется давка. Наша шеренга организованно отходит. Самое время. В верх уходит красная ракета. В лагерь подведён кабель на триста восемьдесят вольт, через блоки конденсаторов и выпрямителей он преобразуется в однофазный ток напряжением тысяча пятьсот Вольт. Провода идут к колючей проволоке и в ров с водой. Короткие щелчки тока, ветвящиеся разряды и запах горелой плоти. Весь первый ряд практически осел. Раздались крики боли и ужаса. Всех, кто стоял в воде, убило моментально. Остальные корчились на земле, схватившись рукой за проволоку. Кто-то отползал сам, кого-то оттаскивали баграми спасатели, одетые в комбинезоны из медной сетки. Передние ряды испытали суеверный ужас, при виде ничем не объяснимой гибели сотен людей.

– Именти, миутини и кили, – раздался мой голос из огромного динамика, – малинди, матамби! Колдуны обманули вас и привели на верную смерть. Сдавайтесь, и тогда я, великий колдун Ярунг пощажу вас. Со мной посланник верхового бога Мулунгу. Я призываю на помощь духи неба, леса, великого озера и подземного мира Кьяли, Льяно, Урунгу, Нгояма, Зимви, Ириму!

По команде запускают несколько больших бескаркасных змеев – дракон, осьминог, скаты. К сожалению, ни удар током и гибель первых рядов, ни громкий звук не произвели должного эффекта. Первые ряды профессиональных воинов были опоены дрянью и толком не осознавали происходившее. Подпиравшие сзади, не давали уйти и на месте рогаток и канавы с водой образовался вал трупов, послуживший мостиком для преодоления преграды.

Даю команду отключить ток и отвести наши силы за второй ряд рогаток. История повторяется, за исключение того, что мы ушли из самого узкого места. Большие группы противника просачиваются через леса справа и слева и начинают подступать к лагерю, окружая его. Такой вариант был мною предусмотрен, и группы арбалетчиков в лесу должны были вовремя отступить, не вступая в бой. При попытке прорваться с флангов туземцев встречают залпы мортирок.

Орда медленно переваливалась через вал и накапливалась перед вторым рядом рогаток. Но сколько же их! Лагерь окружен со всех сторон. Рвущийся авангард орды пока сдерживают арбалетчики и химические огнемёты. Туземцы видят, как ни с того ни с сего человек вспыхивает огнём и горит так, что его невозможно погасить водой. Магия!

В небо взмывает жёлтая ракета. Все одевают противогазы. На левый фланг в помощь к мортиркам спешат интересные парни в костюмах химической защиты со страшными масками. Адамсит смешивается с хлорацетофеноном в струю в виде желтого аэрозоля. В глубину толпы туземцев улетают несколько десятков химических шашек. Спустя несколько минут из жёлтого тумана наши начинают вытягивать облёванных, находящихся в невменяемом состоянии туземцев. Антидота как такового нет. Раствором соды или мылом пленным тщательно промывают глаза, поласкают носовые ходы и глотку и дают беднягам покурить африканской конопли, частично снимающей симптомы отравления.

Тем временем на правом фланге творится сущий ад! Там распыляют баллоны с концентрированной плавиковой кислотой. Тела попавшие под раздачу аэрозоля мгновенно покрываются чёрной коростой. Кислота посменно испаряется, от наркотических паров многие теряют сознание. Тут ни о каком сопротивлении речь уже не идёт. Пострадавших оттаскивают к госпиталю. Ожоги промывают водой. В тяжёлых случаях кожу обрабатывают эмульсией оксида магния в глицерине, вкалывают в вену раствор глюконата кальция. Надо признать, что идея организовать госпиталь и лагерь для пленных внутри основного лагеря правильная. Ресурсы надо беречь.

– Призываю на помощь духи неба, леса, великого озера и подземного мира Кьяли, Льяно, Урунгу, Нгояма, Зимви, Ириму! – вещаю очередную пугалку в микрофон.

Даю по радиотелеграфу новую команду, и по центру нашей позиции начинают надувать большие фигуры аэроменов с личинами идолов и танцующе трубы в виде пучков щупалец. Выпускают и вращающуюся «тыкву» духа Льяно. Фигуры высотой около шести метров, ранее использовались в представлениях, и я надеюсь, что они произведут нужный эффект, особенно при правильном звуковом оформлении. Проверено, низкочастотный демонический смех и звуки атаки пауков вызывают оцепенение и подавляют волю.

Солнце клонится к закату. Сражение идёт четыре часа и туземцы оставлены по всему периметру. «Волшебная дурь», похоже, начала отпускать бойцов, они начали понимать, что происходит что-то не то. К тому же времени я не терял, отстрелил из ружья с оптикой основных фигурантов вторжения – колдунов и родовых вождей. Войско дикарей оказалось полностью втянуто в проход между укреплениями и лесными завалами.

На передовой происходит что-то непонятное. Передние ряды отступили, на их место подошли свежие силы – племена малави и мутамби, ранее не участвующие в бою, а их раза в два больше первой волны! Не пойму, они собрались атаковать рогатки в лоб!? А ведь могут прорваться и тогда всё, приплыли. Тупо задавят массой. Пора, пора наконец в полной мере задействовать бога войны. В воздух взлетела зелёная ракета, засвистели свистки сержантов. Наши бойцы отступали и организованно втягивались в промежутки между орудиями. Увидев отступление орда прекратила танцы, взревела и лавиной ринулась в атаку.

Атаку и сражение снимают не только фотоаппараты, но первая и в этом мире кинокамера. Точнее две. Первая записывает изображение, вторая оптическую звуковую дорожку. Качество сьёмки на высоте. На массивной телеге с чугунной рамой, запряженной парой быков, установлен шарнир от манипулятора с управляемым посредством ролико-винтовых передач операторским краном длиной пять метров. По моим указаниям телегу возят внутри лагеря, запечатлевая самые эпичные моменты сражения. Камера вместе с худощавым подростком-оператором, то взмывает на высоту, то опускается к самой земле. В ней сконцентрирован труд десяти звеньев ЦИК. Формат плёнки а-ля IMAX. Ширина семьдесят миллиметров, продольное расположение кадра, зеркальный обтюратор, визир с пентапризмой, обратный фотообъектив (ретрофокус) с шестью линзами и плата для управления параметрами сьемки. Дикая смесь технологий XIX, XX и XXI веков. Сердце системы – внешний экспонометр на основе арсенид-фосфид-галлиевого фотодиода, работающий в полуавтоматическом режиме. Через плату калькулятора он сопряжен с револьверной диафрагмой и простым по конструкции внешним дисковым, секторным электрическим фотозатвором. На светодиодном индикаторе отражаются значения яркости и индикации отклонения экспозиции, а необходимые параметры съёмки операторы выставляют на клавиатуре. Расчёт камеры шесть человек. Двое управляют телегой, два оператора крана, оператор камеры и связист. Плюс телега с батарей ионисторов для электропитания. Один минус, пленка чёрно-белая. Зато она изопанхроматическая. Эмульсию то подбирали для аэрофотосъёмки, с разрешением двести линий на миллиметр. Если перевести в цифру, то каждый кадр плёнки имеет разрешение под два Гига-пикселя! На основе отснятого материала, планирую агитационный фильм забабахать для непокорных туземцев.

Триста метров. Двести. В руках бойцов подготовленные к броску короткие копья и топоры. В бинокль видны перекошенные яростью лица, пена в уголках рта и расширившиеся зрачки, выпученные, налитые кровью глаза. Похоже и эти ребята закинулись дурью. А красиво бегут, даже немного жаль.

Бух-бух-бух. Пушки и мортирки синхронно окутались клубами сизого дыма. Расчёты орудий заученными движениями откручивают поршневые затворы и отправляют в камору картонные цилиндры, полные чугунных шариков. Им вслед досылают бронзовые гильзы с метальным зарядом из призм и «пучков» хлоратного пороха. Специальной оснасткой прессуют подготовленные заряды в мортирки, не уступая артиллеристам в скорости перезарядки. Моего участия не нужно, все вдолблено и заученно до автоматизма. Рывок за верёвку тёрочного запала. Залп! Ещё залп, ещё. Каждый выстрел словно Цербер выгрызает кусок в плотной массе войск малави. Облака картечи рассеиваясь образуют завалы разорванных тел. Страшное зрелище. Многие из бойцов не выдержав вида крови и разорванных внутренностей, склоняются над землей опустошают содержимое желудков. А задние ряды туземцев все ещё бегут, все ещё выдавливают свой авангард на смертоносную шрапнель. Но это уже агония. В глазах застыл неописуемый ужас, рты открыт в немом крике, слышны стоны и пронзительные вопли умирающих, сливающиеся в вой. Обе стороны пребывают в некотором шоке. Прорыв остановлен, паника нарастает, но мне нужно рассеять всю орду, а значит, пора приступать к плану «Б». Одеваю гарнитуру.

– Батарея два, приготовиться к стрельбе! Цель – квадраты семь и шесть. Батарея три…

Для банту начинается новый адский концерт. Дюжина бомбометов выплёвывает шары, снаряжённые шрапнелью. Они неспешно взлетают над людским морем и взрываются на высоте пятидесяти метров.

– Батарея семь, поправка на три градуса! Батарея один, огонь по готовности! – оператору – Фокус на тяжёлые орудия!

Тяжёлые мортиры, окутавшись клубами дыма, синхронно выплюнули трехпудовые чушки, забитые кубической шрапнелью. Снаряд «Фенрира» ушёл немного восточнее, ближе к лесу, и, взорвавшись у самой земли, он подчистую выкосил участок поля, примыкающий к лесу, а вот снаряд «Одина» неспешно, можно сказать, величественно и медленно планировал прямо в центр орды дикарей. Подрыв снаряда произошёл на высоте десяти метров, произведя эффект небольшого тактического ядерного боеприпаса каменного века. Уши заложило даже у меня. Ударная волна повалила сотни людей, десятки были покалечены осколками. На двух гектарах поломанными куклами лежали голые тела… «Один», оправдывая название, собрал себе кровавую жатву.

– Стоп! – кричу в гарнитуру. – Стоп. Отбой боевые! Заряжать только химические!

Эдак я без пленных останусь. В стане врага волной нарастала паника. Один залп «Одина» сделал больше, чем все остальные мои задумки вместе взятые. Можно брать дикарей голыми руками, но прежде следует поставить финальный штрих.

– Код семьдесят семь! – снова кричу в гарнитуру.