Сколль. Холод и мгла

Сколль. Холод и мгла
Яр Серебров

В 2020 году астрофизик Бартов случайно обнаруживает загадочное и опасное явление, которое может уничтожить человечество. Времени в обрез, он звонит во все колокола. Однако и власть, и научное сообщество воспринимают учёного, как очередного городского сумасшедшего. Череда мистических событий приводит Бартова в Волжские степи, где ему выпадает уникальный шанс переломить предопределённый обстоятельствами ход событий. Способно ли человечество противостоять угрозе галактического масштаба и, откинув противоречия, выжить, или весь мир канет в лету?

Яр Серебров

Сколль. Холод и мгла

Предвестие

Сбросит свои древние оковы волк ужаса, лопнут звенья цепи Глейпнир… Пожрёт он солнце и луну и настанет вечная тьма!

Дыхание вырывается облачком пара и тут же оседает пушистым инеем на стенах. К холоду нельзя привыкнуть, нельзя приспособиться, он поглощает, вливается в каждую частичку тела и медленно убивает, заставляя забыть обо всем. Карандаш постоянно выпадает из замёрзших рук. Писать на планшете слишком дорогое удовольствие – электричество самое необходимое, да и сколько он в таком холоде протянет. Налобный фонарик, формирующий небольшое пятно света, вот и всё, что я могу себе позволить сейчас…

***

Две тысячи двадцатый начался лесными пожарами в Австралии и Амазонии, где погибли миллионы животных, а после на восточное побережье пятого континента обрушился «ливень столетия». В это же время в другом полушарии планеты, в городе Ухань в Китае умирает первый человек, заразившийся неизвестным тогда ещё вирусом. Дальше хуже, распространение эпидемии по всему миру, границы закрыты, люди заперты по своим домам, крах экономики, угроза третьей мировой войны, по телевизору пугающие новости, вирус мутирует, новые нормы жизни, без маски и перчаток уже никто не рискует выходить из дома. Но все эти бедствия меркли перед настоящей катастрофой…

Позвольте представиться – Бартов Андрей Владимирович сорока пяти лет от роду. Не офисный клерк и не менеджер, астрофизик, протирающий штаны в здании института Космических Исследований. Представитель не сильно популярной по нынешним временам профессии. Небольшой кабинет с видом на Профсоюзную улицу, пара аспирантов и табличка на двери с надписью: «Доктор физико-математических наук Бартов А.В., ведущий научный сотрудник проекта «Интеграл». Это, кстати, международная орбитальная лаборатория, вокруг которой в далеком 2002 году и вырос весь проект. Используя данные с гамма и рентгеновских телескопов, установленных на спутнике, десятки учёных из Европы и Штатов картографируют диффузное излучения ядра Галактики, исследуют черные дыры, вспышки на Солнце и множество не менее увлекательных для нас, астрономов, объектов и процессов. Российский сектор работ поскромней: анализ гамма спектра тяжелых элементов, образующихся в момент взрыва сверхновых. Как раз тот редкий случай, когда прямые должностные обязанности и увлечение всей жизни совпадают. Ради такого на смешной оклад не обращаешь внимания. Уникальные данные со спутника я использовал в своих научных работах по исследованию пульсаров, магнитаров и двойных звёзд.

С запуском космического телескопа Хаббл и более «свежего» гамма-телескопа Ферми, поток сырых данных во много раз превысил возможности их обработки. Астрономов на всё катастрофически не хватало. Науку не обошли модные веяния, большая часть учёных занялась поиском экзопланет, позабросив менее интересное, по их мнению, направление – изучение пульсаров. И всё же оставшихся старожилов хватило, чтобы за несколько лет количество открытых двойных звёзд скакануло с восьмидесяти тысяч до полумиллиона, в чём есть и моя немалая заслуга. Естественно, двойных звёзд больше. По моему скромному мнению, не мнее половины звёзд в наблюдаемой Вселенной – двойные. Скорее всего их даже больше, чем звёзд-одиночек, но это отдельная тема.

Жёсткий карантин не только выгнал меня с рабочего места на дистанционку, он стал точкой бифуркации, оторвал от текучки и позволил завершить работу, откладываемую в корзину (уже который год), по малоисследованному классу симбиотических звёзд. Несколько месяцев до рези в глазах я мониторил смещение линий спектра, сверял профили гамма-всплесков с разных телескопов мира и проводил другую, малопонятную и неинтересную для обывателя работу. Симбиотические звёзды весьма интересный, я бы сказал уникальный, этап в эволюции двойных звёзд, чрезвычайно богатый на астрофизические события. На данный момент существуют две модели, позволяющие построить синтетический спектр этих звёзд, я разрабатывал третью и совершенно случайно обнаружил весьма странный и парадоксальный объект. Понимаете, дело в том, что любая симбиотическая звезда состоит из неразлучной пары – большой красный гигант и маленький, но массивный белый карлик. В процессе эволюции у каждой из таких звёзд образуется полость (её называют полость Роша), похожая на половинку песочных часов. В точке Лагранжа эти полости соприкасаются, там сила притяжений звёзд уравновешивается и белый карлик, словно вампир, перекачивает внешнюю оболочку гигантского соседа.

С большим «братом» в системе WISE 18233+26552 было что-то непонятное. Звезда с аномально малым радиусом и с температурой поверхности минус сто двадцать пять градусов по Цельсию! В десятый раз перепроверяю общую сумму масс, учитываю значение яркости и вычисляю массу «донора» – двенадцать Солнц! Как такое может быть?! Ведь это точно не чёрная дыра. В подобных случаях и радиус на порядки должен быть меньше, и пыль, раскалённая из-за трения, всегда начинает светиться в рентгеновском диапазоне, чего в данном случае не наблюдалось.

Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Проведя каустическое микро-линзирование выяснил, что форма звезды не сферическая, а приплюснутая у полюсов, а её плотность, вычисленная через радиус, составляла два десятых грамма на сантиметр кубический, что совсем ни в какие рамки не лезло. Средняя плотность газовых гигантов должна быть в сотни тысяч раз меньше! В видимом спектре присутствовали линии аммиака и воды, характерные для ледяных гигантов, а снимки, сделанные в инфракрасном диапазоне, показывали отсутствие шаровых слоёв лучистого переноса энергии. Это что же получается, у звезды, словно у ледяных планет гигантов, имеется своя криосфера? Объект с такими свойствами не может образоваться естественным путём, так как это в корне противоречит как протон-протонному, так и углеродному циклу горения. Такие массивные звёзды не могут сами по себе взять и остыть, никак не могут! Они проходят долгий путь эволюции и взрываются сверхновой, после чего заканчивают свои дни в виде чёрной дыры. Да, известны чёрные карлики с температурой чуть выше абсолютного ноля, известны их бурые коллеги, температура поверхности которых чуть выше и доходит порой до ноля градусов. Тут нет ничего сверхъестественного. Карлики с массой в десятые и сотые доли от массы Солнца и звёздами то трудно назвать, так как они не способны поддерживать термоядерные реакции.

Отфильтровав параметры поиска я обнаружил ещё два похожих объекта. Поначалу решил, что вот оно, открыл новый класс симбиотических звёзд, но вовремя обратил внимание, что все эти системы лежат в довольно узком коридоре, и прямо скажу, это насторожило. Задействовав все свои связи в научных кругах я смог получить разрешение на детальную съёмку узкого сектора неба между 126 и 128 градусом галактической долготы, где и проходил условный вектор движения шириной пятнадцать световых лет. На телескоп Хаббл были заказаны снимки в инфракрасном диапазоне. Гамма-телескоп Ферми, ультрафилетовый GALEX и рентгеновские Спектр и XRT дополнили картину в соответствующих диапазонах. Были задействованы и крупнейшие наземные радиотелескопы – китайский сферический радиотелескоп FAST с пятисотметровой апертурой и наш РАТАН 600.

В августе, когда я обработал сырые данные, количество замороженных звёзд возросло до двадцати семи! Причём в «списках жертв» оказались не только красные гиганты. Жёлтые карлики, углеродные, циркониевые звёзды и даже гигант весом сто сорок масс Солнца – звезда W 13533+123895. Звезда, кстати, тройная, что позволило серьёзно уточнить расчёты. Раз за разом я перепроверял температуру поверхностей, выстраивал синтетический спектр. Метан, аммиак, неон, фтороводород, силаны, угарный газ… Что-то невероятное. Эти соединения свидетельствовали только об одном – звезда выгорела до кремниевого цикла, взорвалась красным гигантом и что-то непонятное, какой-то процесс, резко охладил весь объём светила. Вследствие сжижения газов, объём схлопнулся в тысячи раз, образовав нечто, извините, не могу назвать это звездой, имеющее твёрдое ядро, окружённое жидкими газами и ледяной криосферой!

Я забросил все дела, исследовал и раз за разом перепроверял вектор движения непонятного процесса. Зарос бородой, три, четыре часа сна в сутки, раз в неделю вылазка за продуктами. И дело двигалось. Я усовершенствовал методику определения температур поверхности звёзд по спектру, разработал новые алгоритмы обработки рентгеновских снимков и написал несколько уникальных скриптов для MATLAB Astronomy, дополнив функции, связанные с рентгеновскими-всплесками.

В скандинавской мифологии имеется известный сюжет, у главного врага богов – ужасного волка Фенрира, есть сыновья Сколль и Хати. Первый каждый день преследует Соль (Солнце), чтобы его съесть, второй преследует Мани (Месяц). Согласно пророчеству, в день Рагнарёка Сколль догонит и съест Соль-Солнце. Поэтому я и назвал процесс – Сколль.

Картина прояснялась. Пожиратель звёзд вторгся к нам со стороны созвездия Эридана и движется под небольшим углом к плоскости галактического диска. Именно там, у созвездия Эридана находится самый загадочный объект нашей Вселенной – реликтовое холодное пятно, известное в научных кругах, как сверхпустота. Отфильтровав всплески рентгеновского излучения, я предположил, что и одиночные звезды могут оказаться на пути нашего зверька. Скорость объекта явно меньше световой, а то, что он движется неравномерно, даёт хорошие шансы вычислить его дальнейшую траекторию. Перемещается «Сколль» по ломанной линии в границах коридора шириной двенадцать световых лет, прыгая от одной звезды к другой. Самые далёкие жертвы WISE 18233+26552 и WISE 17893+175456 находились во внешнем рукаве нашей Галактики, на расстоянии двадцать восемь тысяч световых. Далее, пройдя рукав Персея, как нож сквозь масло, пожиратель вторгся в пределы нашего рукава Ориона. Как только я окончательно вычислил его вектор, волосы встали дыбом – наше родное Солнце лежало на пути этого страшного явления. Естественно, наши научные инструменты слишком несовершенны. В лучшем случае я «вычислил» пару процентов реальных жертв. В космических масштабах «Сколь» практически дышит нам в затылок, а значит можно попробовать провести поиск в оптическом диапазоне. Астрофотография существует полтора века, и если провести анализ старых фотоснимков, поднять данные пожелтевших от времени звёздных каталогов, то есть возможность отследить «пропавшие» светила.

И я начал копать, основательно так копать. Кому вообще нужны старые фотоснимки? Да никому! Одни уничтожены, другие пылятся в картонных ящиках. Повезло, что часть плёнок, особенно в штатах, оцифрована, в частности, сохранился первый фотографический атлас 1967 года. Хорошо, что все мои коллеги относились с пониманием, тратили личное время, поднимали старые журналы и оцифровывали пылившиеся в архивах снимки нужного сектора неба. Я запросил архивы нашего большого азимутального и чилийских телескопов, а также архивы Паломарской обсерватории. Объём данных огромный, пришлось даже обратиться к своему другу, работающему в институте системного программирования. За небольшую сумму там сделали утилиту, которая автоматически распознавала сканы и привязывала звёзды к координатам, сравнивая их с данными из международного каталога небесных тел, каталогов двойных звёзд Эйткена и Hipparcos.

Ручной работы хватало. На старых астрофотографиях много дефектов: абберации, дисторсия, засветка. Кропотливая работа дала свои результаты, в векторе движения «Сколль» появились новые кандидатуры на роль жертв. Только первую можно списать на дефекты плёнки, о второй не сохранилось ничего кроме координат в каталоге Генри Дрейпера 1918 года, но вот третья… Объект имел вполне себе реальное подтверждение в виде кадра с телескопа Хайла от тысяча девятьсот первого года. Вроде бы рядовой случай, занесли в каталог звезду и забыли. Их же сотни тысяч, да и кому интересен едва заметный красный карлик в шестидесяти двух световых годах от Земли. Количество звёзд и их координаты постоянно корректируются астрономами, что-то исчезает, что-то появляется, рутина. Но не в моём случае. Я раскопал ещё один снимок этой звезды, более того под кодом SAO 109241 она значилась в звёздном каталоге Смитсоновской астрофизической обсерватории 1961 года, а потом всё, как отрезало. Снимок качественный, похоже, что наш клиент, типовой красный карлик. Из-за низкой скорости сгорания водорода он имеет очень большую продолжительность жизни, до десятков триллионов лет. В этих звёздах невозможны термоядерные реакции с участием гелия, и со временем они сжимаются и всё больше нагреваются, пока не израсходуют весь запас водородного топлива, постепенно превращаясь в голубых, а затем в белых карликов, порождающих гелиевые и углеродные звёзды. Процесс, растянутый на миллиарды лет. Такая звезда не может взять и исчезнуть! Не может, и точка. В совокупности с другими данными вывод однозначный – «Сколль» поглотил очередную жертву. Приехали называется, следующая остановка Солнце.

Что у меня в активе? График зависимости температур поверхности от времени столкновения показывал возрастание от минус двухсот сорока у самых близких к нам звёзд, до двух сотен по Цельсию у самых дальних. Похоже, «Сколль» вампир галактического масштаба, некое неизвестное поле, которое мгновенно охлаждает любой объект, встретившийся на его пути, до абсолютного нуля. Я рассчитал модель столкновения с полем для звёзд класса красный гигант – после остывания и сжижения газов, внешние слои звезды под действием гравитации сжимались, образуя ядро из металлических водорода, кремния и углерода и внешний слой из вязкой смеси жидкого водорода и гелия. При столь катастрофичном процессе, сопровождающимся кратковременным поднятием температуры, образовывались и тут же замерзали метан, вода, аммиак и другие соединения. Ледяные струи и протуберанцы выбрасывали в окружающее пространство триллионы тонн льда и в конце концов образовывали ледяную криосферу. Спустя некоторое время структура звезды приобретала внутреннее строение, схожее с планетами гигантами типа Юпитера или Урана, за одним исключением. Вследствие огромной массы звезды, её ядро само-разогревалось, постепенно поднимая температуру, а криосфера испарялась образуя холодные газовые оболочки. Вполне возможно, что через несколько десятков миллионов лет такая звезда вновь загорится. Жаль, что нам это уже не поможет.

Я уточнил алгоритм движения, вектор и скорость объекта «Сколль», учёл кривую вращения нашей Галактики и скорость движения Солнца вокруг её центра. Раз за разом модель выдавала один тот же результат: вероятность столкновения девяносто два процента… Fatality! В ближайшие четыре, пять лет «Сколль» догонит Солнце и тогда… Произойдёт катастрофа! Нет, КАТАСТРОФА, которую не переживёт девяносто девять целых и девять десятых процентов биосферы. Останутся лишь хемо-синтезирующие бактерии в остывающем океане, получающие тепло от чёрных курильщиков, да под землей литосферные микробы, находящиеся недалеко от ядра планеты. Больше никто не сможет выжить!

Нет. Не может быть! Это нелепая ошибка, случайность! Снова и снова я убеждал себя в ошибке и раз за разом проверял снимки, уточнял температуры и скорость. Ошибок нет, холодные цифры и формулы неумолимо свидетельствовали о неотвратимом. В ноябре я опубликовал статью в «The Astronomical Journal», которая вызвала циклопический по накалу скандал. Многие объявили меня шарлатаном, другие советовали перепроверить данные, третьи тыкали в непроверенную методику расчёта температур поверхностей сверххолодных светил, четвёртые говорили про засветку и дефекты снимков полувековой давности. Хайп продолжался недолго и стих через неделю. Забегая вперед скажу, что единственное, чего я смог добиться – международный астрономический союз зарегистрировал новый класс экстремально холодных звёзд. Чилийские и американские астрономы предложили альтернативные гипотезы появления таких звёзд, но и тогда, и сейчас мою версию по-прежнему никто не воспринимал всерьёз. Два месяца я бил во все колокола: писал в ООН, в Юнеско, обращался к президентам и к парламентам крупнейших стран мира, к олигархам, к главам корпораций, к масонам и даже к самому Папе Римскому…

Бесполезно! Всё бесполезно! Меня воспринимали не более чем городского сумасшедшего: «Ишь, предлагает копить запасы продовольствия. Наглец! Хочет в десять раз увеличить производство светодиодов, вдвое выработку электроэнергии, активизировать исследования в области получения белков, крахмалов и сахаров из углеводородов и синтез-газа, то бишь бесплатной еды, и наладить производство компактных реакторов по выращиванию хлореллы и микроводорослей! Чтобы уважаемые люди тратили кровные миллиарды из-за какой-то мало обоснованной теории и снимка хрен знает какого лохматого года!»

В лучшем случае меня хлопали по плечу и предлагали успокоительного. Я не сдавался. попробовал поднять общественность, адаптировал и разместил материалы в сети, в соцсетях, ЖЖ, создал канал на YouTube, вывесил счётчик дней, оставшихся до Катастрофы, сделал анимированный ролик столкновения и пейзажи Земли после катастрофы, расписал последствия через год, пять и десять лет. Итоговый результат чуть больше, чем ничего. Фильмы катастрофы и общая деградация населения сделали своё чёрное дело. Общественность восприняла меня как очередного кликушу, пророчащего конец света. А после статьи «наследственного» академика из комиссии по борьбе с лженаукой РАН, давно превратившейся из научного заведения в кормушку для своих, власть имущие посоветовали директору института отстранить меня от проекта «Интеграл», а заодно и от строительства нового телескопа «гамма-400». Впрочем, теперь меня это совсем не интересовало.

Не скрою, были и те, кто воспринял информацию серьёзно. Мы даже организовали группу в контакте, что-то там договаривались, но как только дело дошло до денег и распределения ответственности, активисты частью растворились, частью слились. Короче, дали задний ход. До кучи, я заполучил пяток не совсем здоровых адептов, вообразивших меня спасителем. То один, то другой караулили около квартиры. Приходилось что-то обещать, успокаивать. А оно мне надо? В декабре, устав от бедлама, я решил переехать на старую дачу родителей.

Садовое товарищество «Ветеран» близ деревеньки Тюфанка раскинулось на берегу живописной речки Лопасня. Удивительный по красоте уголок Подмосковья. Сказочный зимний лес и никаких крупных дорог поблизости. Десяток дачников, обитающих здесь в весенне-летний период, давно съехали в городские квартиры, а безмолвная тишина зимнего леса и отключенный мобильник давали уникальную возможность спокойно подумать о том, что делать дальше.

Под новый год, возвращаясь с прогулки увидел на пороге женщину, закутанную в меховой платок, в старомодном пальто фасона тридцатых годов. Лицо, изрезанное морщинами, выдавало её почтенный возраст.

– Андрей Владимирович? – спросила она.

– Да. А вы, простите, кто будете?

– Анна Петровна… Фролова, – с некоторой паузой произнесла она с нажимом, будто ожидая, что после этого я непременно должен её узнать.

Внезапно она побледнела, её шатнуло, и я едва успел подхватить старушку.

– Что с вами? Вам плохо?

– Ничего, сейчас таблеточку приму и отпустит.

Затащив бабку в гостиную, я усадил её в кресло рядом с печкой и вручил стакан с водой, которым она запила целую горсть таблеток.

– Сынок, не гони сразу, выслушай бабку. Дар у меня был всегда, и у матери моей, и у бабки. Вижу грядущее. Когда смутно, когда чётко.

– Да вы…

– Не перебивай! Каждую ночь мне один и тот же сон снится. Тьма могильная, лес, а в нём словно война. Стволы сосен да столетних дубов от мороза лопаются. Дома по самые крыши занесены снегом, реки до дна промерзли и мертвецы, куда ни глянь повсюду мертвецы. Ни одной живой души нет, ни человека, ни божьей твари. С неба же дождь ледяной идёт, да льдины, словно снаряды, лес, избы всё в крошево превращают. Тяжело на душе оттого, что знаю, грядёт тьма. Прогневили мы Господа!

– От меня то вы что хотите, Анна Петровна? Откуда у вас мой адрес вообще? – я начал уже думать, что бабка очередная умалишённая, хотя…

– Ты знаешь, что так будет! – она сказала это с обречённой решимостью.

– Не знаю, а предполагаю, с высокой долей вероятности. Может пронесёт.

– Нет! – сказала она, словно отрезала, и достала из тряпицы кулон с крупным бриллиантом насыщенного, голубого цвета. – От бабки достался.

Ох, и не фига же себе! Камень был сказочно хорош и так притягивал взор, а какой большой!

– Родовая драгоценность!

– Всё это замечательно, но я тут причём?

– Правнук у меня есть Алёша. Внучка с его отцом в аварии погибли ещё три года назад, а его бабка, дочь моя, умерла прошлым летом.

– Сочувствую.

– Души в нём не чаю, – продолжила она. – У внука, кроме меня, из родственников и нет никого, а в детский дом не хочу отдавать. Не хочу! – неожиданно она вложила брильянт в мою руку и сильно её сжала. – Мне не долго осталось. Богом прошу, возьми. Продай, купи что потребно и выживи. Слышишь, выживи. Ты сильный, ты сможешь! И за Алёшкой моим присмотри, я дочке обещала. Вот! – она протянула серебристую визитку с надписью: «нотариус Фадеева Ольга Викторовна, Сергиев Посад». – У неё документы на опекунство.

– Извините, я так сразу не могу. Надо подумать, – я смягчил отказ, чтобы не расстраивать не своем здоровую на голову пенсионерку.