Обыкновенный мир

Когда продавщица вытащила ткань, Шаоань стал убеждать Сюлянь заказать себе еще что-нибудь, но та заупрямилась. Они стали спорить и перетягивать друг у друга рулон. Продавщица и покупатели у прилавка во все глаза смотрели на такое невиданное зрелище.

Шаоань заметил, что на них все смотрят, и вместе с неуступчивой Сюлянь, краснея, вышел из магазина.

На улице Сюлянь ласково сказал ему:

– Если двое хотят быть вместе, при чем здесь одежда? Я знаю, что у вас в семье плохо с деньгами и вы наверняка взяли в долг. Разве это так необходимо? Ведь после свадьбы нужно будет все вернуть…

У Шаоаня защипало глаза. Если бы рядом никого не было, он бы обнял и поцеловал Сюлянь.

Но даже после поездки в магазин Сюлянь не торопилась возвращаться в Шаньси. Шаоаню не хотелось, чтобы она уезжала, и он не стал торопить ее. Спустя десять дней после того, как пошли холодные росы[26 - Сезон ханьлу наступает 8–9 октября.], старик Хэ прислал из Шаньси письмо. Он беспокоился, отчего Сюлянь не возвращается: уж не заболела ли? Только тогда она решила вернуться домой. Шаоань опять одолжил велосипед Цзюньу и отвез Сюлянь в Каменуху. Там работал секретарем в коммуне его прежний одноклассник Лю Гэньминь. Шаоань попросил его помочь отыскать транспорт до Шаньси. Вместе с толстяком-поваром из столовой они усадили Сюлянь на автобус…

Отослав Сюлянь, Шаоань остался печально стоять на дороге, сжимая велосипедный руль. Он увидел, как стая диких гусей с пронзительными криками сорвавшись с утеса, понеслась на юг. Приближалась зима. Шаоань внезапно вспомнил, как весной он держал записку Жунье и стоял здесь же, наблюдая за дикими гусями, летящими с юга. И вот они вновь уносились в теплые края.

Глава 16

Дней за десять до Нового года вся семья начала хлопотать, готовясь к свадьбе.

Заранее решили, что Шаоань съездит в Шаньси, но Сюлянь вдруг прислала письмо: мол, забирать ее не нужно – Шаоань человек занятой, зачем ему тратить время на поездку. Она собиралась приехать в Двуречье с отцом – как раз успеют до Нового года.

Ну что за девочка! Юйхоу был тронут ее заботой о Шаоане. Он посоветовался с женой, и они решили, что пора начинать готовиться.

Самой большой проблемой было поселить после свадьбы Шаоаня и Сюлянь.

У семьи была только одна комната, где они и ютились все вместе. Закуток Шаоаня вообще был, считай, кладовкой. Разве можно было запереть в нем молодых?

Нужно было опять проситься к кому-нибудь под бок. Значит ему, Юйхоу, как и пятнадцать лет назад, предстояло жаться по чужим углам.

Большинство деревенских не могли похвастаться большими домами. Может, у кого и были свободные комнаты, но старик Сунь был им совершенно чужой, и у него не хватало духу просить их о чем-то. Даже если они согласятся, будешь все время чувствовать себя не в своей тарелке.

Большего всего пустых комнат было в семье Цзинь Гуанляна, бывшего землевладельца. Правда, как пошла «культурная революция», Сунь Юйтин притащил домой цзаофаней – они искали серебро и документы на землю. Весь дом перевернули вверх дном и разнесли в клочья. Проситься к Цзиню теперь было неловко.

Пока Юйхоу мучился беспомощностью, Шаоань уже разрешил смущавшую его проблему.

Началось с того, что он рассказал обо всем замбригадиру Фугао. Шаоань не надеялся, что тот поможет, но Фугао вдруг сказал, чтобы он не волновался, мол, я знаю, что делать.

Он вызвал главный костяк первой бригады посоветоваться – сказал, что бригадиру негде жить с молодой женой: может, пустим их перекантоваться год – другой в пещеру за стойлами, где мы держим семена? Семена можно временно сложить у скотника Тянь Ваньцзяна.

Услышав это, все согласились:

– Да пускай живет, что такого. Можно хоть лет пять жить.

Старик Ваньцзян даже пошутил:

– Хоть будет у меня компания. А то волк сожрет – никто и не узнает.

Фугао ухмыльнулся:

– Волк, он скотину любит, – о твои сухие кости боится все зубы переломать!

Все захохотали. После сходки Тянь рассказал об общем решении Шаоаню.

Когда Шаоань пересказал его отцу, морщины на лбу старика разгладились. Он сразу сказал сыну:

– Раз так, надо скорее почистить пещеру – пока Сюлянь не приехала. Купи бумаги обклеить окна. И голову обрей…

Несколько дней спустя с уступов за домом семьи Сунь донесся пронзительный визг. Главный деревенский мастер резать свиней Цзинь Цзюньвэнь закатал рукава. Сжимая в зубах острый нож, он готовился забить толстого хряка, которого держали за ноги Юйхоу и Шаопин. Свинью распластали на каменной платформе. Ланьсян принесла таз, чтобы собрать кровь.

В это время Ланьхуа катала во дворе кружки просяного теста для жареных пирожков. Она заранее приехала помочь с готовкой. Племянники носились, как сумасшедшие, по двору, подтирая сопли, но никто не обращал на них внимания. Мать вместе с соседкой обшивали молодых. Юйтин с женой тоже должны были прийти на подмогу, но Фэнъин уехала в Дачжай. Оставшийся один с тремя детьми, Юйтин сбивался с ног, хлопоча по хозяйству и занимаясь партработой. И потом, если бы он пришел, – от него все равно не было никакого толку. Сунь был мастак только поесть да покурить.

Тянь Фугао собрал нескольких человек из бригады и вместе с Шаоанем они заново оштукатурили пещеру. В ней было сыро, и Шаоань несколько дней подряд жег внутри дрова.

Теперь Шаоань оклеивал окна, а Цзинь Бо подавал ему с кана клейстер и бумагу. Его сестра Цзинь Сю уже принесла из дома газет и оклеила стены вокруг кана. Вместе с братом они притащили номер «Народного иллюстрированного журнала»[27 - «Жэньминь хуабао» – цветной журнал, выходящий с 1950 года и не прекращавший публикации даже в годы «культурной революции». Его русскоязычная версия издается с 2005 года под названием «Китай».] и пустили его на картинки, заклеив пестрыми изображениями каждый уголок. Шаоань был им как родной. Вся семья Цзинь готовилась к его свадьбе.

К полудню Шаоань покончил с окнами, а Цзинь Сю украсила все стены. Дом был как новенький.

Шаоань потянул Цзинь Бо с сестрой к себе обедать. По старому обычаю, в день забоя следовало угостить бойца как следует – готовили пшенную кашу со свиной требухой. Но Цзини повели себя как сообразительные взрослые ребята. Они не пошли с Шаоанем и убежали домой.

Шаоань разжег огонь в печи, прикрыл дверь и побрел домой.

После обеда, прихватив пару десятков юаней, он пошел в Каменуху купить сигарет и водки для гостей. Дел было невпроворот. Шаоань шел, перекинув через плечо нитяную торбу и лениво потягивая самокрутку.

Холодные горы казались тихими и совершенно необитаемыми. Их уступы и канавы обнажились, не скрытые больше от глаз. Желтая земля смерзлась, как камень. На дальнем склоне порой проглядывали участки высохших гаоляновых стеблей. Ветер трепал их и пригибал к камням. Это были поля кадровиков, оторванных от всякого хозяйства. Деревья на холмах и у воды уже сбросили листву и стояли, уныло подрагивая под ледяными порывами. Семена их покоились глубоко под землей, забывшись долгим зимним сном. Над ними кружились вороны, выискивая отбившиеся зерна. Их карканье, наполненное скорбью и унынием, неслось над долиной…

Речка была скована льдом, а поверхность льда покрыта слоем серой пыли. На склонах по обе стороны реки повсюду чернели подпалины, оставленные деревенскими хулиганами, – темные на желтом. Погода стояла ясная, но отнюдь не теплая. Солнце словно бы отдалялось от земли и не в силах было согреть ее вновь.

Шаоань медленно шел по шоссе, накинув на плечи лямки торбы. Он склонял голову как можно ниже, стараясь спрятаться от пронизывающего ветра, отчего его высокое тело выгибалось дугой. Ветер с резким свистом выныривал из канав, время от времени покрывая его с ног до головы придорожной пылью. Желтые листья и сухую траву несло в сторону поселка…

Наконец Шаоань добрался до отдела снабжения и сбыта, купил дюжину бутылок самой дешевой водки, пять блоков сигарет и немного аниса с сычуаньским перцем для мяса.

Разложив покупки, Шаоань подумал, что надо бы зайти в коммуну, помахать рукой своему однокласснику Гэньминю и пригласить его на свадьбу. Гэньминь, Шаоань и Жунье вместе учились в Каменухе. Потом приятель закончил среднюю школу в уездном центре и стал работать в аппарате – секретарем коммуны. Они очень дружили в школе. Хотя Гэньминь стал теперь большим человеком, он никогда не заносился, и они общались по-прежнему.

Потом Шаоань подумал, что они с Сюлянь все равно придут в коммуну за свидетельством о браке, которое будет проходить через руки секретаря – тогда и пригласить будет самое оно.

Шаоань оставил идею о том, чтобы тащиться в коммуну с тяжелой торбой, и решил идти домой. Проходя по холодной улице мимо парикмахерской, он остановился. «Отчего бы мне не зайти постричься?» – подумал он.

Шаоань долго колебался. Он отродясь не тратил денег на стрижку. Когда волосы отрастали, его корнал их бригадный бухгалтер Тянь Хайминь. У Хайминя был полный набор парикмахерских ножниц, но он, как правило, стриг только домашних. Однако стоило Шаоаню заикнуться о стрижке – и тот никогда не отказывал, а порой и сам предлагал свои услуги. Мастер из Хайминя, правда, был ни к черту – он часто выстригал клоками и уступами. Теперь, накануне свадьбы, не мешало бы постричься поприличнее. Но и стоило это удовольствие минимум двадцать пять фэней.