Она любила убийцу

Я схватила макбук и пиджак со стола и направилась к лифтам, чтобы наверняка больше не столкнуться с боссом, но именно на него налетела прямо у стеклянных дверей. Отскочила в сторону и подняла глаза.

– Мой кофе остыл, – пожал плечами он.

– И до него добралось аномальное потепление, – сострила я и усмехнулась.

Максим тоже улыбнулся. Очередное неловкое молчание разорвал звонок моего мобильного. Я взглянула на экран и оцепенела.

– Не хочешь ответить? – удивлённо произнёс босс, не понимая моей реакции.

– Не хочу… – честно сказала я, всё ещё смотря на погасший экран. Но звонок повторился.

Я сглотнула и закрыла глаза, отвечая звонившему.

– Да… – вздохнула и задержала дыхание. – Да. Поняла. Хорошо. Я приеду.

Рука с телефоном опустилась вдоль тела.

– Что случилось?

– Не очень хороший день, – вымолвила я.

– Рита?

– Звонили из больницы. Мама… сломала бедро.

– Куда тебя отвезти? – быстро включился Максим. – Подожди, я только возьму ключи от машины.

Я кивнула. Отказываться от помощи сейчас глупо, ведь ехать нужно было в другой город. В мой родной город.

Я молча вбила в навигатор адрес, который мне прислали в смс-сообщении, и уставилась на дорогу. Максим тоже не произнёс ни слова, пытался обогнать лениво тащащиеся автомобили, но мы всё равно попали в пробку. Он тяжело вздохнул, сжимая руль.

Спустя несколько минут молчания я первая нарушила тишину:

– С ней уже всё в порядке. Ей наложили гипсы. Она в больнице.

Конечно же, я переживала. Когда увидела входящий от мамы, у меня всё внутри похолодело. Я не знаю, что ожидала услышать. Что она скажет, что готова рассказать мне всё? Но точно не ожидала услышать чужой мужской голос, который сообщит мне, что она находится в больнице.

Максим ничего не ответил.

– Ты, наверное, задаёшься вопросом, почему я не хотела брать трубку?

Он перевёл взгляд с дороги на моё лицо.

– Мы не разговаривали несколько месяцев. Если быть точнее – больше двух. Но мой номер всё равно остался у неё с пометкой «экстренный», – монотонно говорила я.

Максим по-прежнему молчал.

– А разговаривать мы перестали после похорон отца. Там я случайно узнала, что он был мне отчимом. Когда я попросила маму всё объяснить, она сказала… – я сглотнула и закрыла глаза, борясь с подступающими рыданиями.

Почувствовав, как тёплая ладонь легла на мою коленку, я вздрогнула и открыла глаза. Но этот его жест помог мне вздохнуть, а ком, который не позволял произнести ни слова, отступил.

– Она сказала, что ничего не собирается мне рассказывать… – продолжила я, накрыв его руку своей маленькой ладошкой. Вмиг глаза наполнились слезами, которые тонкими дорожками быстро спускались к ключицам. – Я умоляла. Просила. И истерила тоже. В один день мы просто очень поругались и больше не разговаривали…

Максим Леонидович молчал.

– Я же заслуживаю знать правду? – тихо спросила я.

– Может быть, эта правда причинит тебе боль… – предположил он, поглаживая мою коленку.

– Но ведь сейчас мне тоже больно.

Мы снова замолчали.

– Вот последствия аномального потепления, – усмехнулась я, снова первая нарушая тишину. Даже радио не играло. – Ты застрял в пробке в самый солнцепёк…

– Зато в хорошей компании, – заметил Максим Леонидович.

Второй рукой я смахнула остатки слёз с щёк и посмотрела в серо-голубые глаза.

– Ты не согласна со мной? – удивился он.

– Согласна… – кивнула я и перевела взгляд на дорогу.

Мы снова замолчали, но в следующий раз первым заговорил Максим:

– Я развёлся из-за лжи, – сказал он.

Сначала я подумала, что мне послышалось, так как его голос был тихим и сдавленным. Но он продолжил:

– Она за моей спиной сделала два аборта. А я хотел детей…

Теперь молчала я.

– Иногда я думаю, что не хотел бы знать правду.

Я ответила ему не сразу, так как пыталась подобрать слова, чтобы не быть грубой и не задеть его чувств, ведь я не знала, что он сейчас испытывает к жене.

– Тогда ты был бы рядом с человеком, который считает, что ты не заслуживаешь знать правду.

– Мы уже давно не жили вместе. Но только в конце весны этого года я получил официальный развод, – он замолчал.

Мы всё ещё стояли в пробке. Но что-то изменилось между нами: теперь молчание не было в тягость.

– То есть ты считаешь, что любая правда лучше лжи?

– Да, ведь лжи во благо не бывает, – сразу же ответила я, даже не подумав.

– Однажды ты поменяешь своё мнение.