Законная семья злого опера

– Ты, ты, ты, – как болванчик покивала пигалица и показала язык.

Вздохнул. Ребенок она еще. Но очень соблазнительная для ребенка. В ней сочетаются дурашливость, дерзость и женственность. И всё это в одном комплекте.

– Отлично. Рад, что ты так быстро усваиваешь информацию и принимаешь условия.

– Я всего лишь бесправная пешка в руках циничного блюстителя закона, – закатила она глаза, поворачиваясь ко мне спиной и шагая на кухню.

Вот зараза мелкая.

– У тебя же есть продукты? Я могу приготовить ужин. Если честно, есть хочется ужасно. Я же могу поесть? У меня сегодня больше никакие анализы брать не будут? Или, может, какие еще экзекуции припасены?

– Продукты есть. Можешь приготовить что хочешь. Или закажем доставку. Или ты думаешь, у меня руки растут из жопы и я с голоду помираю?

– Почему же? Ты можешь питаться в столовой или в ресторане. А еще любовницы могут еду приносить. Они, знаешь, любят подкармливать. – Открыла холодильник и с разочарованием осмотрела его содержимое. – Эх, нет, ничего не принесла. Вы с ней, наверное, любовью питались? – повернулась ко мне с озорным выражением лица.

И зачем меня изводит? На что нарывается? Смелая девочка. Не боится лезть на рожон и кидаться колкостями.

Подошел и уперся рукой в дверь холодильника, стоя в непосредственной близости от Дианы. На ее губах продолжала играть улыбка.

– Если тебе так интересны мои любовные похождения, я всегда открыт к вопросам. Задавай.

– Вот еще! Очень мне интересно знать о чем-то таком. Я просто рассуждаю. А что, нельзя?

– Тебе, лапочка, всё можно, – улыбнулся я, пребывая почему-то в отличном настроении.

– Ой, только давай без лапочек, – скривилась она, – не люблю ничего подобного.

– Солнышко? Зайка? Киска?

– Киска? Фу, боже, нет, – запротестовала она яростно, зажимая рот рукой, а потом задумалась, между делом доставая из холодильника сосиски и яйца.

Споро соорудила какой-никакой ужин, принявшись рассуждать о нашем будущем фиктивном союзе.

Глава 6

Диана

Как только Светлана ушла, напряжение во мне усилилось. Мы с Довлатовым остались наедине, и меня не покидало ощущение, что я зашла в логово тигра. Который пока наблюдал и выжидал, но в любой момент мог цапнуть меня за холку. Брр.

– Нам бы обсудить детали, Демид. А то что это получается, ты всё обо мне знаешь, а я ничего. Вот придет опека, и что? Зададут нам вопросы, и мы сразу же сольемся.

– Вопросы? – хмыкнул он пренебрежительно. – Наши личные дела их не касаются. Распишемся, ты обживешь квартиру, а затем мы сразу же подадим заявление на усыновление.

– Усыновление? – обернулась я, услышав не то, что ожидала. – Я думала, опека…

– В детдоме сейчас находится мой сын, ни о какой опеке не идет и речи.

Я замолчала, слушая его откровения, а затем задала интересующий меня вопрос:

– А мать?

– Мать? Она все эти годы молчала, что у меня есть сын. Давай пока не будем о ней, – как-то скривился Демид, словно что-то его цепануло, а затем кивнул на меня, умело переводя тему: – Что насчет тебя? Почему вдруг решилась на похищение ребенка? Ты ведь не дура, должна понимать, что за это грозит. Окажись на моем месте кто другой, не такой щепетильный и благородный, сидеть бы тебе сейчас в СИЗО.

Я поджала губы, чтобы не ляпнуть ничего язвительного насчет его благородства, но не решилась его драконить.

– Я пыталась оформить опеку, но студентка и официантка на полставки их не устраивает, – призналась я как на духу. – Не знаю, что на меня нашло сегодня. Я просто была в состоянии аффекта, вот и…

Я пожала плечами, будто это должно было всё ему прояснить, но он промолчал, продолжал всё так же смотреть на меня. Изучающе. Словно ждал продолжения. Я занервничала и стала мять футболку руками.

– Вообще, ты не подумай, у меня был нормальный план. Я предложила Стасу, ну, однокурснику, пожениться, у него работа постоянная, стабильная, да и платят хорошо, квартира своя, опять же. У его отца собственная компания, и он работает сисадмином со свободным графиком. И квартира у меня есть. Однушка. От бабушки досталась. Нам бы отдали ребенка.

– Ты так и не сказала, зачем тебе мальчик.

Я сглотнула, когда он меня перебил. Он даже будто поморщился, когда я упомянула Стаса. Словно заревновал. Хотя о чем это я? Глупости какие. Кто он и кто я. Взрослый матерый мужик и пигалица.

– Как зачем? – растерялась я сначала, а затем присела на стул и взяла себя в руки. – Это мой племянник. Сын моей старшей сестры.

– Она умерла?

– Нет, она… Сама сдала его в детдом, – прошептала я в конце и от стыда опустила глаза на стол. И вроде бы не я совершила это кощунство, но стыдно было именно мне.

– Что отец?

К счастью, Демид никак не выказал своего презрения насчет действий моей сестры, задал вопрос голосом, который не выражал ни презрения, ни осуждения.

– Отец?

Я замялась, даже не зная, стоит ли вываливать на него все неприглядные подробности той истории. Как оказалось, моя сестра вышла замуж уже беременной от другого и не призналась в этом своему избраннику. И когда тот ввязался в криминал и подставил и ее, и себя, она первым делом сообщила о факте отцовства настоящему биологическому отцу своего сына. А тот отказался брать на себя ответственность.

Как я поняла из ее слезливого рассказа, он не поверил ей, и так малыш и оказался в детдоме. Этот факт до сих пор меня бесил. Неужели было так сложно дождаться, когда я вернусь из Пензы от родителей, которых я навещала, и оставить ребенка у меня? Тогда бы не было сейчас тех проблем, которые она устроила.

Правильно бабушка говорила: ума нет, считай, калека.

Господи, ну не могла же я всё это рассказать Демиду? Иначе буду выглядеть со своей семейкой в еще худшем свете. Он и так обо мне не лучшего мнения.

– А отец ребенка – козел, – процедила я, накрутив себя мыслями до взбешенного состояния. – Поматросил и бросил, про таких говорят. Сделал дело – и в кусты. Не нужен ему сын. Сестра обратилась к нему за помощью, но он…

Прикусила язык, чтобы не ляпнуть, что кроме меня мальчик, кажется, вообще никому не нужен.

– Н-да, ситуация, – дернул губой Демид, а затем поднялся и подошел к столешнице, где стоял чайник. – Тебе кофе или чай?

– Чай. На ночь кофе вредно, если что.

– Вреден.

– Только не говори, что ты из этих.

– Каких этих?