Искра, погружайся! В плену Янтаря

Прошло семь часов, но мне казалось, что прошла целая вечность. Минуты длились бесконечно. Во мне, наверное, закончились слезы, потому что я просто положила голову на подушку, и лежала не моргая.

В мою дверь тихонько постучались, и из-за неё робко выглянула Урсула.

– Мел… можно войти? – тихонько спросила она.

Я ничего не ответила, во мне не было сил что-либо выяснять, ругаться, пусть делает, что хочет. Тем временем девушка подошла к кровати и аккуратно села около меня. Ничего не происходило длительное время, как в какой-то момент она положила руку на мои волосы, прямо как в те моменты… когда все было иначе, очень просто и понятно, где-то в другой жизни, оставшейся навечно позади.

– Не надо, – вяло, но хладнокровно сказала я.

– Мел, прости пожалуйста. Я действительно, по-настоящему сожалею, что с тобой все это произошло, я уже давно не относилась к тебе как… к заданию.

Так ко всему прочему я была ещё и заданием… понятно. Из моих уст вылетел ироничный смешок, и я глубже зарыла лицо в подушку.

– Моя девочка, дорогая, добрая, чудесная, ты не заслужила всего этого, я знаю на 100%… просто на кону лежало столько всего…мне сказали, что ты многое уже знаешь, и возможно теперь, я могу надеяться, что когда-нибудь ты простишь и поймёшь меня. Мне было бы куда проще, будь ты стервозной Правящей сукой… но… ты та, кто ты есть, и я безмерно ценю и люблю тебя за это. И моя дружба не была ненастоящей. Пожалуйста, прости меня.

Я резко подскочила с кровати и впарила в неё свирепый взгляд.

– Да ты хоть знаешь, через что мне пришлось пройти! Да меня твой друг, который на минуточку, похитил меня, заставил в лютую стужу босиком идти по камням! Вырезал у меня из шеи этот дурацкий трекер! И… и сделал ещё кучу всего! Моя жизнь перевернулась с ног на голову!

Урсула недоверчиво покосилась на меня, и потом медленно протянула:

– И по тому ты сейчас слезы по нему льёшь?

Я покраснела до кончиков волос, и вновь утопила лицо в подушке, отворачиваясь.

– Оставь меня в покое!

– Мел… у вас с Клаудом что-то…

– Да вы что, сговорились все?! Нет у нас ничего! И во-первых, не твоё это дело! Уйди.

– Нет, я никуда не уйду. Я просто… не ожидала… что такое может произойти… зная Клауда…

– У него итак ничего и не произошло, что ты пристала ко мне.

– Мел, ты дорога мне, я тебя люблю и так же люблю Клауда, он мне как брат, он хороший человек, сильнейший боец из тех, кого я знаю, никогда не бросит в беде, но… есть вещи… которые ты не знаешь о нём… и я боюсь, что это принесёт тебе лишь боль. Я, честно говоря, удивлена, что он допустил нечто подобное…

– Он ничего и не допускал! Урсула, или как там тебя на самом деле зовут, ты можешь…

В этот момент я услышала, как дверь в подвал открылась, и в зале начал разноситься голос врача. Слов я разобрать не могла через закрытую дверь и пулей вскочила с кровати, направляясь узнать, что же там произошло.

– Ну да, ничего он не допустил… как же, – грустно сказала мне в спину Урсула.

В зале стоял хирург, весь в крови, уставший и собиравшийся вновь уйти вниз.

– Что с ним?! – остановила его я, хватая за рукав.

Врач устало посмотрел на меня, но все же не оставил меня без ответа:

– Мы его стабилизировали… но опасность не миновала, мы очистили все раны, изъяли все пули, органы зашили. Сейчас все зависит от его регенерации, по тому выводить из погружения его нельзя, пока что… Мы ему вкололи две ампулы провокатора, возлагаем на них основные надежды и снотворное.

– Что такое провокатор? – спросила я доктора, но он не ответил, и спустился вниз. Я развернулась. На меня смотрели три пары глаз, Камиллы, Урсулы и Маркуса. – Вы мне тоже не скажете, да?

– Провокатор – это антагонист[43 - Антагони?ст – нечто, действующее противоположным образом; также соперник. Антагонист – вещество, которое ослабляет действие другого вещества или проявляет противоположные эффекты.] блокатора, – сжалился надо мной Маркус. – Действуют в точности, да наоборот. Они невероятно вредные… но лучше уж они, чем смерть… Патрик с папой их сделали на случаи крайней необходимости. Слабая версия тех препаратов, которые ему вводят при погружении. И действуют временно. Как кофеин для искры. Повышают их показатели ещё больше. Они крайне токсичные. Сейчас тело Клауда работает на максимуме, и его регенерация выжимает из себя все соки… как-то так. В его ситуации, хуже ему от этого сейчас не будет.

– Я могу пройти к нему?

Он помедлил, затем пожал плечами.

– Ну теоретически, он привязан, тем более, сейчас спит, доктора закончили свою работу, так что, наверное, можешь.

Я благодарно посмотрела на него и мигом ринулась вниз.

Доктора собирали свои вещи. На сколько я знаю, они все останутся этой ночью наверху на вахте, на случай непредвиденного. Я смотрела сквозь стекло, на их тревожные лица. Опасность не миновала, так и крутилось в моей голове.

Я дождалась, когда они все уйдут и зашла в стеклянную комнату. Клауд лежал практически неподвижно, грудная клетка вздымалась неестественно медленно, во рту у него была дыхательная трубка. Из тела торчало куча проводков, руки и ноги были завязаны ремнями, на лбу были свежие отметины от контроллеров.

Привязали как какого-то зверя… В душе я понимала, что он все ещё в погружении, и может навредить в первую очередь себе, но все равно, видеть это было невыносимо больно.

Я посмотрела на его тело и вздрогнула… множество пулевых ранений, порезы, на лбу гематома… а помимо этого – шрамы от старых ран. Я горько улыбнулась… держись боец, теперь у тебя будет ещё дюжина новых.

Я, пододвинув стул, села возле его кушетки. Выкарабкается ли он? Когда вообще я стала за него так волноваться? Пленница переживает о жизни своего похитителя… Когда он перестал быть мне безразличен? Ведь, он даже не был нежен со мной, он никогда не показывал своих чувств, не говорил о них. А были ли вообще они у него? Я грустно улыбнулась, и положила свою руку, на его. Подумала о словах Урсулы… но поймала себя на мысли, что самое главное для меня, чтоб он выжил, а все остальное… не имеет значения.

Я сидела возле него очень долго. Ждала, что возможно кто-то спустится, но никто не приходил. Может, случилось что-то? Я встала и пошла к выходу из подвала, стоило мне приблизиться к двери, как я нос с носом столкнулась с заплаканной Камиллой. Я встревожилась. Она посмотрела на меня, потом на Клауда, и горько заплакала.

– Это я виновата, – она спрятала своё лицо в ладонях, заливаясь слезами. – Это все моя вина! У меня никак не получалось открыть эти долбанные ворота! Мой эксплойт[44 - Эксплойт, эксплоит, сплоит (англ. exploit, эксплуатировать) – компьютерная программа, фрагмент программного кода или последовательность команд, использующие уязвимости в программном обеспечении и применяемые для проведения атаки на вычислительную систему. Чаще всего используется хакерами.] никак не мог найти дыру, там все было так хорошо закодировано… мне надо было попытаться вручную… я положилась на программу. Я могла не допустить этого, он вышел бы раньше… он бы не пострадал! – она опять зарыдала.

Я долго боролась с собой, но все-таки обняла её. Думала сначала, что она оттолкнёт меня, но она как ребёнок сильнее прижалась, ещё больше сотрясаясь от плача. Она подняла заплаканное лицо на Клауда, затем продолжила говорить:

– Я была так зла на него перед миссией… ещё и его погружение далось с таким трудом… я была просто на грани нервного срыва, будь я сосредоточена 100% на задании, такого бы не произошло! Я его куратор на заданиях…, и я не имею права… на посторонние эмоции. Я попрошу его перевести меня в другой бункер после того… если он выкарабкается.

Её губы затряслись пуще прежнего, и она даже, не посмотрев на меня вновь убежала на верх.

Я вновь пошла к Клауду, смочила его губы водой, промокнула тряпкой лоб, шею и села около него. Спустя примерно час пришёл доктор. Он осмотрел его, недовольно цокнув языком.

– Что случилось? – тревожно спросила я.

– Температура поднялась. Плохо.

Доктор начал разводить какие-то лекарственные смеси и затем поставил Клауду внутривенную капельницу, уточнив, что это антибиотик. Доктор разрешил мне остаться в палате. Я взяла холодную руку Клауда в свою, и даже не заметила, как усталость навалилась на меня, погружая в забвение.

Почти несколько суток прошли по одному и тому же сценарию. На самом последнем осмотре врач впервые за все время с облегчением сказал:

– Температуры больше нет. Надеюсь самое страшное позади.

Доктор впервые за все время ввёл Клауду инъекцию блокатора.

Я радостно заулыбалась и вновь заняла своё место, держа Клауда за руку.