Из глубины

– Поехали на площадку! Тошик, твой кабриолет готов?

Антон поднял велосипед, надавил на педаль. Цепь щелкнула и встала на место. Ксюша медлила, глядя на сестру. Аня переливала воду из ведерка в чашки.

– Тошик, ты что-то потерял, – Марго подняла гаечный ключ и вложила Антону в руку, задержав пальцы у его ладони дольше, чем следовало.

– Я с вами! – моментально сказала Ксюша.

«В конце концов, за столько времени с Аней ничего не случилось, – рассуждала Ксюша. – Я побуду полчасика на площадке и, под предлогом довезти меня до участка Лейлы, вырву Антона из цепких лапок Марго». В приподнятом настроении Ксюша подошла к велосипеду Антона, но на багажнике уже сидела Марго.

– Ой, место занято! – захлопала ресницами она.

– Садись к Боряну, – предложил Антон, – и догоняйте!

Он оттолкнулся ногой от забора и поехал. Марго завизжала от восторга. Борян выплюнул изо рта тростинку и с хмурым видом указал Ксюше на велосипедную раму.

Детская площадка, поросший бурьяном участок неподалеку от въездных ворот, была местом сборищ местных подростков. Посередине, на вытоптанном пятачке, стояли столбы с натянутой между ними волейбольной сеткой. На дальнем краю – деревянная беседка с колченогим столом и изрисованными скамейками.

Борян подождал, пока Ксюша неловко слезет, швырнул велосипед в траву и разлегся на столе в беседке, уткнувшись в телефон. Марго изящно спрыгнула с багажника, впорхнула в беседку и объявила:

– Предлагаю сыграть в «дурака» пара на пару. Чур, я с Тошиком! Борянчик, составь нам компанию, пожалуйста! Ксю, садись, что стоишь в дверях как не родная!

Ксюша сердито плюхнулась на скамейку. Антон сдал карты. От злости на Марго Ксюша путалась и ходила не в свой черед. Марго и Антон хохотали, а Борян закрывал лицо веером карт и цедил сквозь зубы:

– Овцааа… Мы ща продуем… В седьмой раз…

– И Борян прав, – Марго сбросила последнюю карту. – Поехали ко мне, ба пирожков напекла!

– Пирожки! – живо откликнулся Борян. – Тоха, погнали!

– Ксю, ты идешь? – спросил Антон. – Быстрей решай, пироги стынут!

– Мне сестру забирать из гостей, – сказала Ксюша. – Антон, не отвезешь?..

– Ну… ты иди одна. Я проголодался, а у кого-то пирожки стынут, – подмигнул Антон Марго и оседлал велосипед.

Марго устроилась на раме, и ребята уехали. Ксюша побежала к Лейле, но скоро выдохлась и перешла на шаг. Пятью минутами раньше она придет, пятью минутами позже – разницы нет. Но Марго! Считает себя крутой, дура крашеная! Вечно лезет в их с Антоном отношения! Ксюша проскользнула на участок Лейлы. Со стороны пруда доносились плеск и крики. Ксюша рванула туда и увидела совершенно мокрую Лейлу. Женщина держала ошалевшую Аню. В волосах девочки запутались целые гирлянды элодеи. С платья потоками текла вода. У Ксюши упало сердце.

– Ксюша! – воскликнула Лейла. – Ты из туалета, да? Я завозилась с лилиями, не сразу поняла, что произошло. Прибегаю – из воды Анюткина макушка видна, а потом раз – и скрылась! Я и прыгнула, не раздеваясь. Не переживай, она дышит, но испугалась очень, – Лейла передала Аню Ксюше.

– Вы маме моей не говорите, ладно? – умоляюще сказала Ксюша. – Я на минутку отошла от них…

– Не скажу, – заверила ее Лейла.

Ксюша побрела к дому. Аня, как мешок с песком, оттягивала руки и, кажется, была в шоковом состоянии. Не попасться бы на глаза предкам! Попадется, и ее точно посадят на домашний арест до конца каникул, и телефон отберут! И бабушка ни за что не вступится! Ксюша дернула калитку своего участка. К ногам спланировал клетчатый листок: «Мы в магазине в Гнилушах». Аня словно сделалась килограмм на десять легче. Ксюша донесла сестру до дома, посадила на кровать и завернула в пляжное полотенце. Рядом положила чистую одежду, бросила: «Анька, переодевайся!» и пошла на кухню ставить чайник – после пережитого хотелось чаю со сладким, да и Аньке горячее не повредит: сестра холодная как лягушка. Ксюша выложила на тарелочку вафли и глазированные сырки, плеснула кипяток в чашки и заглянула в комнату:

– Анька, чай готов!

Аня с ногами сидела на подоконнике, прижавшись носом к стеклу. С подола ее платья на пол натекла лужа.

– Анька, – рассердилась Ксюша, – я сказала: переодеться! Если мама увидит тебя мокрой, нам обеим влетит! Что на улице интересного?

Окна комнаты выходили на перекресток улиц. Слева чернел лес, справа поблескивал пруд. Ни одного человека, не считая Лики, внучки деда Ивана: она ждала кого-то у лесной калитки. Угрюмая девица, косящая под неформалку, из тех, кто считает себя круче других. Похоже, на нее Аня и засмотрелась.

– Чай готов! – повторила Ксюша.

Сестра не сдвинулась с места. Выругавшись, Ксюша стянула с Ани старое платье и надела чистое. Сестра еле-еле поднимала руки, просовывала голову в горловину. За чаем она молчала и не притронулась к глазированным сыркам, которыми раньше завтракала, обедала и ужинала. «От падения в пруд никак не оправится, – решила Ксюша. – Главное, чтобы предки не догадались».

Вечером Ксюша, угнездившись на подоконнике, чатилась в соцсети с Антоном. Бабушка читала Ане «Царевну-лягушку». Аня с отрешенным видом лежала на кровати, устремив взгляд в окно.

– Ксенечка, – отвлеклась от книжки бабушка, – Анечка у нас чудная стала, не находишь?

Ксюша замерла. Сейчас начнутся расспросы!

– Так тиной от нее несёт! С играми на пруду того и глядишь в лягушку превратится, да, моя булочка? – бабушка с улыбкой потрепала Аню по щеке, но девочка не улыбнулась в ответ. – Не поужинала, моя булочка, а я вкусных пирожков напекла, – ворковала бабушка. – Устала, да? Ксенечка, открой окно, совсем дышать нечем!

Ксюша открыла форточку. Погода была безветренная, но по глади пруда пробегала легкая рябь. Мотались из стороны в сторону длинные початки рогоза на высоких стеблях. «Пруд голодный», – некстати вспомнились слова Ады. Ксюша резко задернула занавески, юркнула в кровать и накрылась одеялом с головой.

5.

Ксюша проснулась от маминого голоса:

– Вставайте!

Она потерла глаза и достала из-под подушки телефон.

– Время девять, куда вставать?

– Поговори мне еще! Вас не будить – до двенадцати продрыхните! Бабкино влияние! Вставай и не умничай мне! Аньку накорми завтраком! Мы на огороде! – мама исчезла за дверью.

Ксюша зевнула и полезла в интернет. Пролистнула ленту новостей, поставила лайки фотографиям Антона, написала ему сообщение. Новый окрик мамы заставил Ксюшу свеситься к сестре. На Аниной кровати валялись скомканное одеяло и подушка. Аня в пижаме, нечесаная глазела на улицу, сидя на подоконнике. Стоял обжигающий жаркий день без малейшего ветерка. Пруд, волнуясь, мерцал в солнечных лучах. Ксюша окликнула Аню. Нет ответа. Ксюша спрыгнула с кровати. В нос ударил резкий запах водорослей. Ксюша поморщилась и тронула Аню за плечо. Сестра не отреагировала, и Ксюшу окатил страх. Она громко сказала:

– Анька! Завтракать пора!

Аня медленно обернулась и посмотрела на сестру мутно-зелеными глазами. «Надо же, у Аньки глаза раньше были карие, – мелькнуло у Ксюши в голове, – а теперь цвет как… как у воды в пруду!»

Стол на кухне был накрыт к завтраку. Ксюша опустилась на нагретую солнцем табуретку и залпом осушила чашку с чаем. Затянувшееся равнодушие сестры к окружающему миру пугало ее. Анька давно должна прийти в себя! Нервничая, Ксюша не замечала, что делает себе четвертый бутерброд с сыром, в то время как Аня сидела, сложив руки на коленях.

– Анька, ешь!

– Ксенечка, – вкрадчиво сказала Аня, – пойдем лучше пруд покормим, он очень голодный! – Аня крепко сплела свои холодные и влажные пальцы с Ксюшиными.

Пруд голодный? Ксюшу вдруг осенило. Сестра дурачится! Сговорились с Адой доводить Ксюшу штучками про пруд и доводят!

– Анька, ваши глупые шутки меня бесят, ясно?

Ксюша высвободилась из плена Аниных пальцев. Сестра задумчиво улыбнулась, неторопливо встала и вышла из дома. Ее тарелка с кашей осталась нетронутой. Ксюша воровато оглянулась на входную дверь, затем вывалила содержимое тарелки в раковину и включила кран. Вода потекла в слив, увлекая за собой разваренную в молоке крупу. С чувством выполненного долга Ксюша поставила тарелку из-под каши на стол. В кармане зажужжал телефон: от Антона пришел ответ на утреннее сообщение. «Тусуемся на площадки. преходи ждем». Счастливая, Ксюша отправилась на улицу. На картофельном поле суетилась мама.

– Анька поела? – осведомилась она, едва Ксюша показалась на крыльце.