Одержимый травник. Одноместное кладбище

– Я, но там, Алёнка, – растерянно проговорил Иван.

– Нет там Алёнки! – сквозь зубы выкрикнул старик. – Змий там! И мы сожжём его!

– Это лишнее, – вмешался Иаков. – Огонь не навредит твари, что внутри.

Рядом с травником стоял купец, в руках он держал свёрток одеяла.

– Иван, Фадей, Варфоломей, – обратился Иаков, задерживая взгляд на каждом мужчине. – На ваши плечи опустилась ноша, посильная, пожалуй, только всевышнему, но если вы отступите тварь уничтожит Катайга. На этом она не остановится, зло разольётся по реке Кеть. Все деревни и поселения по её берегам вымрут, даже Белояр не устоит.

– Всевышний с нами! – произнёс Варфоломей.

– Я боярский тиун! – произнёс Фадей.

– Я не отступлю, – произнёс Иван.

– Хаха, – зловещий смех раздался из избы. – Кто тут у нас. Купец, трус, бесполезный кусок мяса и травник. Возомнили себя воинами божьими! Вам не одолеть. Я высосу кровь и обглодаю ваши кости!

Травник повернулся к избе и тихо заговорил.

– Варфоломей, дальше я понесу Видеславу, – Иаков перенял свёрток. – Подготовьте гроб и икону, и ещё нам понадобиться пчелиный воск. У тебя дома полно церковных свечей они подойдут. Фадей, ты понесёшь икону «Спас Елеазаровский» впереди и от твоей веры зависит наша защита. Даже если ты раньше не верил, поверь сейчас, ты видел тварь, без помощи всевышнего нам не сдюжить, – старик кивнул.

Иаков медленным шагом направился к избе, внутри его ждал тяжёлый бой. Остановившись в сенях, он аккуратно положил свёрток с девушкой на пол. Травник достал из кармана чёрную пилюлю, размером с перепелиное яйцо, и закинул её в рот. Мужчины должны были остаться снаружи не только для того чтобы не видеть происходящий ужас, но и для того чтобы не видеть одержимость травника.

Из его пор засочилась тёмная жидкость, покрывая кожу, она становилась похожая на перья. Лицо заострилось, покрылось костяным наростом и стало похоже на череп гигантской хищной птицы. Пальцы травника с хрустом вытянулись. Когда метаморфозы закончились, одержимый поднял свёрток и вошёл в обеденный зал.

На столе, в той же позе сидел покойник.

– Хугин, собственной персоной, – злорадно бросил мертвец. – Ты опоздал! Договор нарушен. Три дня прошло!

Одержимый, не обращая внимания на слова, положил свёрток рядом на стол и развернул его.

– Зачем ты её притащил! – испуганно заверещала тварь.

Хугин поднял правую руку и из рюкзака выскочила большая серебряная игла.

– У тебя ничего не выйдет! – продолжало кричать умертвие.

– Заткнись! – скомандовал одержимый, да так, что стены содрогнулись. – Согласно древнему договору, ТЫ, хозяин погоста, приговорён к очищению.

– Нет! У тебя нет таких полномочий! – заверещал мертвец.

– Ты не вправе оспаривать мои полномочия, – Хугин поднял левую руку, золотая нить выскользнула из рюкзака. – А теперь приступим.

Серебряная игла обжигала мёртвую плоть, золотая нить крепко сшивала саму суть твари. Сначала одержимый зашил рот, затем глаза и нос. Пришив руки к телу и ноги меж собой, он приступил к самому сложному.

Вернуть хозяина погоста в могилу, было недостаточно. Невинная девушка, назначенная жертвой, благодаря человеческому невежеству, избежала погребения, но не смерти. Обещанное твари тело превратилось в гниющею темницу. Спасти душу, Хугину было под силу, но тело необходимо отдать.

Первый стяжек вышел неудачный, тонкая нить порвала мягкую плоть. Одержимый сосредоточился, подтянул девушку ближе и начал сшивать два тела. Рука к руке, нога к ноге, голова к голове. Иаков не чувствовал отвращения, сейчас вся человечность покинула травника, одержимость заняла её место. Позже, намного позже, Иаков будет вспоминать и содрогаться от сделанного своими руками, но сейчас Хугин полностью владел его телом, и он сделает всё, чтобы исполнить договор.

– Потерпи дитя, осталось совсем немного, – произнёс одержимый закончив.

Хозяин погоста, соединившись с наречённой жертвой, уже не мог сопротивляться. Одержимый аккуратно завернул его в, испачканное гноем, одеяло и поднял на руки. Ноша оказалась настолько тяжёлой, что у Хугина едва хватило сил вынести её в сени. Чёрные как смоль перья ссыпались, превращая ужасного Хугина в обычного Иакова. Костяная маска исчезла как наваждение. Из избы вышел очень уставший человек.

Купец и Иван уже подготовили деревянный гроб. Тиун стоял рядом и держал икону.

– Помогите, – позвал Иаков и Варфоломей сразу кинулся к нему.

Купец принял потяжелевший свиток и вопросительно уставился на травника.

– Так надо, доверься мне, – устало проговорил Иаков. – Заколачивайте гроб семью гвоздями. Залейте уши воском. Вам ни в коем случае нельзя будет слышать происходящее. Стоило бы ещё завязать глаза, но я боюсь тогда вы не сможете нести гроб.

Под стук молотка травник вернулся в избу и взвалил на себя рюкзак.

«Надеюсь на кладбище мне ничего из этого не пригодиться, но лучше подстраховаться».

Глава седьмая

Кладбищенские ворота встретили процессию ржавым скрипом. Шквал ударил с погоста, срывая металлические створки. По счастливой случайности, они пролетели, не задев мужчин.

Тиун Фадей, не видя пролетевших мимо ржавых копий, отважно вышагивал перед гробом. Прижимая икону к груди, ослепший старик безошибочно ступал по дороге. Шквал остановил хлипкого старика и чуть не опрокинул на спину, шедшие позади Иван и Варфоломей упёрли ему ладони в спину, продолжая держать гроб одной рукой.

Процессия замедлилась и едва двигалась против ветра. Иаков достал из рюкзака вертушку. Бумажные, покрытые синей краской, лопасти завращались с бешенной скоростью. Вертушка начала издавать низкий писк, казалось она пожирала силу ветра. Шквал сошёл на нет.

Мужчины покосились на травника, но спрашивать ничего не стали. Они уже поняли, что Иаков не простой человек, а посланник свыше. Он не собирался развеивать их заблуждение.

Земля на погосте пропиталась гноем и кровью. Ноги, с противным хлюпаньем, проваливались в жижу по щиколотку. Старик Фадей внезапно провалился по колено, могильная земля сомкнулась, как капкан, и начала затягивать живую плоть, подобно болоту.

– Не бросай икону! Подними её выше! – прокричал Иаков.

Боярский тиун не мог слышать травника, мужчины замазали уши воском, икону он не выпустил из рук только по одной ведомой ему причине. Медленно уходя под землю, он поднял её над головой и, что было сил, закричал.

– Всевышний! Не за себя прошу! Спаси рабов своих!

Икона «Спас Елеазаровский» заплакала. Такого даже Хугин не мог предвидеть. Волна благовоний разошлась по погосту.

– Роза? Лаванда? – принюхиваясь спросил Иван.

– Ладан! – воскликнул Варфоломей.

Томный, расслабляющий с дымными полутонами, аромат окутал мужчин, оставляя тёплый запах с лёгкими оттенками воска и цветов.

Боярский тиун блаженно улыбнулся из-под глазной повязки побежали слёзы. Иаков снял промокшею кровью тряпицу, старик прозрел, он исцелился. Сияющие верой, глаза взглянули на травника, затем на могилу, там был уже не провал, а бурлящая воронка.

Маленькая стеклянная стрекоза накрыла, куполом света, живой поток мертвецов. Её хрупкое тело покрыла сеть трещин, ещё мгновение и насекомое разлетится на тысячи осколков.

– Поторопитесь! – крикнул Иаков, содрогая небеса.

Мужчины растянули верёвку, оставляя гроб по центру. Иван встал с одного края, Варфоломей и Иаков с другого. Стрекоза издала хруст и рассыпалась мелкими осколками, мужчины одновременно потянули. Гроб, с хозяином погоста и жертвой, неохотно заскользил. Купол света исчез, мертвецы рванули наверх. Самый прыткий из них, с облезшими костлявыми руками, ухватился за край и собирался выскочить, как его сшиб гроб, они вместе рухнули вниз.