Путь Тьмы

– Откуда? Последние копи перестали приносить дары гор еще до твоего восшествия на престол, о богатейший из богатых.

Черный Властелин задумчиво откинулся на спинку кресла.

– Не совсем так, кое-что добывали почти три года после его смерти, – автоматически поправил шамана император, после чего загадочно улыбнулся. – И ты забыл – Горы Ужаса велики, что-то могло и сохраниться.

Шаман лукаво усмехнулся.

– И сколько же ты можешь предложить, щедрейший из щедрых?

– Например, по два изумруда стоимостью в пятьдесят золотых империалов за штуку каждое новолуние на протяжении всего времени нашего сотрудничества, либо же аналогичное количество золота.

Инуче с большим трудом сумел удержать на морде невозмутимую маску. Сумма, названная Шахрионом, была велика – за один золотой империал можно было купить коня. Несмотря на это император был готов платить, ведь информация в его положении стоила куда дороже драгоценных металлов и самоцветов.

– Десять изумрудов каждое новолуние, – сделал Инуче контрпредложение. – И еще полсотни в конце каждого года. Ну, или, золото на такую же сумму.

– На такие деньги можно нанять не одну сотню солдат, – заметил Черный Властелин.

– Так найми, кто же тебе мешает, – весело ответил гоблин, забывший ради такого дела излить на уши императора очередную порцию патоки. – Только вот старый Инуче сильно сомневается, что от псов войны будет толк. Не спорю, пока Империю никто не трогает, они буду тебе служить верой и правдой, прожирая скопленное в закромах, вот только при первой же угрозе разбегутся кто куда. Да ты и сам это понимаешь, иначе не решился бы тратить деньги, которых у тебя не так и много, на слухачей.

Он замолк, ожидая, как отреагирует Шахрион. Император не повел и бровью, хотя внутренне и согласился с гоблином. Деньги были нужны, но он должен знать, что происходит в мире. О чем говорят и, что самое главное, не говорят в странах Лиги. Без этого все сэкономленные средства, все реформы, все, что он начал делать не стоило и ломаного медяка. Воевать в тумане с тенями – глупое занятие.

– Ты прав, как никто, верховный, – кивнул властелин. – Однако прошу тебя заметить, что гоблины – не единственный народ, способный снабдить меня сведениями. Можно нанять клан Смотрящих, например.

– Кто, эти выскочки, бегающие по крышам в дурацких черных нарядах? Не дай себя обмануть, о мудрейший! Да что они могут! Они не вызнают ничего важного, даже если спрячутся в нужник, в котором облегчается лично венценосец!

– Не знаю, не знаю. Насколько мне известно, Смотрящие – очень неплохие разведчики.

– Поверь старому опытному шаману, о повелитель ужаса, – никто лучше гоблинов не может узнать все, что скрыто. Восемь изумрудов в месяц и два десятка в конце года.

– Три и десять.

– Шесть и восемнадцать.

– Пять и пятнадцать.

– Хорошо о ниспровергающий слабых духом, считай, что мои уши – твои уши, мои проводники – твои проводники, мои тропы – твои тропы.

Условия вполне устраивали Инуче, хотя было видно, что ему хотелось больше. Что поделать – этот мир не совершенен, и никто никогда не получал в нем все и сразу, а старый шаман был слишком опытен и умел смирять свои аппетиты, равно как и понимать намеки. Властелин не просто так упомянул клан людей-разведчиков, славящихся своим мастерством.

– Ну что же, думаю, мы не станем скреплять наш договор подписями, не так ли?

– Не станем, владыка, зачем они нам нужны? Чего стоит бумага, когда есть слово?

– Истину говоришь, верховный, ничего не стоит. Скажи, как я смогу получать от тебя послания и смогу ли связаться с тобой, когда это будет мне необходимо?

– Послания, о великий, тебе будут приносить мои ничтожные слуги и поверь, они сумеют доставить их, даже если Черная Цитадель окажется в осаде. Лицезреть же твой лик, о мудрейший, старый Инуче сможет в любое удобное для тебя время. – Гоблин засунул руку в складки своей бесформенной мантии и извлек на свет большой фиолетовый шар. – Ведь у великого сохранился тириомаль?

Глава 5.

Шестой день третьего месяца лета 35-го года со дня окончания Последней войны.

Эта война с каждым часом нравилась Бирту все меньше и меньше. От нее несло изменой, заговорами и поражением. Каким-то звериным чутьем генерал ощущал надвигающуюся неотвратимую беду, причем он никак не мог понять, чего же именно стоит бояться. Словно оползень, катастрофа приближалась к войскам, не догадывающимся о том, что их ждет, и ничего нельзя было поделать, даже излить душу было не кому – кто бы ему поверил?

А в то, что с тонущей под непрерывными ударами дождя страной не все ладно, гвардеец уже не сомневался – за долгие годы службы Бирт приучился доверять своей интуиции и обращать внимание на любые странности. А их хватало.

Передовые отряды, ручейками растекшиеся по дорогам Империи для выполнения приказа верховного сына, доносили одно и то же: немногочисленные деревни пусты, города покинуты и ни единой живой души не встретилось на дорогах. Как будто непрошенных гостей ждали, скормили им небольшой городок вместе с жителями, а теперь приглашали поскорее пройти к капкану и сунуть в него любопытный нос. Дальше – больше: схватка на болоте и бронебойные болты – оружие, которое генерал запомнил на всю жизнь – во время подавления бунта на вечно бурлящем юге Исиринатии ему в ногу прилетел один такой подарочек.

И если тот же благороднейший Китит Саргилэн, сюзерен почти половины армии, не придавал этому значения, считая, что прислужники сил зла попросту успели сбежать, а дорогу перегородил случайный отряд, то Бирт не был настроен столь благодушно.

Его настораживало решительно все – и длинная колонна, которая в случае внезапной атаки становилась великолепной мишенью для врагов, и бесконечные леса, сменяющиеся болотами, среди которых изредка проскакивали пяточки обработанной земли, и надоедливый священник, и грызущиеся друг с другом маги, и дворяне, и, конечно же, зарядившие дожди.

Генерал огляделся по сторонам и плотнее закутался в плащ, с которого стекала вода. Определенно, нападать перед сбором урожая было выгодно с точки зрения фуражировки, но очень уж мокро. Одна радость от такой погоды – врагам будет тяжело поджечь осадные башни. Конечно, если их колдуны не решат вопрос. Унылые пейзажи тоже не грели душу – по обе стороны от дороги возвышались исполинские мохнолапые ели, сменяющиеся могучими кедрами и соснами. Изредка попадались вкрапления берез и кленов, которые быстро тонули в хвойном море Империи. Вдалеке послышался гул горнов – передовые отряды армии становились на привал. Бирт напряг память – да, они уже должны достичь города под названием Олатен, в окрестностях которого, если верить картам орденских крыс, было достаточно места, чтобы дать отдых всем солдатам, не сошедшим с имперского тракта.

– Вот ты где, – нашел его Цард. – Хватит любоваться елками, пошли в тепло.

– Уже обустроились?

– Успели умыкнуть особняк наместника у поросенка и его хряков.

– С этого и надо было начинать, – оживился генерал. – Раз доблестный Китит остался без роскошного жилья, я просто обязан поселиться в нем на время своего пребывания в городе.

Он легонько кольнул коня шпорами, заставив того перейти на рысь. Старый друг следовал рядом, указывая дорогу.

– Бирт, скажи, ты не заметил ничего подозрительного? – осведомился гвардеец.

– Что ты имеешь в виду?

– Не нравится мне тут…муторно как-то. Ты же знаешь, я толстокожий, даже когда орков дорезали, ничего не чувствовал, а сейчас места не нахожу. Первый раз такое.

А вот теперь Бирту действительно стало не по себе. Его друг почти никогда не рассказывал о последней войне с остатками орочьих племен, но, если заводил речь об этом – ползи на кладбище.

– Это ты, наверное, с утра горохового супа наелся, – отшутился генерал, стараясь не смотреть другу в глаза, чтобы тот не увидел в них волнение. Он, командующий армией, не имеет права на страх.

– Может и так, – уголки губ Царда поползли вверх. – Но все равно нужно быть осторожнее.

– Я уж постараюсь.

– Вот и славно, а мы, кстати, приехали.

Назвать захваченное гвардейцами здание резиденцией было все равно, что величать бродячую кошку снежным барсом. Генерал даже посочувствовал неведомому наместнику. Двухэтажный каменный барак с окнами-бойницами – не самое приятное место для жизни. Зато, из него можно неплохо обороняться, впрочем, без городских стен много ли навоюешь?

– Отвратительное сооружение.

– Это да, но теплое и сухое. Пошли уже.

– Хорошо. Да, и распорядись пригласить всех благороднейших в общий зал… Тут ведь он есть?

– Найдется, – успокоил его друг. – И все распоряжения я уже отдал. Придут к обеду.