Небожественное. Рассказы, притчи и сказки

– Не бежать надобно вовсе, не ковчеги ладить, а жизнь переменить на корню.

– Ну вот ещё, жизнь менять, – возмущались оокцы. – Нет уж. Познали мы счастье – с тем и остаться хотим. И не отступит от нас бог наш в прихотях наших…

Так-то оно так, скажу я вам. Да только кроме бога оокцев было и повыше нечто. Оно не знало легенд, сказок да обиходов храмовых. А просто несло воздаяние. А воздаянием за счастье оокцев оказывалось утопление их. Так-то вот жизнь устроена оказывалась гадко. И оокцы, матерясь весело, ладили посудины свои.

Отшельник же ослеп и оглох от горя и отчаяния. Уж не видел он болота смрадного, духовного. Не слышал стука топоров, молотков да визга пил. А представлялась взору его Родина. Родина новая, святым окиян-морем омытая от нечисти соотечественников. А тех со всеми их мерзостями как не бывало. Ангелы одни небесные, кто во плоти, а каких очертания угадывались только. Смотрел на них отшельник и радовался. И говорил так-то:

– Настанет время, и вот, вижу, настало уже, когда устремятся на Родину великую нашу разумные существа со всей Вселенной. – И он в самом деле видел и разумел, что вот тот-то ангел с такой-то планеты, а этот – с другой. – Устремятся, соберутся, чтобы слиться в молитве сладостной и яроогненной. И настанет тогда рай небесный на земле нашей. Вся Вселенная поклонится нам и стремится будет идти путём оокским…

Остров меж тем стал опускаться уже скоро. Насельники бросали дела недоделанные, в ладьи прыгали, в ковчегах зачинялись.

– А старый дурак, возьмём может, утопнет ведь? – говорил то тот, то другой.

– Давай-давай, отчаливай, – прерывали таковых. – Его пусть бог его и спасает: он милостивый. —

А бог планеты ОО такого чуда, как возрождение острова из бездны, явить не мог, несмотря на всю его милость… Я знаю, он очень хотел, но… И у богов есть свои ограничения в чудесах. Царствовал великий Закон Воздаяния, правду жизни творил. Какие уж тут боги…

Если бы отшельник мог видеть, то не нашёл бы он на водной глади ладей да ковчегов, потому как уплыли они далеко уж. Ангелов видел он, бытийствующих на прекрасной Родине его. Бога планеты ОО, ходящего с улыбкой меж них, семью бога… И так видение сие любезно было отшельнику, что не почувствовал, как вода коснулась щикотолок его, до пояса дошла и до горла аж дотянулась. Он проповедовал. Вот уж одна голова возвышается над водами. И только, когда вода в рот ему устремилась, возмутился отшельник сердцем своим. Выругаться захотел, да только бульканье получилось…

Долго он не мучился, потому как плавить не умел. Побил руками по воде, поорал- поорал да и утоп. Его большая зубастая рыба-кит съела.

И вот плывёт себе эта рыба, кит этот, переваривает отшельника и чует в себе нечто эдакое дивное. И понимает себя не рыбой уж, а неким светочем подводным. Потому как открылось ему то, что никакой рыбе неизвестно. Дух отшельника киту-рыбе передался, вот что… И уж как хотелось киту этому сообщить прочим рыбам об откровении высоком, да великое Непостижимое речи ему не дало… «А что толку речь давать киту-рыбе, – „думало“ Непостижимое, – когда его всё равно не поймут? Пусть так плавает да благодать обретённую в себе носит. А то, не ровён час, его и загрызть за откровение божественное могут… Как пить дать загрызут…»

А рыба-кит помаялась-помаялась счастьем своим, да и злобой изошла от того, что высказать его не могла. Тут откровение и пропало, как не было.

Ну а оокцы земли новой не нашли, потому что не было её. По окончании припасов ели друг дружку потихоньку, с более слабых начиная. Ели – и всё вдаль глядели из-под ладошек, не покажется ли земля посередь воды. Земля не показывалась. Не было на то воли великого Непостижимого. Поевши всех, последние с ума посходили да в окиян-море бросились. Одного из них наша рыба-кит увидела. Увидела – и обрадовалась. Благодати, вишь ты, снова захотелось ей. Проглотила она оокца того – и глаза вылезли. «Ну и гадость», – успела подумать рыба, отравилась и умерла…

Вот и сказка вся про планету ОО, отшельника её да кита-рыбу. Не нравится – помилосердствуйте.

2. Сами дураки

В духовной оболочке планеты ПП мирно сосуществовали множество божеств. Как им и положено, все были смиренными, тихими, скромными, и молчаливо объяснялись в любви великому Непостижимому.

Разумные же существа планеты ПП, назовём их пепетцы, делили своих божеств на великих, малых и обыденных. По поводу малых и обыденных никто не спорил. А вот из-за великих всю историю пепечества – это совокупность пепетцев – во всю её историю происходили сильнейшие нестроения: пепетцы никак не могли договориться в том, кто же именно из великих божеств создал планету ПП. Решить это было крайне важно, потому что решение дало бы преимущества одних перед другими. А надуться от значимости и избранности хотелось всем.

Однако поскольку никто из божеств планету не создавал, то выяснить создателя тоже не представлялось возможным. И кровопролитные споры пепетцев грозили затянуться до конца света.

Божества почувствовали себя виноватыми и решили собраться на совещание. Туда решили допустить только тех, которых пепетцы считали творцами планеты. Таковых набралось около трёх десятков.

Чтобы никого не уязвлять, председательствовать решили по очереди.

Как представитель развитых народов выступило божество Ирх. Оно предложило признать вину божеств за религиозное нестроение народов соборной, а, следовательно, отсутствующей.

Признали, покаялись и отпустили себе грех.

Представитель так называемых неразвитых народов Лал обвинил божества в чудотворении как средстве завлечения и обмана последователей. Однако ему возразили в исторической необходимости чудотворения в прошлом.

Но всё-таки признали чудотворение виной, покаялись и отпустили себе грех сей.

Божество Анш предложило послать вестника новой религии, единой для всей планеты.

– Но ведь он должен творить чудеса. Кто ж ему иначе поверит? – возразили ему. – А чудотворить нехорошо, мы только что покаялись в этом. И вообще сомнительно, что поверят. Потому что истину не ищет никто. Хотят только страсти ублажать, блудомыслить и издеваться друг над другом. А если у всех будет одна религия, на каком тогда основании издеваться, как заявлять о своей избранности?.. – Не годится.

Вестника единой мировой религии решили не посылать.

Божество Дис предложило явиться всем божествам одновременно перед пепетцами в пепетческом облике, покаяться и сознаться в том, что никто из нас планету не сотворял.

– И что тогда? – возразили ему. – Простят ли нас пепетцы? Не начнётся ли хаос, не станут ли ломать храмы, убивать священников?..

Да и что будет с нами самими? Нас ведь перестанут поминать и мы можем не только истончиться, а и исчезнуть вообще…

– Да-а-а, – заключил Ирх. – Заварили кашу, а расхлебать не можем… Что нам остаётся?

И порешили оставить всё, как есть, и предаться объяснениям в любви великому Непостижимому и трепетному благоговению перед Ним.

– И да путь восторжествует над нами неизъяснимый Закон Воздаяния.

«Это разумное решение», – ниспослало божествам одобрительную Предвечное. И жизнь на планете текла по-прежнему: из-за религиозных нестроений гибли ни в чём не повинные пепетцы…

– Эх, божества да пророки… Какие же страстные вы, какие суетные, – не смог я удержаться от восклицания, услышав духом всё это.

Разлетавшиеся было после совещания божества усыхали духом же мой возглас, остановились, повернулись и грозно, слаженно «пропели» хором, как древние греки в трагедии:

– А кто разумным пепетцам верить нам велел?.. Заставляли? – Ладно, можно было верить с фигой в кармане. Неча тут на нас всех собак вешать. Сами дураки. —

Возгласили так божества, разлетелись – и след простыл. А в моём сознании долго ещё отдавалось эхом грозное «Сами дураки», которое было повторено несколько раз.

«И то верно», – одобрил их духовные слова великий Закон Воздаяния. И жизнь, подобно горному роднику, по-прежнему струилась с обрыва времени и терялась в бездне, дна у которой не было. Какой же это был замечательный родник! Пить бы воду его святую, любить непостижимое Небо и плакать от благоговения… Однако вышней воли на это не было.

3. «Рышато»

В бескрайних просторах творения летало божество. Всевышний и создал его, чтобы оно летало, не знаю зачем. Только однажды то ли божество летать устало, то ли почувствовало себя неполноценным, а только захотелось ему славления… Да нет, духи благодати его славили, но ему показалось этого мало.

И вот, село божество на материальную планету – нет ведь, чтоб на духовную. А там страстные существа жили и полагали себя разумными. Село, значит, божество и явилось этим существам:

– Здравствуйте, я ваш бог, – говорит. – Любите меня, поклоняйтесь мне, а уж я в долгу не останусь: у вас не станет в реках воды, а молоко только и до молока сего вы не доберётесь, потому, как будете тонуть в кисельных берегах – вот какое счастье вам будет.

Страстные разумные подумали, посоветовались, мол, а на что нам это надо? И ответили:

– Не знаем, бог ты или нет, а лучше летел бы ты от нас куда в другое место и там народ прельщал молоком да киселями своими.

Божество смутилось:

– Да бог же я, говорю вам. Хотите, чудеса покажу?

Страстные разумные были охочи до развлечений. А потому заинтересовались и ответили:

– Ну-ну, давай, посмотрим.