Мариуполь. Назад в будущее

Внутри толпы раздался неодобрительный гул. Рябой немец поднял руку:

– Мольчать, сейчас фельдкомендант Гофман говорить будет!

Рослый, худощавый человек в серой шинели, перчатках и высокой фуражке с кокардой в виде орла вышел вперёд, широко расставил ноги и начал что-то говорить по-немецки. Рябой его время от времени переводил.

Из того, что удалось понять, выходило следующее. Если кто откажется работать, будет расстрелян, кто опоздает на смену, будет посажен в тюрьму, которую организуют здесь же, на территории цеха. Кто испортит печь – расстрел. Болеть запрещалось… Хлеб по спецкарточкам. Смена двенадцать часов, перерыв полчаса. Выходных нет. И всё в таком духе. Короче, ты не сталевар – ты раб великой Германии!

Потом рябой представил следующего немца по фамилии Хук. Тот тоже много говорил на своём языке, а рябой переводил. Речь Хука не сильно отличалась от речи фельдкоменданта, однако в конце он произнёс:

– Wir wissen, dass es einen Masai-Stahlarbeiter unter Ihnen gibt, der hier arbeitet. Wenn er unter Ihnen ist, machen Sie einen Schritt weiter.

Виктор отчетливо услышал слово «Мазай». Рябой тут же перевёл:

– Нам известно, что есть сталевар Мазай, который работать здесь. Если он среди вас, сделать шаг вперёд.

Оккупанты были наслышаны о талантливом мастере и планировали использовать сталь, которую варил передовик, для производства своих танков. Но для начала его следовало найти. А сделать это было непросто. В оккупированном городе никто не отказывал в помощи Макару, помогая ему укрываться от немцев.

Вот и сейчас из толпы металлургов никто не вышел. Рябой немец ещё раз повторил свои слова, но тщетно: Макара не было среди рабочих.

Рябой подошёл к одному из немецких начальников, внимательно выслушал, что тот ему сказал, и снова залепетал на ломаном русском:

– Кто есть начальник цеха? Выходить!

Вперёд выступил широкоплечий, приземистый мужчина лет сорока пяти.

– Где твой работник? – спросил рябой.

Начальник цеха пожал плечами:

– Мне неизвестно. С тех пор, как вы вошли в город, я его не видел.

– Где он жить?

Повисла немая пауза. Рябой исподлобья взглянул в сторону немецких офицеров. Один из них кивнул головой.

– Именем Германии, за отказ сотрудничать с солдатами Фюрера – расстрелять! – приказал рябой. После чего повернулся к мотострелкам и выдал им то же самое на немецком.

Два вооружённых солдата подошли к начальнику цеха. Не говоря ни слова, силой подтолкнули его к железным воротам, отступили на пару шагов и произвели короткую очередь из автоматов. Мужчина упал замертво.

И, тут из толпы раздался выкрик:

– Герр офицер, я знаю, он мой сосед по дому.

Виктор не мог поверить своим ушам! Кричал подручный Мазая – Маргела.

– Ты спятил?! – прошипел Виктор.

– Ага, я его подручный, я не хочу умирать, а так-то следующий был бы я! – пробормотал Алексей.

– Кто говорить? – спросил рябой.

Алексей сделал шаг вперед. Немец подошёл поближе, оценивающе взглянул на Алексея и спросил, как его зовут.

– Маргелюк, Алексей Тарасович, – ответил Маргела. – Подручный сталевара Мазая.

– Ну ты гнида! – вырвалось у Виктора.

Но Алексей настолько был возбуждён, что даже не услышал этого. Зато Виктора услышал рябой. Он приказал ему выйти из строя и представиться.

Виктор в свою очередь сделал шаг вперёд:

– Стасенко, Виктор Георгиевич.

В ту же минуту низкорослый рябой выхватил автомат у рядом стоящего мотострелка и что было силы ударил Виктора прикладом в голову. Виктор пошатнулся и рухнул, словно подкошенный пулей.

Рябой повернулся к начальству и объяснил свой поступок как необходимый акт устрашения недочеловека. Фельдкомендант Гофман в ответ даже вскинул руку в нацистском приветствии, остальные последовали его примеру, выкрикивая «Хайль Гитлер!» Затем фельдкомендант приказал двум подручным из толпы забрать Виктора и добавил, что если он выживет, то завтра должен быть на работе. Двое из бригады Виктора подхватили его на руки и внесли в строй, где остальные помогли уложить пострадавшего на лавочку, стоящую у ворот.

Маргела стоял по стойке «смирно». Он так плотно стиснул зубы, что казалось, они вот-вот превратятся в песок. В голове его творилось что-то невообразимое. Он десять раз себя похоронил. Рябой снова обратил на него свой взор:

– Ты говорить, где Мазай, мы тебе давать жить. Млеко, яйки, хлеб. Ты знать, где он?

– Он живет рядом со мной, в Талаковке, у Кузьмы.

– Ты нас водить туда, сечас?

– Да, могу, герр офицер.

Рябой отошёл к своим сослуживцам, они что-то бурно обсудили, потом расселись по машинам.

– Ты ехать с нами! – он указал жестом на мотоциклы, стоящие поодаль.

И добавил, обращаясь к толпе металлургов:

– Завтра всем работать! Я смотреть!

Глава 16

Виктор очнулся минут через сорок после того, как Маргела с комендантами уехали в Талаковку. Голова его горела словно раскалённый металл. Место удара кровило, и каждое движение или поворот головы отдавались болью в висках. Сознание было спутанным, однако поразительным образом к нему вернулась память! Он отчётливо вспомнил себя в будущем и всё то прошлое, которое было до взрыва в РОВД. Всё, что ему постоянно твердил Маргела – про своих нациков, про Тарана, про БТР и танк, про 9 мая – он тоже вспомнил. Но вместе с тем, он вспомнил про последние несколько месяцев здесь, в прошлом. И от этого ему стало не по себе.

– Георгич, ты как? – спросил один из подручных. – Ты не вставай, полежи, что-то ты бледный.

– Всё в порядке, ребята. Голова только гудит.

– Дойдёшь до дому или подсобить?

– Дойду, доковыляю как-нибудь.

Он не спеша приподнялся и присел на лавочке. Его окружили несколько сталеваров.