Что есть истина

В современном философствовании понятие представляет или абстракцию всеобщности, или особенности, или эмпирическую единичность ощущений. В истинной сущности предмета никакой абстрактной сущности не существует (нет ее наличного бытия), ибо в таком случае она должна быть всеобщностью, оставляющей вне себя особенность и единичность, или, наоборот, это такая особенность и единичность, в которой нет всеобщности, т. е. это то, с чем мы имеем дело в опытном познании. Понятия, с которыми мы имеем дело, представляют собой модификации понятия в себе и для себя, т. е. модификации с разной степенью развития моментов единичности, особенности, всеобщности и разного способа развития и связи этих моментов друг с другом. Поэтому отношение бесчисленных модификаций понятия в процессе мышления и единого понятия в себе и для себя такое же, как отношение, например, в сфере содержания любого единичного предмета и всеобщей, конкретной в самой себе сущности предметного. Предмет вообще не может существовать, если он есть только единичность и ничего, кроме единичности. Если мы определяем предмет только как особенность и ничего, кроме особенности, то такого предмета также не может быть. Посредством понятия, содержащего моменты единичности, особенности и всеобщности в их связи, мы познаем единство этих трех моментов в самом предмете, т. е. познаем только его понятие.

Линьков Е.С. говорит, что осознание необходимости понятия начинается с его противоположности – с опыта, который имеет дело только с единичностью и особенностью предметов, так как необходимость раскрывается при рассмотрении противоположных определений или моментов содержания бытия. Одной из главных предпосылок познания служит теоретический и практический опыт. При проведении опыта мы имеем различенность внутреннего и внешнего, субъективного и объективного, внешнего мира и человека в отношении к этому миру – различенность или отличие человеком внешней природы от себя самого. Ведь опыт состоит в достижении единства различенных моментов: человека и внешнего мира. Опыт – процесс достижения этого единства. Можно ли в опыте достичь единства бытия и мышления? В теоретическом опыте сознание противостоит внешнему миру и с необходимостью предполагает внешнее бытие предмета сознания. Сознание старается раскрыть определенность предмета, идет по пути достижения единства предмета и себя самого. Насколько это удается и каков результат опыта? Сразу встает вопрос об отношении предмета и сознания. Что первично: сознание или предмет? Ответ на этот вопрос важен, так как этот вопрос разделил материализм и идеализм. На самом деле этот вопрос основан на полном непонимании того, что на самом деле имеется в отношении между сознанием и предметом. Конечно, природа существовала и до человека. Но вот откуда взялось сознание? Если сознание уже есть, то не возникают вопросы: откуда сознание, какова необходимость, как оно возникло? Кто-нибудь брался ответить на эти вопросы? Никто и никогда. Лучше отделываться лозунгами: “Сознание есть отражение предмета, предшествующего сознанию”. Это означает: предмет есть, а сознания еще нет. Что представляет собой сознание, независимо от того, истинна или ложна предпосылка предшествования предмета сознанию? Но ведь если нет сознания, то нет и определенности предмета. А ведь еще важно, чтобы сознание отличало себя от определенности предмета. Нужно чтобы сознание и определенность предмета были не только тождественны, но и существовал момент различия сознания и предмета, т.е. момент особенности. Мы можем сознавать, что бы то ни было только тогда, когда сознание отличает себя от предмета, а не только знает тождественность этого предмета и определенность этого предмета. Иначе, это означает, что определенность есть только в предмете, а в сознании – нет. Но тогда нет и определенности предмета. Значит, имеется собственная определенность сознания, отличающая сознание от предмета помимо определенности в предмете, и определенность сознания не исчерпывается определенностью предмета. Отсюда следует, что сознание только тогда и начинает относиться к предмету и быть сознанием, когда сознание относится к себе самому. Это означает, что сознание выступает предметом для себя самого. И это необходимая и безусловная предпосылка того, чтобы сознание имело предметом что-то вне себя.

Диалектический материализм держится всего лишь на голом уверении: “Бытие первично, сознание вторично”, – так как он не знает, как бытие становится мышлением, не познает необходимость этого. Обратите внимание, определенность внутри сознания есть предпосылка определенного отношения сознания к предмету и познания этого предмета. Так как внешний мир предстает для нас, прежде всего, как бесконечное многообразие единичных существований, то когда встает вопрос о сознании, нам объявляют по аналогии: мышление тоже должно быть единичным и даже акциденцией бесконечного многообразия единичностей, т. е. собрание единичностей во внешнем мире – это что-то фундаментальное, глобальное, настоящий базис и прочее. Акциденция и объявляется познанием окружающего нас мира, т. е. самое превратное и случайное должно давать нам познание истинного. Мышление объявляют свойством. Любой предмет своим свойством снимает ограниченность своей эмпирической единичности. Свойство есть то, что выводит за пределы единичности данного предмета, благодаря тому, что свойство есть та определенность единичности, через которую единичность есть для другого, т. е. свойство – определенность самого единичного. Во вселенной бесчисленное множество единичных образований, еще больше множество их свойств. А мышление? Это – бесконечное множество свойств материального мира? Мышление диалектический материализм объявляет одним всеобщим свойством. Значит, мышление – особенное, определенность единичного? Нет. Что же за свойство это “всеобщее свойство”? Свойство, которое может быть только особенным, диалектическим материализмом выставляется всеобщим. Но всеобщих свойств нет. Мышление вовсе не есть ни единичность и ни особенность. Если нет момента всеобщности, то нет и мышления. Сознание как отношение к себе самому есть именно всеобщность. Отношение к самому себе – сохранение тождества с самим собой – это и есть момент всеобщности в самом предмете.

Мышление оказывается с необходимостью в отношении к себе самому. Удалите из любого индивида сознание – всеобщность – принадлежность к человеческому роду, что останется от этого индивида?

Почему же сознание все-таки познает в любой даже опытной науке? Да потому, что в мышлении есть момент всеобщности.

Какова определенность моментов особенности и всеобщности в природных образованиях и природе вообще и в сознании, в мышлении вообще? Так как окружающий нас мир сводится исключительно к многообразию единичных существований, то желание использовать знаки и обозначения всеобщего некоторыми теоретиками, придумываемые ими для обозначения единичного, в высшей степени неразумно и превратно. В любом единичном природном образовании есть момент особенности и момент всеобщности. Но главным и определяющим моментом в образованиях природы выступает момент единичности, т. е. особенность и всеобщность исключительно подчинены эмпирической единичности природы. В природе универсальные связи между моментами особенности и всеобщности единичных образований вплетены в саму эмпирическую единичность природы. Единичность в природе является определяющим моментом, в котором лишь как в зародыше содержится не выступившая еще особенность и тем более всеобщность.

В сознании момент всеобщности является определяющим, и сознание относится к себе самому за счет этого. Сознание как предмет для себя (как самосознание) выступает в определении единства моментов особенности и всеобщности. Сознание только потому и относится к себе самому, только потому и выступает для себя предметом, что оно есть всеобщность и некоторая определенность этой всеобщности. С определенностью единства моментов всеобщности и особенности сознания – его рефлексией – связано содержание сознания. В практическом отношении к миру сознание овладевает особенным и единичным природы. Значит, сознание есть та сфера, которая оказывается более развитой сферой по сравнению со всеми формациями внешнего мира; потому что в сознании достигается невиданная для природы определенность. Мышление с его всеобщей определенностью является абсолютной властью, которой не может оказать сопротивление какое-либо единичное, особенное внешнего мира. Истинность или превратность единства всеобщности и особенности сознания, претендующая в отношении к миру на господство, приобретает важнейшее значение. В сфере сознания нужно преодолеть внешнее отношение момента всеобщности и особенности, тогда внешний мир выступит своей всеобщей определенностью и необходимостью.

Определения всеобщности и необходимости – это существенные определения объективного. Единичное и случайное есть субъективное. Если у субъективности есть определение всеобщности, то она объективна.

Разум выступает в определении формы сознания в противопоставлении с внешне имеющимся объектом. Только при условии, что истинное содержание становится для меня предметным, т. е. как сущность объекта, мое сознание получает в конкретном смысле значение разума. В себе и для себя сущая истина, разум, представляет собой простое тождество субъективности понятия с его объективностью и всеобщностью. Разум – всеобщая форма мышления, рядом с которой ни одна предшествующая форма не может быть поставлена. В разумной форме мышления содержится и всеобщность и определения самой этой всеобщности, т. е. понятие. Поэтому всеобщность разума имеет в равной мере значение объекта, только данного в сознании как таковом, и объекта самого по себе всеобщего, проникающего собою “я” и его объемлющего, т. е. значение чистого “я”, чистой формы, возвышающейся над объектом и его в самой себе объемлющей.

Развитие опытных наук, познающих содержание природы и духа, до возможности снятия этого особенного и перевода его в положительное определение познания всеобщего, во всеобщие определения, необходимо для дальнейшего развития философии. Уже сейчас философия достигла такого познания о всеобщем, что невозможно даже еще предчувствовать на какой фазе со стороны опыта выступит подтверждение этого познания всеобщего, познания главных моментов процесса природы и духа. Опыт никак не может даже понять этого, чтобы воспользоваться уже познанным как направляющим принципом развития. Все попытки разумного осмысления этого положения жестоко пресекаются иудеями, находящимися у власти и заботящимися о стабильности своего господствующего положения. Поэтому, например, в России всеобщие человеческие ценности настойчиво заменяются иудеями на христианские заповеди, а ценности извращаются, путем воздействия на сознание людей средствами массовой информации.

Теперь поговорим о логике понятия. Понятие в своем тождестве с собою, т.е. в отношении с собою, есть в себе и для себя определенное: оно свободно и есть целостность, единство моментов, в которой каждый из моментов есть целое. В понятии содержатся как снятые все прежние определения. Понятие следует рассматривать как бесконечную творческую форму, которая заключает внутри себя полноту всякого содержания и служит источником развития содержания. Понятие не есть чувственно-конкретное, но оно конкретное, поскольку содержит внутри себя в единстве бытие и сущность, всё их богатство. Движение понятия представляет собой развитие, посредством которого полагается лишь то, что уже имеется в себе, так как его определенность положена как свободное бытие, и тождественна с другим бытием и с целым, подобно развитию органической жизни из зародыша; новое по содержанию в понятие не полагается, происходит лишь изменение формы.

Понятие целиком конкретно, потому что отрицательное единство с собою, как определенность в-себе и для-себя, которая есть единичность, само составляет своё отношение с собою, всеобщность. Поэтому моменты понятия не могут быть отделены друг от друга. Рефлективные определения должны быть понимаемы и иметь значение каждое само по себе, отдельно от противоположных определений, но так как в понятии их тождество положено, то каждый из его моментов может быть понят лишь из других и вместе с другими.

Всеобщность, особенность и единичность, взятые абстрактно, суть то же самое, что и тождество, различие и основание. Всеобщее есть тождественное с собою, но с содержанием в нем и особенного, и единичного. Всеобщее понятия есть само себя обособляющее и остающееся у самого себя в своем другом. Особенное, далее, есть различенное или определенность, но оно таково в том смысле, что оно всеобще внутри себя, обладает своим собственным существованием и есть как единичное. Единичное должно пониматься так, что оно есть субъект, основа, содержащая внутри себя род и вид, есть само субстанциональное. Так как единичность есть отрицательная рефлексия внутрь себя понятия, то единичность есть, прежде всего, свободное различение понятия как первое отрицание. Этим полагается определенность понятия, но определенность как особенность. Момент единичности полагает определенные моменты понятия как различия, но полагает также и их определенное отношение друг к другу. Единичное есть действительное, т. е. непосредственно есть единство сущности и существования. Но так как единичное произошло из понятия то, следовательно, в качестве всеобщего оно положено как отрицательное тождество с собою.

Понятие – положенная нераздельность моментов в их различии. Различия моментов понятия – всеобщее, особенное и единичное внешней рефлексией насильно удерживаются раздельно друг от друга. Соответствующее им различение и определение понятия имеется в суждении, так как процесс суждения есть процесс определения понятия в его особенности, как различающее соотношение моментов понятия, которые положены как для себя сущие и тождественные с собою. Познание процесса определения суждения сообщает связь и смысл тому, что обыкновенно приводят как виды суждения. Различные суждения должны рассматриваться как необходимо вытекающие друг из друга и как некоторое последовательное определение понятия, ибо само суждение есть не что иное, как обособление понятия. Различные виды суждения определяются всеобщими формами логической идеи, соответствующей ступеням бытия, сущности и понятия, и как последовательный ряд ступеней в зависимости от логического значения предиката.

Суждение это определение понятия в его особенности, различающее соотношение моментов понятия, которые положены понятием как для себя сущие, тождественные с собою.

В каждом суждении высказывается положение “единичное есть всеобщее” или, еще определеннее, “субъект есть предикат”. Единичность и всеобщность, субъект и предикат различны, но каждое суждение высказывает, что они тождественны. В суждении мы видим истинную особенность понятия, ибо в суждении определенность, или различение понятия остается всеобщностью.

Суждение обычно берется в субъективном смысле, что присуще лишь мышлению самосознания. Но этого отличия – отличия самосознания от чувственно воспринимающего сознания – нет еще в логике, и суждение следует брать в том совершенно всеобщем смысле, что все вещи суть суждения, т. е. суть единичные, имеющие внутри себя некую всеобщность или внутреннюю природу; всеобщность и единичность отличны в них, но одновременно они тождественны.

Суждения следует отличать от предложений. В предложениях содержатся такие определения субъектов, которые не стоят в отношении всеобщности к ним – это может быть состояние, отдельный поступок и т. п.

Отдельное (одно) суждение служит выражением конечности вещей, хотя их наличное бытие и их всеобщая природа соединены друг с другом.

В абстрактном суждении: единичное есть всеобщее, субъект, как то, что отрицательно относится к себе, есть непосредственно конкретное, предикат же, напротив, есть абстрактное, неопределенное всеобщее. Но так как они связаны через «есть», то и предикат в своей всеобщности должен также содержать в себе определенность субъекта; таким образом, эта определенность есть особенность, и последняя есть положенное тождество субъекта и предиката; здесь определенность есть содержание. Лишь в предикате субъект получает свою четкую определенность и содержание; сам по себе он, поэтому, – одно лишь представление или пустое имя. Когда говорят: субъект есть то, о чем нечто высказывается, а предикат есть то, что высказывается о нем, то это очень тривиально, и мы почти ничего не узнаем о различии между ними. Субъект есть по самому смыслу, прежде всего, единичное, а предикат есть всеобщее. В дальнейшем развитии суждения субъект не остается только непосредственно единичным, а предикат не остается только абстрактно всеобщим; субъект и предикат получают затем и другое значение: один получает значение особенного и единичного, другой – значение особенного и всеобщего. Таким образом, в двух сторонах суждения, при сохранении ими одних и тех же названий субъекта и предиката, имеет место перемена их значения.

Что же касается более строгого определения субъекта и предиката, то субъект, как отрицательное соотношение с самим собою, есть тот прочный субстрат, в котором предикат обладает и своим устойчивым существованием и присутствует идеально (он присущ субъекту); и так как субъект вообще и непосредственно конкретен, то определенное содержание предиката есть лишь одна из многих определенностей субъекта, и последний богаче и шире предиката. Предикат, наоборот, как всеобщее, обладает самостоятельным устойчивым существованием и равнодушен к тому, есть данный субъект или нет его; он выходит за пределы субъекта, подводит его под себя и, со своей стороны, шире субъекта. Только определенное содержание предиката составляет тождество субъекта и предиката.

Субъект, предикат, определенное содержание или тождество с начала положены в суждении в их соотношении как различные, внешние друг другу. Но в себе, т. е. согласно понятию, они тождественны, так как конкретная целостность субъекта состоит в том, что он есть не какое-нибудь неопределенное многообразие, а только единичность, есть особенное и всеобщее в некотором тождестве, и именно это единство есть предикат. В связке, далее, тождество субъекта и предиката хотя и положено, но положено сначала как абстрактное «есть». В согласии с этим тождеством должен быть положен в определении предиката также субъект, благодаря чему предикат получает определение субъекта, и связка наполняется. Это – дальнейшее определение суждения, которое через посредство наполненной связки переходит в умозаключение. Развитие суждения состоит в том, что всеобщность, которая вначале есть только абстрактная, чувственная всеобщность, специфицируется как общая определенность, как род и вид и, наконец, как развитая всеобщность понятия.

Все вещи представляют некий род, имеют определение и цель в некоторой единичной действительности, обладающей некоторым особенным строем, и их конечность состоит в том, что их особенное может быть соответственным или несоответственным всеобщему.

В умозаключении всеобщая форма вещи представляет определение особенного как середины, связующей крайности всеобщего и единичного. Такая форма умозаключения имеет вид: В – О – Е. Все вещи суть особенные, которые соединяются как нечто всеобщее с единичным. В разумном умозаключении субъект через опосредование смыкается с самим собой, иначе говоря, становится субъектом.

Все действительное (любой объект) есть понятие, и его наличное бытие есть различие моментов, так что его всеобщая природа сообщает себе внешнюю реальность посредством особенности, и, благодаря этому и как отрицательная рефлексия внутрь себя, она делает себя единичным. Или, наоборот, действительное есть некое единичное, которое посредством особенности поднимается до всеобщности и делает себя тождественным с собою. Эта форма умозаключения имеет вид: Е – О – В.

Действительное есть единое, но оно есть также расхождение моментов понятия. Умозаключение есть круговорот опосредования его моментов, посредством которого умозаключение себя полагает как единое.

Понятие, как нечто конкретное представляет по существу внутри себя единство различных определений. Критерием истинности понятия, взятого само по себе, является отсутствие в нем внутренних противоречий между такими определениями.

Понятие – истина субстанции, так как субстанция есть единство бытия и сущности. Субстанция полагает себя как абсолютная отрицательность внутреннего и внешнего, содержания и формы. Субстанция есть причина, так как она снимает рефлексию внутрь себя и, таким образом, порождает, как отрицательное само себя, некое действие, некую действительность. Лишь в действии причина действительна и есть причина. О существовании действия мы можем судить только по реакции другой субстанции, на которую направлено действие. Вторая субстанция, как непосредственность, также активна, если она реагирует на действие первой.

В таком же отношении взаимодействия, причины и действия рассматривается и процесс понятия – процесс взаимодействия объектов (субъекта и объекта). Через опосредующую деятельность единичности во взаимодействующих объектах происходит смыкание понятия, содержащего моменты единичного, особенного и всеобщего, конкретно всеобщего понятия с самим собой. В этом процессе взаимодействия небезразличных объектов отрицается внешность и непосредственность, в которые были погружены объекты, и понятие полагается как свободное и для себя существующее, т. е. оно теперь положено для себя.

Понятие выступает в свободное существование посредством отрицания непосредственной объективности и есть для-себя-сущее понятие. Так как это отрицание сначала абстрактно и объективность еще противостоит ему, понятие определяется как субъективное понятие. Односторонняя определенность понятия, как субъективного понятия, по сравнению с целостностью понятия приводит к выводу, что это понятие об объекте, в котором всякая определенность положена как снятая, неполно. Противоречие между целостностью понятия, которое есть тождество с собой, и положенными в субъективном понятии отрицанием непосредственной объективности и противоположностью с ней разрешается деятельностью самого понятия. Поэтому само понятие необходимо, деятельно и есть причина снятия противоположности. Эта реализация понятия есть объективирование понятия, снятие различия субъективности и объективности, смыкание понятия лишь с самим собою и сохранение себя.

О необходимости понятия Гегель пишет следующее. Понятие положено как содержащее внутри самого себя определенность, или действие. Понятие в своей деятельности сохраняет себя, т. е. оно имеет своим результатом лишь самое себя, и в конце оно есть то же самое, чем оно было в начале, в его первоначальности; лишь благодаря этому самосохранению оно есть истинно первоначальное. Понятие само в собственном единстве и в идеальности своих определений содержит суждение или отрицание, противоположность между субъективным содержанием и объективным, и в такой же мере содержит снятие этой противоположности.

В мышлении и сознании противоположность между субъективным и объективным содержанием является осознанным противоречием, которое имеет место внутри субъекта, и переходит в деятельность отрицания отрицания. Удовлетворение от решения противоречия восстанавливает мир между субъектом и объектом. Деятельность мышления осуществляет снятие противоположности между субъективным и объективным. При этом отрицается субъективное понятие, непосредственная субъективность, равно как отрицается и непосредственная объективность. Такое отрицание мы совершаем по отношению к случайным вещам и явлениям, а также по отношению к собственной субъективности.

Субъективное понятие, как таковое, конечно по своему содержанию и имеет некоторое внешнее условие в своем объекте, представляющем материал для понятия. Непосредственность субъективного понятия означает, что особенность, как его момент и как определение формы, выступает как рефлектированная внутрь себя, что содержание выступает как отличное от целостности формы понятия. Это различие составляет конечность субъективного понятия внутри самого себя. Содержание субъективного понятия вследствие этого есть ограниченное случайное и данное содержание, равно как и объект понятия есть некое особенное.

Полезность содержания субъективного понятия признана, в том числе и в науках, недостаточной для достижения подлинного разумения природы вещей.

В процессе познания диалектика конечных вещей, не должна ограничиваться лишь отрицательностью. Важнее вникнуть в положительное содержание вещей.

В субъективном понятии смыкание с внешней ему объективностью происходит как результат их единства. Это единство есть, с одной стороны, субъективная деятельность, с другой стороны – непосредственно подчиняемая понятию объективность, средство.

Субъективное понятие как для себя сущее понятие есть целостность моментов понятия. Первым из этих моментов является тождественная с собою всеобщность, которая все заключает в себе, но в которой еще ничего не различено. Вторым моментом является затем обособление этого всеобщего, благодаря чему это всеобщее получает определенное содержание. Так как это определенное содержание полагается деятельностью всеобщего, то последнее через посредство этого содержания возвращается к самому себе и смыкается с самим собою. Согласно с этим, мы, ставя себе цель познания понятия, говорим, что мы что-то решаем, думаем, представляя, таким образом, себя как бы свободными до того, как приняли решение, сформировали понятие, доступными нам для этого определениями. Но этим мы выражаем то, что наше субъективное понятие выступает из своей лишь для себя сущей внутренней жизни и вступает в отношения с противостоящей ему объективностью.

Форма субъективного понятия есть умозаключение, в котором всеобщий момент понятия через посредство особенности смыкается с единичностью таким образом, что единичность, как самоопределение, не только обособляет и превращает еще неопределенное всеобщее в некоторое определенное содержание, но также полагает противоположность субъекта и объекта. В то же самое время единичность есть в самой себе возвращение внутрь себя, ибо, сравнивая субъективность понятия, которая предполагается противостоящей объективности, с внутри себя сомкнутой целостностью определений понятия, единичность определяет субъективность, как нечто несовершенное, и обращается вместе с тем вовне.

Эта направленная вовне деятельность есть деятельность единичности, тождественная в субъективном понятии с особенностью. Она вмещает в себе, наряду с содержанием, также и внешнюю объективность. Она приходит, во-первых, в непосредственную связь с объектом и завладевает им как средством. Понятие есть эта непосредственная власть, потому что оно есть тожественная с собою отрицательность, в которой бытие объекта всецело определено как лишь нечто идеальное. – Весь средний термин умозаключения (единичность и особенность в некотором тождестве) есть внутреннее могущество понятия, как деятельности, с которой объект, как средство, непосредственно соединен и которой он подчинен.

В умозаключении о понятии средний термин разбит на два внешних друг другу момента – на деятельность и на служащий средством объект. Соотношение понятия, как власти, с этим объектом и подчинение ею себе этого объекта непосредственно,– первая посылка умозаключения, – поскольку в понятии, как представляющем для себя сущую идеальность, объект положен как в себе ничтожный. Это соотношение или первая посылка сама становится средним термином, который вместе с тем есть внутри себя умозаключение, так как понятие смыкается с объективностью посредством этого соотношения, посредством своей деятельности, в которой она продолжает содержаться и господствовать.

Понятие непосредственно овладевает объектом, потому что оно есть власть над объектом, потому что в понятии содержится особенность, а в особенности также и объективность. Деятельность понятия с ее объектом еще направлена вовне, ибо понятие еще не тождественно с объектом. Поэтому понятие, сначала, должно опосредствоваться объектом. Средство, как объект, находится в этой второй посылке в непосредственном соотношении с другим крайним термином умозаключения, с объективностью, как предпосылаемой, с материалом. Это соотношение есть сфера служащих понятию механизма и химизма. Истиной отношения объектов является свободное понятие. То обстоятельство, что субъективное понятие, как власть, правящая процессами механизма и химизма, в которых объективное стирается и снимается, сама держится вне их и вместе с тем есть то, что в них сохраняется,– есть достоинство разума. Достоинство разума состоит вообще в его опосредствующей деятельности, в которой он осуществляет лишь свою собственную цель. Цель познания понятия есть, таким образом, познание положенного единства субъективного и объективного. Однако характерной чертой этого единства является то, что одностороннее в субъективном и объективном снято в их единстве. Объективное в нем подчинено и сделано соответственным понятию, как свободному понятию, и, следовательно, подчинено также и его власти. Понятие отстаивает себя и сохраняется в борьбе. Понятие противополагает себя объективному и сохраняет себя в объективном. Оно есть не только одностороннее субъективное, особенное, но также и конкретно всеобщее, в себе сущее тождество субъективного и объективного. Это всеобщее, как просто рефлектированное внутрь себя содержание остается одним и тем же на протяжении всех трех терминов умозаключения и их движения. Но сформированное понятие надломлено внутри себя. Поэтому получилась форма, лишь внешне приложенная к преднайденному (непосредственно данному и используемому) материалу,– форма, которая, благодаря ограниченному содержанию понятия, также представляет собою случайное определение. Достигнутая форма понятия есть, поэтому, лишь некое понятие объекта, который, в свою очередь, представляет собою средство или материал для других целей и так далее до бесконечности. Но то, что происходит в процессе деятельности понятия в самом понятии, это именно то, что снимаются односторонняя субъективность и видимость наличия противостоящей ей объективной самостоятельности. Овладевая объектом, понятие полагает себя как в себе сущую сущность объекта: самостоятельность объекта исчезла уже в механическом и химическом процессах взаимодействия объектов, а в их протекании под господством понятия снимается видимость этой самостоятельности, снимается противопоставляющее себя понятию отрицательное. Но уже в том обстоятельстве, что сформированное понятие определено лишь как средство и материал, этот объект полагается как нечто в себе ничтожное, как нечто лишь идеальное. Тем самым исчезает также несоответствие между содержанием и формой. Так как понятие, благодаря снятию определений формы, смыкает себя с собою, то форма положена как тождественная с собою, положена, следовательно, в единстве с содержанием, так что понятие имеет содержанием лишь себя. Таким образом, через процесс деятельности понятия положено в себе сущее единство субъективного и объективного, положено теперь как для себя сущее единство, – положена идея.

Конечность понятия состоит в том, что при формировании понятия материал, употребленный как средство, лишь внешним образом подводится под понятие и делается соответственным ему. Но на самом деле объект есть в себе понятие, и когда понятие сформировано, оно является лишь проявлением его собственной внутренней сущности. Объективность есть, таким образом, как бы только покров, под которым скрывается понятие. Познание истинного понятия состоит, поэтому, лишь в снятии иллюзии, будто оно еще не достигнуто. Благо, как достижение субъектом в себе и для себя определенного и равного самому себе простого содержания, абсолютное благо, осуществляется вечно в мире, и результатом этого является то, что оно давно само по себе осуществлено и ему не приходится ждать нас, чтобы мы его осуществили. В этой иллюзии осуществления блага мы живем, и вместе с тем только она является побуждением к деятельности, она одна заставляет нас интересоваться миром. Идея в своем процессе сама создает себе эту иллюзию, противопоставляет себе нечто другое, и ее деятельность состоит в снятии этой иллюзии. Лишь из этого заблуждения рождается истина, и в этом заключается примирение с заблуждением и с конечностью. Инобытие или заблуждение, как снятое, само есть необходимый момент истины, которая существует лишь тогда, когда она делает себя своим собственным результатом.

Из русских мыслителей, пожалуй, только один – Л.Н. Толстой осознавал существование и действие “энергии заблуждения”: в своей жизни, в жизни героев своих произведений – на пути к истине.

Необходимость последовательного развития и

существования форм сознания

Сознание

Предварительные замечания

Со своей природной стороны человек конечен и смертен, но он бесконечен и свободен в познании и развитии сознания.

Окружающий мир, природа выступает в сознании, в определении сознания и как продукт сознания.

Пробуждение сознания и его развитие имеет причиной самого человека, и этот процесс повторяется в каждом человеке. Наше обыденное сознание представляет собой а) знание о вещах нас окружающих, об их взаимосвязях и отношениях, а также б) знание о нас самих, о нашем знании, о нашем взаимоотношении с другими людьми и предметами. Мы не ограничены в своем мышлении даже из-за приготовленных для нас и навязанных воспитанием, образованием и окружением представлений, которые нам очень трудно преступить, так как эти представления обладают, как нам кажется, значимым содержанием.