Хан с лицом странника

– Слышь, тут с городка двое приехали, спрашивают, кто ты да откудова. Я им объяснил как мог, а они просят тебя позвать. Пошли на двор.

Выйдя на яркое солнце, Едигир сквозь опухшие веки с трудом различил двух сидящих подле избы воинов в кольчугах и шлемах. Они внимательно разглядывали его и, когда он подошел поближе, разразились громким смехом:

– Ну, Тимоха, славно басурманина твои пчелы отделали! Так ни один боец в драке не разукрасит!

– Сам ты, Тренька, тварь божья, а пчелок моих таким словом дурным не зови. А то у меня в избе в коробе специально припасены самые злые подружки для таких, как ты. Хошь вынесу?

– Избави Господь, – засмеялся тот, – и не вздумай, а то сбегу мигом. Я их шибко не жалую.

– Зато мед мой любишь больше всего на свете. А?

– Так то мед…

– Хватит языки чесать, – прервал их болтовню другой ратник, – спроси его, из каких мест он прибыл и что там за враг объявился.

Тимофей повторил вопрос, и Едигир ответил так же, как раньше:

– Из Бухары пришел враг моего народа именем Кучум.

– В какие места? Как зовутся? – Тимофей опять перевел вопрос.

– Кашлык зовется. На Иртыше, – сдержанно сообщил Едигир.

– О-го-го откудова, – удивились оба воина, – долго шел, видать.

– Долго, – подтвердил Едигир и, не прощаясь, пошел в дом.

Воины вскоре уехали, наказав бортникам сообщать обо всех, кто появится на их заимке, воеводе в крепость.

Так Едигир и остался жить с Тимофеем и Федором. Правда, подходить к пчелиным колодам он уже никогда не рисковал более. Зато охотой он мог заниматься беспрепятственно. Собаки вскоре признали его и сопровождали во всех вылазках и походах по окрестным лесам.

Постепенно он научился понимать отдельные слова, которые по складам повторял ему Тимофей.

– Лес… Вода… Земля… – Показывал он Едигиру по сторонам.

– Лес… Вода… Земля… – Повторял Едигир с легкой улыбкой, радуя старика.

– Гляди-ка, а? Быстро у тебя выходит, скоро по-нашему калякать начнешь. Молодец!

Федор редко принимал участие в их беседах, постоянно пропадая в лесу. Он почти не охотился и лишь иногда приносил пойманную в силки тетерку или рябчика. Зато в заплечном мешке он притаскивал какие-то камни и сваливал их подле дома.

– Зачем они ему? – поинтересовался Едигир у Тимофея, когда Федор в очередной раз приволок целый мешок камней.

– Как зачем? – удивился тот в свою очередь. – Неужели не понял еще? Железо в них. Потом свезем в городок и там, в кузне, железо и выкуем, а уж потом из него и ножи, и сабли – все, чего хочешь.

Едигир взял в руки один из камней и стал разглядывать красноватые прожилки на нем. Камень был необычайно тяжел и увесист.

– Чего? Тоже интересно? – спросил подошедший Федор. – Вот в городок придем, покажу, как из них железо добывают.

Но более всего Едигира интересовали ружья. И однажды он попросил Федора, чтобы он показал, как с ним обращаться. Тот согласился не сразу, переговорив предварительно с отцом. Но тот лишь рассмеялся:

– А чего бояться, покажи нашему богатырю, пущай поглядит.

Федор взял березовую чурку и отнес ее на противоположный конец поляны, установил на пенек. Потом вынес из дома ружье и принялся засыпать через дуло черный порошок, поясняя при этом:

– Эта штука зовется пищалью. Понял? В нее я порох засыпаю по мерке. Много нельзя, а то разорвет. Теперь пулю внутрь вгоняю. – И он тонким железным стержнем затолкал обернутую в промасленную кожу свинцовую круглую пулю. – Теперь порох сыплю на полку для затравки. Вот. – Федор выбил кресалом огонь, раздул трут, а от него поджег длинный тонкий фитиль и поднес его к полке. Глухо бухнул выстрел, и чурка упала с пенька.

– Видал? – с торжеством спросил Федор. – Попал! – Он бросился к чурке и, подняв ее с земли, показал Едигиру. – Вот она пуля.

Едигир подошел ближе и увидел застрявший в дереве сероватый кусочек металла.

– Долго, однако, – проговорил он пренебрежительно, – давай снова.

– Зачем? – удивился Федор. – Я же показал тебе, как бьет. Зачем порох переводить?

– Давай! – упрямо повторил Едигир и взял свой лук.

Федор пожал плечами и поставил чурку на то же место, где она стояла до выстрела. Потом взял пищаль и начал засыпать порох по новой. Едигир же выхватил из колчана стрелу и послал ее точно в то отверстие, куда вошла пуля. Затем следующую… Еще одну… И еще… Еще…

Федор только головой крутил, поглядывая, как ровно одна к другой втыкались стрелы в березовый чурбак. Наконец он закончил заряжать и изготовился к выстрелу.

– Зачем мертвому стрелять? – пренебрежительно спросил Едигир. – Мертвый! – выразительно ткнул рукой в его сторону.

– Мертвый, мертвый, – проворчал тот, – а я заранее его заряжу, и только ты начнешь лук вытаскивать – бах! – и готово! Понял?

Но Едигир, не слушая его, с усмешкой направился к Тимофею, который наблюдал за ними со стороны.

– Мертвый! – показал еще раз Едигир в сторону Федора. – Мое оружие лучше. Так? Зачем вам эти железные палки, когда они только и могут бух-бух, а больше ничего. Тьфу!

– Сам ты мертвый, обиделся Тимофей, – не смей так говорить, а то и впрямь сглазишь. Все под Богом ходим. А коль ты такой умный, то чего к нам явился?

Неожиданно заворчали собаки, лежащие у ног Тимофея, вытянув морды в сторону леса.

Потом соскочили с места и кинулись в заросли. Едигир внимательно прислушался и настороженно поднял правую руку вверх:

– Кони… Много коней. Ваши могут оттуда приехать?

– Не, – мотнул Тимофей головой, – с той стороны вряд ли. Да и не ездят они по несколько человек враз. Двое, разве что. Тут скорей кто-то из твоих сородичей будет. А вот с добром или со злом – кто знает.

– Заходите в дом и заряжайте свои ружья, – тоном, не терпящим возражений, приказал Едигир, – сейчас проверим, на что они способны.

– Вот ведь накаркал! Как есть накаркал! – Запричитал Тимофей. – Федька, айда в дом. Никак басурманы пожаловали. Надо бы наших как-то предупредить, – уже ни к кому не обращаясь, пробормотал старик, поспешно ковыляя к дому.

Федор уже бежал вслед за отцом, неся на плече пищаль с горящим фитилем.

– А ты как? – спросил он на ходу у Едигира. – К ним, что ли, пойдешь или с нами останешься?

– Я сам по себе, – ответил Едигир, торопливо выдергивая стрелы из березового чурбака, – там видно будет.