Театры Тольятти. Том 1

Морозов: А чего запутывать-то? Мне кажется, сколько людей, столько и мнений. Актрисы они очень разные, это будет порой очень разный спектакль по своему жанру, по своей глубине, по своей стилистике. Мне кажется, если у зрителя появится желание пойти посмотреть на другую актрису и сравнить – это прекрасно, потому что каждый человек индивидуален. Очень важно не вогнать двух разных актрис в один и тот же эмоционально-психологический рисунок, а выявить достоинства каждой из них – в этом-то и есть богатство театра в отличие от кино, где все запечатлено один раз и навсегда.

Корр.: Тот ажиотаж, который происходит вокруг спектакля – это обычный премьерный синдром, или это связано с участием в постановке Анны Самохиной?

Морозов: Это связано как раз с Самохиной, с ее приездом. К сожалению, тольяттинский зритель порой не очень ценит наших местных актеров. Мне кажется, что Ольга Самарцева, Виктор Дмитриев заслуживают такого же внимания, какое было проявлено к Анне Самохиной. Она очень профессиональная актриса, очень спонтанная, очень живая, но не менее живы и спонтанны и наши актеры. Поэтому я буду рад и счастлив, если на следующую нашу премьеру придут не просто на имя, а на спектакль, имея в виду то новое, что сейчас творится в театре «Колесо».

Корр.: Не навредит ли спектаклю участие в нем Анны Самохиной? Виктор Дмитриев действительно выглядит на сцене Наполеоном, а зритель воспринимает Самохину не как Жозефину, а как Самохину.

Морозов: Понимаете, к сожалению, это беда, или не беда, или реалии сегодняшнего дня, когда приезжает сюда любая антреприза – Ахеджакова или еще кто-то – Машков, Певцов. Их же воспринимают тоже не как персонажей – идут смотреть личность. И хорошо. Если есть на сцене личность – это прекрасно, потому что личностей сейчас не так много в нашем, я бы сказал, «сериале», который крутится каждый день по телевизору. Если что-то такое возникает и есть внимание – замечательно. Важно, чтобы зрители уходили со спектакля не разочарованными. Вот если они уйдут разочарованными с этой или другой постановки – это хуже. Вот вы говорите, «разрушится – не разрушится спектакль»… Да не разрушится! Он будет просто существовать – разный, единый, на радость зрителю, который является единственным определяющим мерилом в нашем деле.

    ТО №43 (948) 11.03.2004

Зритель на распутье

Самый кассовый спектакль театра «Колесо» в этом сезоне побивает все рекорды сборов.

Редакция уже неоднократно писала об этом проекте. Неудивительно: в премьерных показах спектакля «Жозефина и Наполеон» принимает участие звезда постперестроечного кинематографа Анна Самохина. 12 марта прошла премьера уже для отдельных исполнителей: вторым составом главную роль в спектакле играет прима «Колеса» Ольга Самарцева.

Главный режиссер Анатолий Морозов, конечно, поставил актеров в непростую ситуацию: учитывая то, что в спектакле заняты два состава артистов, зритель вольно или невольно сравнивает их игру, тем более что некоторые завзятые театралы отсматривали обе версии спектакля – как с Анной Самохиной, так и с Ольгой Самарцевой.

Об исполнительском мастерстве Самарцевой в данном спектакле писать сложно, поскольку актриса из-за болезни находится не в лучшей физической и творческой форме. Даже поговаривают, что ее ожидает серьезная операция. Может быть, из-за этого по сравнению с брутальной, естественной и пластичной Жозефиной Анны Самохиной главная героиня Ольги Самарцевой выглядела как-то ходульно, зажато, была искусственно весела, некоторые мизансцены с ее участием смотрелись довольно статично. Несмотря на это, в зрительном зале ставили приставные стулья, а пространство перед сценой выстроили таким образом, чтобы зритель мог втиснуться в первые ряды, прижатые вплотную к подиуму. На ближайшие показы распроданы все билеты, не ожидается никаких пригласительных. Сотрудникам театра перед спектаклем приходится постоянно дежурить в зале, чтобы в случае нештатных ситуаций попытаться подыскать «потерявшимся» зрителям свободное место. С участием Анны Самохиной спектакль пройдет в апреле пять раз (правда, один из показов – в Самаре). Любопытно, что некоторым зрителям Жозефина в исполнении Ольги Самарцевой показалась интереснее версии Самохиной – даже звездность имени не оказала на зрителя никакого впечатления. Поклонники есть поклонники.

Поскольку о новом театральном проекте «Колеса» мы писали много и подробно, на этот раз остановимся лишь на одной маленькой роли, которая тоже играется двумя составами. Буквально на пять минут за все время спектакля на сцене появляется губернатор острова, на котором находится в ссылке Наполеон. В исполнении заслуженного артиста России Юрия Репина персонаж выглядит этаким брезгливым геморроидальным снобом, испытывающим отвращение ко всем и вся. Губернатор в исполнении Валерия Логутенко – совсем другой человек: он буквально физически наслаждается возможностью повседневного унижения окружающих. Даже из маленькой роли ветераны сцены могут сотворить свою, совершенно оригинальную, «изюминку».

Наверное, за последние пару лет «Жозефина и Наполеон» – наиболее удачный проект «Колеса». То, что зритель активно проголосовал рублем, – говорит о многом. Во всяком случае, голосование на мэрских выборах было менее впечатляющим.

    ТО №49 (954) 19.03.2004

Театр в наше взорванное время

Творческая жизнь театра «Колесо» всегда приковывала пристальное внимание зрителей. Накануне Международного дня театра мы встретились с главным режиссером Анатолием Морозовым – авторитетным и заслуженным человеком в мире искусства.

Все это вторично

Корр.: Специфика работы актеров, режиссеров такова, что за годы своей творческой карьеры люди неоднократно меняют города, коллективы. Как психологически ощущает себя человек в подобных ситуациях?

Морозов: В принципе, сейчас не существует какого-то замкнутого пространства внутри одного театра: время как бы продувает нас, мы находимся как на сквозняке. И в Москве, и в Питера актеры давно уже играют в разных театрах, режиссеры ставят в разных театрах. Поэтому, когда приезжаешь в любой город работать с труппой, самый главный вопрос – это вопрос профессионального отношения к делу. Есть профессиональный язык, есть профессиональные обязанности режиссера, актера. На этом и должна строиться вся наша работа, когда берется и разбирается пьеса, выясняется, что в ней непонятно, затем все переносится на сцену и играется спектакль. А получается из этого что-то цельное или не получается – это всегда непредсказуемо. Есть профессиональные музыканты, есть профессиональные дирижеры. Дирижер приезжает в другой город, играет с профессиональным оркестром. Так и в театре: я вижу функцию режиссера прежде всего в его профессионализме, а какие-то человеческие и прочие контакты – они могут быть, а могут и не быть, это уже все вторично. Если происходит на каком-то ином уровне контакт режиссера с актером – тогда это хорошо, нет – ничего страшного.

В гармонии со временем

Корр.: Некоторые спектакли, которые вы ставили в других театрах, были продублированы вами и на тольяттинской сцене. Из чего складывается выбор материала для постановки?

Морозов: Во-первых, я не очень понимаю, что такое «дублированный спектакль». Сейчас, например, в «Современнике» Анджей Вайда поставил «Бесы», которые он ставил на разных площадках восемь раз. Это не дубляж, это каждый раз поиск нового. Вообще, есть целый ряд, набор из 10—12 пьес («Гамлет», «Чайка», «Бесприданница», «Три сестры», «Наш городок» и так далее), которые каждый режиссер за свою жизнь должен поставить четыре-пять раз, причем ставить их каждых 3—4 года: меняется время, меняются акценты и возникают совершенно другие спектакли – в поиске той гармонии со временем, которую несет данная пьеса для данного режиссера. Сегодня мне неинтересна пьеса, которая несет только конкретность, мне интересна пьеса, в которой заложена определенная образная система, метафоричность или притчевость. Та же «Дорогая Памела» – я ее не видел ни в одном театре и просто открыл эту пьесу для самого себя, когда вместе с Валерием Логутенко пробовал ее ставить. То, что действие происходит в Америке, к которой мы не имеет никакого отношения, – для меня это дает большую свободу притчевости, метафоричности, образности, чем пьесы, написанные про наших бездомных, про наших бомжей. Сейчас об этом у нас пишет Николай Коляда, еще целый ряд авторов: а вы заглянули вот в эти закоулки нашей жизни? А мне не хочется туда заглядывать! Мне хочется, чтобы человек поднял глаза от земли к небесам и понял, что в нем сегодня сохранилось все равно нечто высокое и прекрасное, ради чего он и живет на Земле. Поэтому «Памела» для меня дорога тем, что она несет какую-то щемящую незащищенность человека, который должен почувствовать опору для того, чтобы прожить даже не послезавтрашний, а хотя бы завтрашний день. По этому же признаку мною был сделан выбор пьесы «Хочу сниматься в кино» – она несет очень большую долю человеческого соучастия, сопричастности к чему-то духовному, это для меня важно. Я ставлю то, что мне кажется необходимым в наши дни. Время сейчас очень беспокойное, нервное, и функции театра заключаются в том, чтобы определенным образом хотя бы на этот вечер успокоить душу человека.

Я не хочу хэппи-эндов

Корр.: В Тольятти существует некая общность людей, которые пишут современные тексты, современную драматургию, их постановки идут в Тольятти, Москве, Луганске, Воронеже, других городах. Нет ли потребности, желания поинтересоваться такого рода литературным материалом?

Морозов: Почему, есть очень большая потребность. Я интересуюсь и читаю то, что сейчас публикуется, примеряюсь к целому ряду авторов и пьес. Театру без молодежной, современной тематики не обойтись. Я не за изолированность, я, наоборот, мучительно стараюсь сейчас войти в этот очень странный, очень сложный мир. Мне нравятся последние пьесы Лены Исаевой, ее «Абрикосовый рай», я сейчас смотрю ее пьесу «Про меня и про мою маму». Современность пьесы определяется не параллельностью, в которой современные герои говорят современным языком и попадают в современные ситуации. Когда атмосфера кругом приглаженная, когда время кругом убаюканное – его нужно взорвать. Допустим, появились «Современник», Театр на Таганке. На чем они прошли? Они взрывали якобы убаюканное время. Сегодня любой человек любой профессии живет в таком яром напряжении и неуверенности в завтрашнем дне, что возникает большое количество нервных болезней у людей, запоев, суицидов и так далее. Убаюканное время нужно взрывать, но во взорванное время нужно определенным образом вселить в человека надежду, что его не убьют завтра и он не потеряет семью. Когда я читаю пьесы, я всегда ищу: есть ли в них положительное начало. Я ни в коем случае не хочу только хэппи-эндов, только сусальности и сентиментальности. Обратите внимание, что американские фильмы никогда не заканчиваются гибелью героя, потому что это никто смотреть не будет, даже в убаюканной Америке такой фильм или спектакль провалятся. Ведь это примитивно, когда говорят: «Мы победим! Наше дело правое!» Положительный герой может оказаться в трудных обстоятельствах, но должен победить. Когда я читаю пьесу, в которой есть это начало – я сразу мысленно хватаюсь за нее, думаю: надо ее ставить! Последние пьесы Мухиной, Гурьянова, Сигарева – у них это прослеживается. Но когда я читаю пьесу, а она написана по принципу «вот видите, какая у нас жизнь… вот так ее надо!.. вот так!..» – этого я принять не могу. Поэтому в данном случае сейчас Вронский у нас должен быть дегенератом, или другой персонаж должен быть импотентом, кем-то еще. Я не отрицаю этого, но для меня лично это неинтересно – не только как режиссеру, но и как зрителю. Сегодня зрителю нужен добрый посыл, хороший роман. Сегодня интересна пьеса «Сирано де Бержерак» – прекрасная, современная пьеса, хоть она написана давно. Я считаю, что современная пьеса – «Наш городок», она несет свое противопоставление взорванному времени, жестокости, насилию. Да, мы героя должны поставить в трудные условия, как в американской драматургии, американских пьесах: они ставят героя в сложные условия, но в этих условиях он должен выиграть и остаться человеком и обязательно с юмором отнестись к тому, что недавно он был на грани смерти. Вот это должно быть в наше время, когда каждый день по телевизору передают: «там взорвано, тут взорвано…» Человек сатанеет от этой информации, которую на него сваливают. Я понимаю, нельзя на это закрыть глаза, но зритель приходит в театр, а не на телевидение, чтобы почувствовать, что в театре есть люди, которые дышат едино. Для меня достоинства спектакля отнюдь не в том, кто как сыграл, хуже или лучше, а только в одном – с чем человек уходит из зала. Когда он уходит пусть с немножко навязываемой идеей, но с идеей – «Надо радоваться солнцу!» Несмотря ни на что, надо радоваться, потому что жизнь человеческая так хрупка. Вот это я хочу от современной драматургии. Но я ее ищу и собираюсь ставить.

    ТО №53(958) 25.03.2004

Пост сдал? Пост принял?

Вчера состоялось собрание трудового коллектива театра «Колесо», на котором был поставлен вопрос о снятии директора театра Владимира Ястребова с занимаемой должности.

Мы уже писали о событиях, предшествовавших этой непростой ситуации. Чуть больше двух недель назад на почве внезапно возникшей неприязни произошла стычка между директором «Колеса» Владимиром Ястребовым и заведующим постановочной частью Олегом Дядюченко, в результате которой последний получил тяжелые травмы, Ястребов же отделался для начала лишь нервным потрясением. Свидетелей происшедшего не оказалось, все видели только начальную стадию конфликта и ее итог.

Бытовая ссора, которая могла бы локально завершиться, не выходя за пределы театра, неожиданно получила развитие и продолжение, подняв ряд вопросов, которые при более мирном стечении обстоятельств еще долгое время не покидали бы стен «Колеса».

В собрании коллектива принимала участие комиссия, расследовавшая случившийся инцидент. Помимо прочих, в ее состав вошли директор департамента культуры Владимир Колосов и заместитель мэра Надежда Хитун, которая на собрании, в частности, сказала: «В Трудовом кодексе нет таких статей, по которым мы могли бы снять Ястребова, но, на наш взгляд, он не оправдал нашего доверия и не может оставаться на занимаемой должности».

Сам Владимир Ястребов для себя еще не решил, оставаться ли ему в театре или покинуть директорский пост.

Подробности этой запутанной истории читайте в завтрашнем номере газеты.

    ТО №72 (977) 21.04.2004

Он долго здесь не проработает

Эта фраза, оброненная в первый же день прихода в театр «Колесо» нового директора Владимира Ястребова, стала пророческой.

Спонтанный всплеск эмоций

Две с половиной недели назад, 3 апреля, в театре проходил фуршет по поводу приезда актрисы Анны Самохиной, занятой в спектакле «Колеса» «Жозефина и Наполеон». В тот день, по свидетельству секретаря директора, Ястребов не притронулся к спиртному, из-за аллергии он принимал супрастин. В ходе общения один из сотрудников театра, заведующий постановочной частью Олег Дядюченко, бурно отреагировал на случайно брошенную фразу Владимира Ястребова. Завязалась словесная перепалка, которую тут же «погасили» главный режиссер Анатолий Морозов и находившиеся поблизости сотрудники театра. Казалось, инцидент был исчерпан, Ястребов покинул фуршет. Дядюченко бросился вслед за ним. Свидетелей произошедших через мгновение событий не было. Со слов Ястребова, он поднимался по лестнице, и тут сверху на него, сжимая кулаки, ринулся Дядюченко со словами: «Да я Коннина спускал с этой лестницы, а ты…» Дядюченко – рослый мужчина, силы были неравны и исход стычки непредсказуем. Не желая ввязываться в драку, Ястребов уклонился от нападающего, тот по инерции пролетел мимо него и рухнул пластом на лестничную площадку. «Все, я убил человека», – подумалось Ястребову. Как было на самом деле – сказать сложно, очевидцы видели только финал – сломанную руку и оторванное ухо Дядюченко. Пострадавший заявления в милицию не подавал, есть только запись вызова в компьютерной базе «скорой помощи». К тому же после травмы заведующий постановочной частью не проронил ни слова, никак не желая комментировать журналистам случившееся. Ястребова обвинили в жестоком избиении сотрудника: Внезапный личный конфликт вылился в противостояние всего театра.

За и против

Олега Дядюченко сотрудники «Колеса» характеризуют с разных сторон. Специалисты на такую должность, как заведующий постановочной частью театра, были в дефиците еще тридцать лет назад. Сейчас профессионала подобного уровня найти просто невозможно. Последние десять лет Дядюченко был незаменим для «Колеса». Человек из образованной семьи, чуткий и ранимый, болезненно относящийся к творящейся несправедливости,

С другой стороны, по слухам, в состоянии алкогольного опьянения Дядюченко бывал вспыльчив и несдержан. В свое время на его кулаки нарывались некоторые актеры театра (среди них Владимир Коренной, Сергей Мезенцев и другие) и даже бывший директор Эдуард Коннин. Поговаривают, что и нынешнюю драку спровоцировал именно Дядюченко. Правда, еще неизвестно, какой из сторон повезло больше: если бы битым оказался Ястребов, а не Дядюченко, то на последнего вполне могли бы завести уголовное дело.

Директора Владимира Ястребова характеризуют как человека въедливого: с его техническим образованием он прекрасно разбирался в сметах и необходимых для ремонта материалах. Всей душой болея за театр, переживая застой «Колеса», он строил планы его развития, надеялся на трансформацию репертуарной политики, думал о том, как привлечь в театр спонсоров и зрителей. В спорах с главным режиссером поддерживал актеров – особенно тех, кто в последнее время как-то не вписывался в репертуарную политику театра.

Но опять же, с другой стороны, о нем говорят как о человеке злом и злопамятном, который занимается не своим делом и вмешивается в творческий процесс. Вместо того чтобы бросить все силы на благоустройство театра и привлечение финансов в «Колесо», он обустроил свое рабочее место, вживаясь в роль не просто директора, а руководителя с большой буквы. Ему нравилось присутствовать на банкетах, дарить и получать цветы, произносить торжественные речи. Возможно, в нем умер неплохой актер. Ему пеняли на то, что театр он рассматривал как стартовую площадку для упрочения своего личного материального состояния. Когда зашел разговор именно о материальной составляющей, неожиданно всплыли вещи, выходящие далеко за пределы спонтанного конфликта, который, по утверждению Ястребова, был не случаен.

Морозов – злой гений?

После смерти основателя тетра Глеба Дроздова «паства» недолго оставалась без «пастыря». Нового главрежа, который явился в чужой монастырь со своим уставом, коллектив принял в штыки. Отдельные актеры оказались не готовы к стилю работы Анатолия Морозова. Всем памятны творческие споры, еще недавно бурлившие в театре. Наконец наступил относительно стабильный период, страсти улеглись, недовольные покинули труппу, в коллектив влились новые силы. Но минувшим летом скоропостижно скончался директор. Эдуард Коннин. Осенью театр возглавил Владимир Ястребов, бывший до этого начальником отдела культуры Центрального района.

Приступив к возложенным обязанностям, Владимир Ястребов вскоре испытал неприятное потрясение. Коннин, приглашая на работу в качестве главного режиссера Анатолия Морозова, очевидно, оговаривал с ним размеры оклада и гонораров. Вникая в финансовые дела, Ястребов обнаружил, что одни работники театра получают от 30 до 50 тысяч рублей в год, тогда как другие за тот же период – от 450 до 500 тысяч рублей. Все это абсолютно законно, но для провинциального театра подобный разброс оплаты труда мог вызвать легкий шок. Анатолий Морозов при окладе в 17,5 тысячи рублей за каждую постановку получал гонорар в 3 тысячи долларов. Если покопаться в интернете, то можно обнаружить, что все постановки, осуществленные Морозовым на сцене «Колеса», в разное время ставились им в других российских театрах. Театралы могут обратить внимание, что некоторые спектакли исчезают из репертуара театра, не протянув даже одного театрального сезона. Но тем не менее появляются все новые и новые постановки с обязательным гонорарным фондом, Сейчас Морозов привлекает к работе своего брата Бориса – главного режиссера Театра Советской армии, а также сына Сергея, который тоже является режиссером. Злые языки поговаривают, что семейный подряд позволит активнее осваивать финансовые средства театра. Некоторые зрители и критики оценивают литературный материал, по которому ставятся спектакли как морально устаревший изначально. Если Дроздов занимался воспитанием молодых актеров, то Морозов отказался от этой практики, решив привлечь в театр артистов из других российских коллективов. Но и с имеющейся труппой возникают сложности: Морозов сколачивает костяк из 4—5 артистов, с которыми он работает постоянно, остальных пускает в вольное плавание, тем самым раскалывая коллектив. По свидетельству очевидцев, подобным же образом он поступал и в других театрах.

Быть может, это еще не конец истории

Пару дней назад в «Колесе» состоялось собрание трудового коллектива, на котором присутствовала комиссия, расследовавшая случившийся конфликт. Заместите мэра Надежда Хитун посетовала, что Ястребов не оправдал возложенных на него надежд, что после драки он не имеет права возглавлять коллектив, но по статье уволить его невозможно, поскольку пострадавший Дядюченко заявления в милицию не подавал. Стало быть, мотивации для его увольнения по статье нет. В приватной беседе Владимир Яковлевич заметил, что это был демарш не столько против него, сколько против «Колеса» в целом. Сообщив вчера о том, что он все-таки подал заявление об уходе по собственному желанию, Ястребов напоследок сказал: «Я думал о планах театра, а не готовил себе какие-то запасные аэродромы. Я люблю театр, это было мое желание прийти сюда работать». Актеры проявляют не меньше эмоций: «Грязь не должна литься на театр! Это наша профессия, наш город, наш театр, наша любовь!»

Сложно принять чью-то сторону, так как в любом конфликте правых не бывает, виноваты все, поскольку не смогли избежать самого факта конфликта. Вляпавшись в какую-либо историю, люди пытаются обелить себя и задеть оппонента. С Анатолием Морозовым не удалось поговорить по горячим следам – вчера он уехал в Питер по приглашению Анны Самохиной, где пару раз будет показан премьерный спектакль «Жозефина и Наполеон». По возвращении Анатолий Афанасьевич пообещал поделиться своими впечатлениями от поездки, различными новостями, а также дать комментарий вышеизложенной некрасивой истории. Быть может, к ней уже и не стоит возвращаться, но пока Морозов не делал для прессы ни единого заявления.

    ТО №73 (978) 22.04.2004